— Не волнуйся, это как конфеты с разными вкусами. Только не конфеты, а фигуры, — непринужденно ответил Блэк в ответ на протест гриффиндорки и откинулся назад.

Грейнджер прищурила глаза и с недоверием посмотрела на мужчину.

Гермиона, он же тебя напоить пытается. Интересно, зачем? Может? Вряд ли, скорее всего, надоело одному пить. К тому же кто сказал, что я проиграю?

— Правила просты, — начал объяснять Блэк, — забираешь фигуру — пьешь. Кто выиграет, тот напьется.

— Что? Так не честно!

— Почему? Алкоголь — это награда. Не волнуйся, Гермиона, я буду очень стараться не проиграть самой умной ведьме столетия.

Гриффиндорка усмехнулась, а затем посмотрела на доску.

Сириус:

Ну же, соглашайся, девочка моя. Я даже готов тебе поддаться. Расслабься. Хочу увидеть тебя в хмеле. Интересно, ты всегда такая серьезная? Что победит: осторожность или желание победить? Ставлю на второе, моя милая.

Гермиона:

Знать бы, о чем он сейчас думает. У него вечные чертики в глазах. Никогда не поймешь, что он задумал. Ладно, играем. Все равно нужно проверить, как на меня действует алкоголь. Так пусть я напьюсь в безопасной компании. Безопасной? Дура ты, Гермиона. Страшно. Вдруг я потеряю контроль. А что, собственно, произойдет? Да ничего не будет. Грейнджер, у тебя у самой фантазия разыгралась не на шутку. Соберись. В конце концов, всегда можно проиграть. Что? Проиграть? Нет. Ни за что.

Если бы они могли читать мысли друг друга! Во время затяжных пауз, когда они оба погружались каждый в свои мысли, они часто смотрели друг на друга, прищурившись, будто пытаясь понять, что же происходит в этой странной голове напротив.

— Играем! — наконец ответила Гермиона и сделала первый ход.

Гриффиндорка за белых. Никто не сомневался.

Шахматная партия продолжалась уже час. Гермиона выпила сначала пешку — сливочное пиво, затем коня — вино, и ладью — огневиски. После ладьи голова стала немного кружиться, мысли куда-то ушли, и гриффиндорка глупо улыбалась, глядя на шахматную доску. Алкоголь давал знать: девушке стало жарко и она сняла с себя кофту, оставаясь лишь в нательной майке.

Сириус наблюдал за тем, как ткань кофты поднималась вверх, задевая майку. Он видел ее стройный животик и мысленно представлял, как он гладит девушку, как его руки поднимаются выше к застежке черного лифа, как майка окончательно поднимается и девушка остается в одном белье. Мысленно Сириус уже давно раздел Гермиону, ему все сложнее было себя контролировать. И хотя на его лице играла все та же добрая улыбка, в глазах была похоть. Неистовое желания обладать.

Сириус:

О Боже! Что бы я сейчас отдал за то, чтобы пойти с ней в спальню. Нет, это слишком далеко. Пол ничем не хуже. Овладеть ей прямо здесь, грязно и жестко. Слышать ее стоны и приглушенное дыхание. Видеть, как она запрокидывает голову. Слышать, как шепчет, нет, к черту, кричит, орет мое имя. Просит пощады, которой не будет. РР! Блэк, у тебя слишком давно не было женщин. Остановись, пока не поздно. Ты не должен. Если только она сама не захочет.

Гермиона: Какое странное ощущение. В голове такая легкость, такая расслабленность. Сириус какой-то странный, у него слишком затуманенный взгляд, наверное, из-за алкоголя. Надо посмотреть ближе.

Гермиона придвинулась ближе к шахматной доске и внимательно посмотрела на оппонента. Но она не сориентировалась, поэтому свернула несколько шахматных фигур рукой и озорно рассмеялась, запрокидывая голову назад, открывая взору шею и зону декольте.

Это уже слишком! Я же не железный! С меня хватит!

В следующий момент Сириус схватил девушку за плечи и притянул к себе. Всего миг — именно он решает: будет ли поцелуй, или нет. Миг, когда двое смотрят друг другу в глаза, принимая решения. Но, как правило, мозг в таки моменты отказывается думать.

Гермиона: он меня сейчас поцелует. Мерлин! Что делать! Оттолкнуть его? Убежать? Черт, нет, если он меня не поцелует, это сделаю я. Это не Гермиона Грейнджер, все это не правильно. Он же крестный Гарри. И. Как я буду смотреть ему в глаза. А что?

В общем, цепочка мыслей Гермионы так бы и продолжалась, если бы ее из равновесия не выбил бы тот самый поцелуй. Сириус целовал ее уверенно, страстно. Такой долгожданный. Двенадцать лет он не целовал девушку. Двенадцать лет не ощущал тепла женского тела. Сириус наслаждался тем, как Гермиона неумело, но все же ему отвечает. Она не испорчена, ее можно научить всему, что угодно — это возбуждает. Блэк провел языком по губам девушки, слегка прикусывая их. Его руки уже гладили ее живот, спину. Иногда он переходил на шею, обжигал дыханием молодую кожу, закусывал мочку уха. В такие моменты он запускал руку в ее каштановые волосы, прижимая девушку еще сильнее к себе.

Гермоина ощущала крепость мужского тела. Сириус повалил ее на пол, прижимая к себе. Она чувствовала, как его живот касается ее. Слышала, как сбилось его дыхание. Понимала, что он на грани, но не переходит черту.

Сегодня, как ему не хотелось, Блэк решился ограничиться лишь поцелуем. Но каким! Страстно. Дико. Так желанно. Гермиона руками цеплялась за плечи партнера, потягиваюсь к нему, хотела быть еще ближе. Но пока нельзя. Она попыталась снять с Блэка мантию, но тот не позволил. Мучительно. Больно.

У меня сейчас брюки разорвутся. Еще немного и я потеряю контроль. Нет, нельзя. Нельзя, Блэк, НЕТ!

Гермиона потеряла возможность думать. Наслаждение, которое она испытывала невозможно передать. С ним, со взрослым опытным мужчиной она чувствовала себя спокойно. Не так, как с Роном. Это не любовь.

Это страсть. Влечение. Огонь.

Приложив немало усилий Блэк отстранился.

— Тебе пора спать, Гермиона, — сказал он, и быстро скрылся в своей комнате.

Останься он на минуту и произошло бы непоправимое. Душ. Холодный, немедленно!

========== Разоблачение ==========

Гермиона Грейнджер безуспешно пыталась успокоиться. Она опустошила несколько кувшинов с ледяной водой и мятой, но все еще не могла прийти в себя. В голове всплывали отрывки сегодняшней ночи. Прикосновения, поцелуи, запахи и звуки. Через час гриффиндорка начала трезветь и к ней, наконец, пришло осознание того, что они наделали.

Гермиона:

Тихо, Гермиона, без паники. Ничего страшного не произошло. Ага, не произошло. Мамочки, — девушка накрыла ладонями лицо, присев на корточки и, медленно раскачиваясь, пыталась рассуждать здраво. Давай-ка уточним, ты едва не переспала с крестным твоего лучшего друга на полу в гостиной, после того как напилась. Он начал тебя целовать. А ты? Ты отклонила его? Нет, ты продолжила. И, если бы он не остановился… Боже, даже думать об этом не хочу. Гермиона Грейджер — вы беспросветная дура. Снейп был прав. Черт! Почему он всегда прав! Но нет, это не важно. Главное: что теперь делать? Вернуться к себе домой? Что скажет Гарри? Что мне придумать? Да, правильно, Гермиона, просто сбеги, трусливо, ничего не объясняя. Это достойно Слизерина, но никак не моего факультета. В конце концов, Гермиона Джин Грейнджер, ты тоже там была. Надо было прекратить все в самом начале. Но признайся, ты в тайне хотела этого. Твой страх — это не что иное, как реакция твоего подсознания на собственные желания. Или нет. Сложно думать. Дурацкий алкоголь. Это… Нет, не сметь! Не сметь перекладывать на него ответственность. Будь сильной, Гермиона. Ты думаешь только о себе, даже мысли о Сириусе не возникает. Каково ему сейчас. Ну он же взрослый. Поэтому и остановился, а вот ты, Гермиона, похоже, думаешь не тем местом. Да и он тоже. Нет, все это слишком странно. Я сама себе противоречу. Нет ничего противоречивее этой ситуации. АА! Ты же сама знаешь, что есть. Лучше думай, как поступить. Вариант побега не подходит. Нужно поговорить. Но страшно, смущающе, я не знаю как. И книги здесь не помогут.

В тоже самое время, Блэк, также как и Гермиона, пытался успокоиться. Ему пришлось превратиться в собаку, чтобы хоть немного отвлечься от мыслей о красивой девушке, которая недавно извивалась под его руками.