– Не помню их имен, – сказал Вид. – Знаешь, во всяком случае, Дакота может с ними поиграть. Правда, Дакота? – Он с надеждой посмотрел на дочь.

– Гм, ребята, там кто-то за дверью, – не поднимая глаз от книги, сказала Дакота.

Барни, навострив уши, поднял голову, спрыгнул на пол и, радостно потявкивая, принялся бегать кругами. Барни любил гостей почти так же, как Вид.

Кто-то стучал и стучал во входную дверь, не обращая внимания на звонок.

– Ты ведь не пригласил их прямо на это время, а? – спросила Тиффани. – Ш-ш, Барни. Вид, скажи!

Вид стоял у кладовки, вытаскивая нужные ингредиенты.

– Конечно нет, – рассеянно отозвался он, хотя, несомненно, был на это способен.

Тиффани направилась к двери. Барни в возбуждении зигзагами бегал перед ней, едва не сбивая с ног. На пороге стоял их сосед, старик Гарри, по своему обыкновению одетый в брюки от старого серого костюма (возможно, делового) и белую рубашку с пожелтевшим воротником. Гарри сердито смотрел на нее. Из-под верхней пуговицы его рубашки торчали пучки белых волос. У него были белые кустистые брови, совсем как у Барни.

– Привет, Гарри. – Тиффани улыбнулась по возможности любезно, но при этом подумала: «И чем же мы, блин, обидели тебя сегодня, мой почтенный друг?» – Как поживаете?

– Это не прекращается! – заорал Гарри. – Это неприемлемо! – Он вручил ей письмо, адресованное Виду. – Я и раньше говорил вам об этом. Мне не нужна ваша почта. Я не обязан доставлять вам почту. Она не имеет ко мне никакого отношения.

– Гарри, это почтальон. Он случайно положил письмо не в тот ящик. Бывает.

– Это не в первый раз! – воинственно заявил Гарри.

– Да, по-моему, и правда как-то было, – согласилась Тиффани.

– Ну так вам следует прекратить это! Вы что, дура? Я за это не отвечаю!

– Ладно, Гарри, – сказала Тиффани.

– Гарри, приятель! – Вид вышел в коридор, запихивая в рот пригоршню лиловых виноградин. – Хотите прийти к нам на барбекю? Мы ждем Эрику и Оливера! Знаете, из дома семь.

Гарри заморгал, потом засунул руку за ворот рубашки и почесался.

– Что? Нет, я не хочу на барбекю.

– А-а, жаль, – произнес Вид, обнимая Тиффани. – Может быть, в другой раз. Но знаете, Гарри, я не хочу слышать, как вы называете мою жену дурой. О’кей, Гарри? Это некрасиво. Не по-соседски.

Гарри взглянул на них слезящимися карими глазами.

– Мне больше не нужны ваши письма, – пробубнил он. – Я за это не отвечаю. Это вам надо взять на себя ответственность.

– Мы берем на себя ответственность, – сказал Вид. – Не беспокойтесь на этот счет.

– Уберите от меня эту собаку! – потребовал Гарри, когда Барни увлеченно обнюхивал его ботинок.

Барни поднял бородатую мордочку с таким выражением, словно задеты его чувства.

– Барни, перестань! – Вид щелкнул пальцами на собаку.

– Помните, Гарри, что мы всегда здесь, если понадобимся, – сказала Тиффани.

Старик вдруг показался ей таким трогательным, как смущенное дитя.

– Что? – Гарри был явно шокирован. – Зачем вы мне можете понадобиться? Просто уберите ваши чертовы письма из моего ящика!

И он ушел, шаркая ногами, опустив плечи, качая головой и что-то бормоча себе под нос.

Вид закрыл дверь. И они сразу забыли про Гарри.

– Хорошо, – сказал Вид. – Хочу ли я что-то испечь? Да, хочу! Испечь, что ли, штрудель? Как ты думаешь? Да. Определенно, штрудель.

И вот Эрика снова в сухом уютном офисе. Проезд в такси из библиотеки, где Клементина делала свое сообщение, обошелся ей даже дороже, чем дорога в ту сторону. Она только что бесцельно потратила сто тридцать четыре доллара. Ей было никак не постичь собственный процесс принятия решений. Выслушав Клементину, она не смогла заполнить пробелы в памяти. Это лишь пробудило в ней неприятные чувства, а потом еще пришлось на обратном пути в такси отвечать на телефонные звонки мужа и матери. Ей не терпелось заняться какой-нибудь сложной работой. Это поможет так же хорошо прояснить мысли, как трудная пробежка со многими подъемами. Слава богу, у нее не такая, как у Клементины, работа, на которой надо постоянно черпать из источника собственных эмоций. Работа не должна опираться на эмоции, и тогда получишь от нее удовольствие.

Глядя, как за толстым стеклом окна струятся дождевые потоки, она прослушала сообщения голосовой почты. Погода не имеет большого значения, когда ты надежно укрыт в высотном офисном здании. Казалось, это происходит в другом измерении.

Пока она прокручивала электронную почту, зазвонил ее сотовый. Снова Оливер. Она разговаривала с ним меньше получаса назад. Наверняка он звонит не для того, чтобы опять спросить о разговоре с Клементиной. Должно быть, у него важная причина для звонка.

– Извини, что снова тебя тревожу, – поспешно произнес он. – Я быстро. Хотел спросить, видела ли ты в последнее время Гарри.

– Гарри? – переспросила Эрика, открывая почту. – Кто такой Гарри?

– Гарри! – нетерпеливо повторил Оливер. – Наш сосед!

Ради бога! Гарри вряд ли можно назвать другом. Они едва знали старика, и, строго говоря, он не их ближайший сосед, он живет с другой стороны от Вида с Тиффани.

– Не знаю. Пожалуй, нет. А что?

– Когда выносил мусор, я разговорился с Тиффани.

Оливер замолчал, чтобы высморкаться. Эрика, не снимая руки с компьютерной мыши, напряглась при упоминании Тиффани. Со дня барбекю ей не хотелось иметь ничего общего с Тиффани и Видом. В любом случае они никогда по-настоящему не дружили. Просто соседские отношения. Тиффани и Виду гораздо больше нравились Клементина с Сэмом. Если бы в тот день Эрика не упомянула Клементину и не сказала, что у них нет планов на день, пригласил бы их Вид на барбекю? Вряд ли.

– Во всяком случае, я сказал ей, что некоторое время не видел Гарри, – продолжал Оливер. – Мы пошли вместе и заглянули в его почтовый ящик, и он был полон. Так что мы вынули его почту и постучали в дверь, но никто не ответил. Я попытался заглянуть к нему в окно… Мне кажется, что-то не так. Сейчас Тиффани звонит Виду, чтобы спросить, знает ли он что-нибудь.

– Понятно, – сказала Эрика. Ей было это совершенно неинтересно. – Может быть, он уехал.

– Не думаю, что Гарри ездит в отпуск. Когда ты видела его в последний раз?

– Понятия не имею, – ответила Эрика. Она тратит время попусту. – Давно.

– Вот я думаю, не вызвать ли полицию, – посетовал Оливер. – То есть не хочется смущать его, если у него все нормально, или напрасно отвлекать полицию, но…

– У него наверняка есть запасной ключ. Под горшком с цветами или поблизости от входной двери.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю. Он из того поколения.

Бабушка Эрики всегда оставляла ключ под горшком с геранью у входной двери, в то время как мать никогда не допустила бы ужасную возможность того, чтобы кто-нибудь без разрешения вошел в ее дом. Входная дверь постоянно запиралась на два врезных замка. Чтобы защитить столь ценное имущество внутри.

– Отлично, – произнес Оливер. – Хорошая мысль. Попробую поискать.

Он сразу отключился, и Эрика, положив телефон, с досадой поймала себя на том, что невольно думает о пожилом соседе. Когда же она видела его в последний раз? Наверняка он жаловался ей на что-то. Ему не нравилось, когда кто-нибудь оставлял машину на улице напротив его дома. У него была куча жалоб на Вида и Тиффани. Шум – они любили повеселиться, и он не один раз вызывал полицию. Собака – Гарри говорил, что она роется в его саду, он подавал в совет официальную жалобу. Общий вид их дома – похож на чертов Тадж-Махал. Казалось, он искренне ненавидит Тиффани, и Вида, и даже Дакоту, но терпимо относится к Эрике. А Оливер ему вообще нравился.

Она встала и подошла к окну офиса. Некоторые сотрудники, как, например, ее заместитель, не могли стоять в этом здании слишком близко к окнам – сплошное остекление создавало иллюзию того, что стоишь на краю скалы. А вот Эрике нравился холодок в животе, когда она смотрела вниз на улицы, запруженные транспортом, за пеленой дождя.