— Сколько она здесь работает, столько и печёт этот хлеб для меня, — делится он, отламывая кусочек.

Я ставлю тарелку на стол и стою там в течение секунды.

— Это очень вкусный хлеб, — запинаюсь я.

Прекрасно. Теперь я разговариваю с сенатором про хлеб, когда на самом деле должен поговорить с Кэтрин о тех фото и сказать, что они ничего не значат.

— Я не был хорошим отцом после смерти мамы Кэтрин, — он продолжает смотреть перед собой. — Я… Ну, думаю, что тот момент уже упущен между Кэтрин и мной, но теперь я стараюсь быть лучше.

Я прочищаю горло. Отец Кейт выговаривается, и от этого мне неловко.

— Уверен, должно пройти время.

— Но у тебя вся жизнь впереди, — продолжает он. — Не облажайся.

Я рассердился на намёк сенатора на то, что уже напортачил с отцовством и в отношениях с Кейт.

— Я не настолько глуп, чтобы проебать самое важное в своей жизни, сенатор, — кратко отвечаю я.

А остальное оставляю недосказанным.

То, что, очевидно, и следует делать в таких ситуациях.

КЕЙТ.

Окутанная холодным воздухом декабря и одетая в тёплое зимнее пальто, я стою у могилы своей матери. На земле ещё нет снега, но уже чувствуется, что та замерзает. Листья под ногами хрустят, когда я пытаюсь согреться, шагая то вперёд, то назад.

Мне нужно было убраться из дома. Когда я вернулась с девичника, Элла уже видела блог со сплетнями и фото Колтера и болтала о «минимизации ущерба» и публичном заявлении. Последнее, что мне хотелось перед свадьбой, так это думать о минимизации ущерба.

«Конечно, Колтер ничего не делал с этими девушками», — ответила я Элле, пожимая плечами. «Конечно нет, дорогая», — сказала она мне, но я видела вопрос в её глазах, и от этого моё сердце ускорило свой ритм.

Но голос в моей голове заныл о совсем другом разбивая все надежды: «Плохой парень всегда остаётся плохим парнем».

К чёрту этот голос. Я знаю Колтера.

Так ведь?

Я приехала сюда, чтобы убежать. И увидеть свою маму перед свадьбой.

Мне нужно её одобрение, даже если я и знаю, что не смогу получить его сейчас.

Но даже то, что я стою здесь, не значит избавление от дурных мыслей.

— Я выхожу замуж через сорок восемь часов, мам, — говорю ей.

«По крайней мере, я надеюсь на это».

— За Колтера. Тебе бы он понравился. Он… Ну, у него были некие проблемы с потерей контроля ранее…

«Ранее.

В прошедшем времени.

Я надеюсь, это в прошлом.

Надеюсь, его похождения по девушкам закончились.

Могут ли плохие парни на самом деле измениться?»

Я откашливаюсь, отгоняя эти плохие мысли. Эти ужасные мысли. Совершенно нелепые.

Колтер есть Колтер. Он другой, не такой, каким был раньше. Он хороший мужчина. Я знаю его.

«Плохие парни могут стать хорошими».

— Тебе бы он действительно понравился, мам, — говорю я. — Ты бы его полюбила. Он делает меня счастливой.

Он и вправду делает меня счастливой. Эти фото ошибочны. Я абсолютно уверена в этом.

— Через шесть недель я стану мамой, — продолжаю я. — Я немножко напугана. Не уверена, что готова к этому, мам. Колтер в полнейшем ужасе. Но ты бы видела его: он проходит курсы для молодых пап, читает книги и звонит акушерке по поводу каждой мелочи. Из него получится отличный отец. Мне бы хотелось, чтобы ты была здесь и собственными глазами увидела всё это.

На меня вдруг накатывают все эмоции, и я не могу сдержать их. Я начинаю вытирать слёзы до того, как они начнут катиться по моим щекам.

— Хотелось бы, чтобы она увидела тебя сейчас, — голос Колтера заставляет меня подпрыгнуть.

Я поворачиваюсь к нему, чтобы встретиться лицом к лицу, и моё сердце дико колотится в груди.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я. Мой голос дрожит из-за того, что мне трудно говорить.

Колтер смотрит на меня виновато, пряча руки в карманах.

— Ты не отвечала на звонки.

— Я оставила телефон в машине. Он разрывается от уведомлений из социальных сетей.

— Ты же знаешь, что ничего не было, — говорит Колтер. — Фото. Та девушка… Она одна из тех, кого я знал, когда ещё учился в старшей школе. Она и её подруга подкатывали ко мне.

Я выгибаю бровь:

— Это не делает ситуацию лучше.

— Меня уже не возбуждает секс втроём.

Мои глаза расширились:

— Ну, как благородно с твоей стороны.

— Ты же знаешь, я никогда не поставлю наши отношения под угрозу. Я ещё не настолько выжил из ума, — объясняет Колтер. — Ведь так? Я хочу сказать, особенно с этими двумя страшными как ад девчонками.

Я выгибаю вторую бровь:

— А если бы они не были страшными как ад девчонками?

— Ну, если бы ты захотела устроить тройничок со мной и девушкой на свой вкус, я бы мог…

Он замолкает, потому что я сильно бью его кулаком в плечо:

— Заткнись.

— Да я шучу! — оправдывается он, а затем продолжает: — Но я не шучу насчёт того, если ты захочешь…

Я делаю шаг назад, скрещивая руки под грудью, и теперь они покоятся на моём животе.

— Я, конечно, понимаю, что вероятность наткнуться на одну из твоих бывших очень высока, учитывая твоё…

— Распутное прошлое, — заканчивает Колтер.

— Твоё прошлое, — поправляю я. — Но разве всё это должно было происходить на игре «Селтикс» в твой мальчишник, да ещё иперед свадьбой?

— Не могу ничего поделать с тем, что на меня вешаются девушки, — Колтер поднимает руки вверх с невинным взглядом.

Я прищуриваю глаза:

— Ты ведь хочешь дожить до свадьбы, не так ли?

Колтер делает шаг ко мне, снова оказываясь рядом со мной.

— Я ещё не такой дурак, чтобы потерять тебя, — уверяет он. — Никогда. Когда я говорю, что принадлежу только тебе и нашему ребёнку, то так оно и есть. Ты всё для меня. Ничто этого не изменит, и я никогда не сделаю ничего, что причинит тебе боль.

Я хмурюсь, притворяясь рассерженной, пока он заправляет выбившуюся прядь мне за ухо, дотрагиваясь кончиками пальцев до моей щеки, а затем и губы. Колтер касается моей нижней губы, немного оттягивая её к себе, и такое прикосновение пробуждает тепло в моём теле.

Я подавляю желание всосать его палец.

— Я планирую состариться с тобой, Принцесса, — говорит он. — Я никуда не собираюсь уходить. И тебе лучше привыкнуть к этой идее. Потому что я, когда мне исполнится восемьдесят, буду бегать за тобой со своей тростью в руке…

— Зачем тебе гоняться за мной с палкой в руке? — спрашиваю я.

— Я имею в виду палку между моих ног, — поясняет он, поигрывая бровями.

Я подавляю фырканье.

— Это отвратительно, спасибо, — отзываюсь я. — Я не собираюсь думать о твоей сморщенной старой тростинке.

— Ты говоришь ужасные вещи, — заключает Колтер. — Я буду любить твою вагину, даже когда та станет сморщенной как изюм. По сути, звучит чертовски поэтично. Я добавлю это в свою свадебную клятву.

— Если ты включишь это в свой обет, я действительно убью тебя, и да поможет мне Бог.

— Ты не убьёшь меня, — возражает Колтер. — Ты чертовски меня любишь, Принцесса.

— А ты всё такой же мерзавец.

— Это значит, что мы в порядке?

— Мы в порядке, — отвечаю ему.

— Хорошо, — говорит он. — Так это значит, что я могу трахнуть тебя на обочине дороги по пути домой?

— Не испытывай свою судьбу.

КОЛТЕР.

— Почему она собрана? — интересуется Кейт, смотря на свою сумку для ночёвок, лежащую на кровати. — Я же распаковала её, вернувшись домой.

— Потому что я забираю тебя кое-куда сегодня вечером, — отвечаю ей.