Поблагодарив за честь стать героиней хотя бы маленького рассказа, она горько добавила: "Наверно, писатель, как пчела, берёт мёд, откуда придётся..." На бумагу вылились ещё какие-то упрёки; она не перечитывала, но тотчас запечатала написанное в конверт, пошла и бросила письмо в почтовый ящик. На обратном пути она уже раскаялась, пожалев о сделанном, но изменить было ничего нельзя.

Её гневную досаду в общем-то можно понять: не всем станет приятно, если чувства, столь глубоко запрятанные, вдруг будут выставлены без спросу на всеобщее обозрение, а то, что наполняло душу в течение многих лет, удостоится маленького рассказа, проданного к тому же за деньги в журнал. Он причинил ей боль, и она ответила, как умела.

Он отозвался сразу, сухо сообщив, что уезжает за границу. "Вы несправедливо судите о пчеле, - сдержанно отметил он. - Она сначала видит яркие, красивые цветы, а потом уже берёт мёд. Что же касается того, что талантливые люди живут и любят только в мире своих образов и фантазий, - могу сказать одно: чужая душа потёмки..." Напоследок он пожелал ей здоровья и счастья, что вконец сразило её. Как часто, как безжалостно он её ранил такими пожеланиями перед безнадёжностью долгой разлуки!

23. П и с а т е л ь н и ц а

Конец года выдался для Лидии Алексеевны очень тяжёлым. Все её трое обожаемых детей заболели коклюшем, и одновременно дочка - скарлатиной. Не успела девочка поправиться, как у старшего сына началось воспаление лёгких. Измученная мать не спала ночи у детских постелей, не доверяя уход за больными ни мужу, ни даже преданной Анюте. Всякие мысли о литературе были забыты. Она даже перестала интересоваться московскими новостями.

Между тем в Москве происходило много интересного. Группа актёров-любителей во главе с купцом Алексеевым, известным под театральным именем "Станиславский", и ученики-актёры драматурга Немировича-Данченко решили, объединившись, создать театр нового направления, которому дали имя "Художественный" (МХТ). Немирович, высоко ценя творчество Чехова, задумал поставить печально известную пьесу "Чайка", так несправедливо провалившуюся на казённой сцене в Петербурге. Молодой театр опасно рисковал: первые две его постановки оказались малоудачными, нужен был непременный успех, а тут берётся к постановке спорная пьеса. Сам автор противился её воскрешению на сцене, однако Немирович настоял. Репетиции начались.

Все эти новости прошли для измучившейся Лидии Алексеевны незамеченными. Её состояние немного облегчило лишь присутствие в городе Худековых, решивших провести сезон в столице. Зять, устроив в своём имении идеальное хозяйство, поучаствовав во всевозможных выставках и собрав чуть не все призы, решил основать сельскохозяйственный журнал, для чего ему понадобился город. Кроме того, будучи заядлым балетоманом, он давно писал исследование о всемирной истории танцев, и ему сделалась нужна Публичная библиотека. Личного присутствия в Думе требовала также борьба за городской водопровод, близившаяся к успешному завершению. Особой заботой Худекова являлось теперь имение на берегу Чёрного моря, и Надя увлечённо рассказывала, какой субтропический сад возникает там среди непривычных русскому человеку гор и морских пейзажей. Оба супруга были уже в годах, под шестьдесят, но трудились с такой увлеченностью, что Лидия Алексеевна поневоле устыдилась собственного безделья.

Она задумала написать что-нибудь значительное - повесть, например. Надежда Алексеевна горячо одобрила намерение сестры и даже предложила сюжет: богач-дворянин всю жизнь унижал бедняка из простых. Но вот богач разорился, а бедняк разбогател и, желая отомстить бывшему богачу, вынуждает его выдать дочь за своего сына. Их дети, молодое поколение, начинают симпатизировать друг другу, и всё заканчивается хорошо. С сюжетами у писательницы Л.Авиловой всегда были нелады. Надино предложение ей очень понравилось: ведь в Клекотках она видала разорившихся дворян, да и собственные её отцы и деды были таковы. Только она придумала другую развязку: устыдившийся бывший богач просит прощения у своего мучителя, и стрики мирятся. Надино "фи" не было услышано. Она с жаром принялась за повесть.

Она называлась "Наследники" (название, как обычно, неточное). Ненаписанной повести уже было приготовлено место в журнале, и писательница спешила. Писала она, как привыкла, набело, не отрывая пера от бумаги. Текст состоял почти полностью из диалогов, так это беда всех неопытных авторов.

Эта повесть, а, точнее, большой рассказ, вызвал одобрение самого Льва Толстого, сказавшего по прочтении: "Авилова умеет находить интересные темы" - обеднение дворянских гнёзд, новые хозяева жизни и т.п.

С появлением в печати "Наследников" и хвалебных отзывов о них, Лидия Алексеевна сочла себя состоявшейся писательницей и, по совету Худекова, решила вступить в Союз писателей. Она представила комиссии свою кандидатуру, как сотрудница нескольких журналов, где печатались её рассказы, и автор книги. В союз писательской взаимопомощи принимали неохотно всяких посторонних, но её приняли по той причине, как она сама объясняет, что "очень уж я была безобидна, незначительна" - и в родстве с Худековыми.

В помещении Союза, располагавшемся на Невском, каждую пятницу проходили "чаепития", то есть встречи литераторов. С некоторой робостью Лидия Алексеевна окунулась в чисто-литературную среду, сделавшись завсегдатаем этих чаепитий. Здесь она приобрела множество интересных и полезных знакомств. "Из Союза потянулись для меня нити по редакциям", - вспоминает она. Директор уважаемой газеты "Сын Отечества", познакомившись с нею, предложил сотрудничество. Солидный журнал "Вестник Европы" принял к печати её рукопись. Она даже недоумевала в глубине души: неужто её рассказы так хороши? Трезвее всех рассудил муж. Авилов сказал:

- Не принимай всерьёз своих успехов. Ерунда! Будет только смешно, если ты о себе вообразишь. У тебя счастливая наружность, только и всего!

Будучи всегда крайне неуверенной в себе, она и не воображала. Утешало лишь то, что она уже издала книгу, - в кредит. На вторую книгу муж дать денег не захотел, а кредит, как выяснилось позднее , выплатил зять.

Обида на Чехова так и не прошла. Ей пришло в голову, что, возможно, и он таит обиду. За время знакомства она столько наобещала - и ничего не исполнила. Чего стоил вопль на жетоне "Если тебе понадобится моя жизнь, то приди и возьми её". Да ведь если бы он вздумал придти за обещанным, она спряталась бы в кустах. Или её обещание в клинике "Всё будет так, как вы захотите. А сама, уехав, даже не написала ни разу. Не ответила на его письмо с похвалами "Забытым письмам", зато обрушилась с упрёками за рассказ "О любви".

Написать ему? Да ведь она не знает его адреса. В Москве ли он, за границей? Недавно опубликован его новый рассказ. Однако он ничуть не обеспокоил её, поскольку не мог иметь к ней никакого отношения. История оступившейся женщины, напропалую изменявшей мужу самым пошлым образом, была чужда добродетельной натуре Лидии Алексеевны . Она сочла бы себя оскорблённой до глубины души, допустив мысль, будто автор писал с мыслями о ней, изобразив то, во что могла бы превратиться их собственная история.

"Как у медика, у меня мало иллюзий", - печально признавался он.

Автор "Дамы с собачкой" видел её весьма непривлекательной и даже нудной в качестве любовницы. "К тому, что произошло, она отнеслась как-то очень серьёзно, точно к своему падению. И это было странно и некстати. "Вы же первый меня не уважаете... Теперь я дурная, низкая женщина..." Гурову только и оставалось есть арбуз.

К счастью, Лидия Алексеевна ни о чём не догадалась. Гнев её утих, она решилась и написала ему. Он долго не отвечал: оказывается, её письмо, направленное на станцию Лопасня, почта пересылала в Ялту, где в то время находился адресат.