На минуту Коннор прикусил губу, рассматривая его. Гарри не отвел взгляд. Он был поражен тем, каким юным выглядел его брат, и использовал эту мысль, чтобы убедить себя в том, что между ними ничего не изменилось. Коннор все еще оставался ребенком, который нуждался в защите и нежной заботе Гарри.

- Хорошо, - сказал Коннор неожиданно, - Давай войдем.

Он подошел к проходу за портретом Полной дамы в розовом платье и что-то произнес, слишком тихо, чтобы Гарри мог услышать. Дама кивнула, и портрет отодвинулся в сторону, открывая позади себя круглый проход.

Это вывело Рона из ступора.

- Коннор! – запротестовал он. – Ты не можешь приглашать его войти.

Коннор обернулся и свирепо посмотрел на Рона. Гарри опустил голову, скрывая улыбку, чувствуя, что в данный момент это будет не слишком дипломатично.

- И почему же?

- Он – Слизеринец!

- Он – мой брат, - поправил Коннор и снова повернулся к Гарри. – К тому же в гостиной ты не сможешь меня поколотить, - добавил он насмешливо и исчез в проходе, оставляя протестующего Рона в коридоре, а Гарри пошел за ним.

Гарри почувствовал, как напряжение отпустило его. Он улыбнулся Рону, который ответил ему хмурым взглядом, но все же последовал за ним в гостиную, где Коннор развалился в кресле перед камином с криком: «Я выиграл!».

Гарри огляделся вокруг. Гостиная Гриффиндора была неистового цвета, яркого и теплого смешения золотого и алого. Повсюду стояли кресла и диваны более широкие, чем те, что были в Слизерине, как будто ученики здесь не чувствовали дискомфорта сидя близко друг к другу. Сердце Гарри одновременно согрелось и упало. Он был рад, что у Коннора есть такое место, где он чувствует себя как дома. И в тоже время, снова всколыхнулась его недельной давности обида на Сортировочную шляпу. Он тоже должен был быть здесь, в месте, где мог смеяться над шутками Коннора, охранять брата и играть в Подрывного дурака с такими ребятами как Рон Уизли. Гарри все еще не понимал, почему Сортировочная шляпа определила его в Слизерин, и гадал, наступит ли такой момент, когда он это поймет.

Хорошо, наконец-то я могу сделать это, - подвел Гарри итог, когда повернулся к Коннору и Рону и увидел, что они ждут, когда он сядет. В моих силах сделать так, чтобы меня снова пригласили сюда.

- Садись, Гарри, - сказал Коннор. – и расскажи нам о Слизерине. Это правда, что они заставляют тебя каждый день есть змей на завтрак? – его голос звучал с отвращением и в то же время заинтересованно.

Гарри улыбнулся и сел в кресло, в котором почти утонул. Подавив желание сесть более удобно, он ответил:

- Нет, но они на самом деле все постоянно ухмыляются. Я не понял пока почему.

Коннор рассмеялся. Гарри купался в этом звуке. Я скучаю по этому. Я хотел бы разделить с ним каждый такой момент. Но если я начну беспокоиться о таких мелочах, это привлечет ко мне излишнее внимание. Сейчас время наводить мосты.

Рон предоставил ему для этого прекрасную возможность, перебив его:

- Но шляпа распределила тебя в Слизерин. Для этого должна быть была причина.

Коннор перестал смеяться и посмотрел на Гарри. Глаза его вспыхнули тем внутренним огнем, который в будущем, Гарри был убежден в этом, сделает его великим вождем. Если только у его брата будет нормальное детство, из которого он сможет сделать смелый шаг в зрелость.

- Да, Гарри, - сказал Коннор. - Я хочу знать, почему.

- Я думал об этом, - ответил Гарри спокойно. – И мне пришли на ум только две причины, хотя только одна из них хорошая.

- Ты можешь рассказать мне о них, - сказал Коннор и выпрямился в кресле, чтобы взять Гарри за руку. – Обещаю, что независимо от этих причины, мое мнение не изменится – я знаю, мой брат не может быть злым.

Гарри закрыл глаза.

- Хорошо. Одна из причин – это возможность следить за детьми, чьи родители были Пожирателями Смерти. Я могу подслушать их беседы с родителями, могу узнать, что они думают о Волдеморте, добыть для тебя информацию, которую ты сможешь использовать в войне.

Он открыл глаза, чтобы увидеть, как Коннор прикоснулся к своему шраму. Он всегда так делал, когда кто-то называл Волдеморта по имени. Гарри подумал, не причиняет ли это Коннору боль. Еще он хотел спросить брата, не кровоточил ли его шрам с тех пор, как они прибыли в Хогвартс, но Рон помешал ему.

- А другая причина?

Гарри облизнул губы. Это было то, что ему не хотелось произносить вслух. Но Коннор был рядом, в ожидании ответа, его ясные глаза были широко распахнуты. И Гарри напомнил себе слова, которые только что произнес его близнец. Я знаю, что мой брат не может быть злым.

- Возможно, я действительно – слизеринец, - прошептал он. - Просто каким-то образом никто не заметил этого…Мама, папа, Сириус, все…

Дальше он не смог говорить, потому что Коннор сжал его в крепком утешающем объятии. Гарри положил голову на плечо брата и замер. Предполагалось, что это он должен быть тем, кто утешает и успокаивает большую часть времени. Но иногда было здорово, когда Коннор это делал. Гарри знал свое место, и если его брат нуждался в ком-то, кто будет сильным, или в ком то, кто будет защищать его настолько хорошо, что Коннор даже не заметит этого, Гарри всегда готов быть этим человеком.

- Ты – не слизеринец, - прошептал ему Коннор. – Я думаю, что есть еще третья причина: шляпа ошиблась, вот и всё. Она старая, и наверное уже начинает многое забывать, так же как Фредерик Безвкусно Одетый.

Гарри улыбнулся, вспоминая портрет старого волшебника, который висел на стене в спальне их родителей. Сначала он забыл имена всех домашних, называя Гарри именем его дедушки, а Сириуса именем его матери. Затем он начал переходить из портрета в портрет, облаченный лишь в банный халат. А потом он уверился, что все еще идет война с Гриндевальдом, и их родители вынуждены были выбросить портрет. Гарри очень взбодрился, представив Сортировочную шляпу, забывшую слова своей песни.

Я не могу быть злым, Коннор так сказал, значит, так оно и есть.

- Я никогда не поступлю с тобой так, как родители поступили с Фредериком, - сказал Коннор выпуская Гарри из объятий и твердо глядя ему в глаза. – Я знаю, что директор Дамблдор скорей всего не позволит тебе перейти в Гриффиндор, но мы все еще можем быть друзьями: играть вместе, и конечно же вместе встречать Рождество, - он ободряюще кивнул и улыбнулся. Это была дерзкая улыбка, которую Коннор обычно посылал ему перед тем, как разыграть Сириуса или устроить шалость, имеющую неприятные последствия. - И если кто-то попытается убедить тебя, что ты – слизеринец, ты просто можешь сказать им, что попал на этот факультет по ошибке. Оставь сомнения на их долю.

Гарри с облегчением выдохнул, чувствуя себя так хорошо, как ему казалось, он уже никогда не будет себя чувствовать, с того момента как вошел в гостиную Гриффиндора.

- Спасибо, Коннор, - ответил он. – Я знал, что ты сможешь развеять мои сомнения, но услышать это от тебя лично гораздо лучше.

- Думаю, что я могу согласиться с этим, - сказал Рон, хотя при этом не выглядел до конца убежденным. – Так ты правда хочешь быть в Гриффиндоре, Гарри?

Гарри решил, что это явный прогресс в отношениях, когда услышал «Гарри», а не «слизеринец». Он повернулся к Рону и кивнул.

- Всем своим сердцем. Это факультет, где учились наши родители, и наши крестные отцы, а теперь и мой брат, - он оглянулся на Коннора и получил от него тычок в плечо, как если бы Коннор возражал быть в конце этого списка, хотя он и усмехался. Гарри снова посмотрел на Рона. – Это место, которому я принадлежу, - закончил он. – И я не собираюсь позволить Слизерину превратить меня в того, кем я не являюсь. Обещаю.

- Тогда почему ты дружишь с чертовым Малфоем? – требовательно спросил Рон. - Если ты сказал правду, тогда ты должен игнорировать большинство из слизеринцев, и особенно этого придурка!

Гарри вздохнул.

- Малфой решил, что хочет быть моим другом, - признался он. – И проще принять это, чем постоянно игнорировать его. К тому же, его отец был Пожирателем Смерти. Таким образом, я могу шпионить за Драко и через него получать информацию о Люциусе Малфое.