Произнеся последнюю фразу, радиоприемник умолк.

- А скоро и во всех СМИ протрубят об этом. Завтра увидим кричащие заголовки газет, - сцепил пальцы в замок Дэн. – И в Интернете тоже развернется обсуждение. У нас, в провинции, информационное освещение не такое полномасштабное. И это плохо. Интернет помог бы узнать о беде и сплотиться. А ведь по провинции придется первый удар.

Мишель пыталась переварить услышанное. И все равно не укладывалось в голове. Произошло нападение в далекой Германии, а обвинили в случившемся Россию. Но это же просто абсурдно! Кто в это поверит?

Осознание пришло не сразу. Зато окатило таким ледяным душем, что стало не по себе. Поверят. Если часто повторять, то точно поверят. Даже в самую наглую вещь. Ибо то, что повторяют на каждом углу, становится частью обыденной жизни; такие фразы воспринимаются как само собой разумеющееся. Кто напал? Да конечно, Россия. Кого обвинить во всех смертных грехах? Да Россию! На кого спихнуть все проблемы? На Россию. Она же далеко и не при делах, а страх перед далеким и сильным противником поможет сплотиться и забыть о взаимных претензиях.

Так что Дэн был прав. Информация имела первостепенное значение, второстепенное, но не менее важное – манера ее подачи. Все остальное относилось к третьесортным вещам, о которых можно было и не думать.

Странным было только то, что Россия не взяла на вооружение все СМИ. Обозленные нападениями жители королевства Пиренеев получили дополнительную мотивацию. И теперь они точно будут драться с «захватчиками» до последней капли крови, нагло обманутые своей правительницей. Только вот разбираться никто не будет. Толпа подхватит удобную весть и разнесет ее по закоулкам страны.

Мишель уже видела, как быстро дают всходы семена ненависти. Совсем недавно русские и татары сражались против Хитлара, и не прошло и сотни лет, как внутри своей же страны они оказались по разные стороны баррикад. Татары быстро одичали, а затем стали винить во всех бедах русских. А русские воспользовались властью и многочисленностью, отодвинув бывших соратников в тень. Обе стороны были неправы, но Мишель никак не могла понять, кто же рассорил их, да притом так быстро. И ведь целое поколение даже не знало о великой войне, в которой они сражались бок о бок!

- Ледяная Королева устраивает провокации, - подала голос Эллисон. – А значит, стоит ждать беды. Возможно, мы запоздали с письмом.

Дэн привстал, навис над столом, словно грозная тень, и ребята вздрогнули, словно ожидали бурю.

- Опоздание невозможно, то, что должно случиться, случится обязательно. Жизнь – наиболее логичная штука, в которой нет места противоречиям. Вам пока происходящее кажется какой-то шуткой и нелепостью. Чем-то невозможным. Но рано или поздно вам придется принять ее. По сути, не важно, как президент узнает о готовящейся войне. Письмо ему придет, лично ему расскажут или внесут депешу о начале боевых действий. Это лишь частности. Лучше подумайте о роли, которую придется сыграть каждому из вас.

С этими словами учитель покинул комнату. Майя приподнялась. Раскрасневшись, она поправила выбившуюся прядь, убрав ее за ухо.

- Простите нас. Мы немного устали с дороги. Сильно пережевали, боясь, что не успеем. Думаю, завтра утром Дэн будет в лучшем расположении духа, - извиняющимся тоном произнесла Майя, удаляясь.

Мишель пробуравила подругу недовольным взглядом. Та лишь всплеснула руками. Эллисон сболтнула лишнее, но лишь потому, что боялась войны не меньше, чем остальные. Но Дэн прав, если бойня начнется, никто не останется в стороне…

*****

Сереющее небо сливалось с асфальтом, и линия горизонта плавно таяла, превращаясь в невидимку. Погода портилась, и то и дело мерещилось, что ветер приносит с собой ледяное дыхание королевы Пиренеев.

Эллисон опустила голову и скрестила руки на груди. Этот жест, казалось, помогал ей согреться. Но на самом деле, она чувствовала себя паршиво. Стоило держать сомнения при себе. Да, люди часто подводили ее. Но Мишель не могла никого подвести. Она должна была, просто обязана была успеть…

Ночью спалось плохо. Кошмары преследовали, наслаивались один на другой, бросало то в жар, то в холод. Утром она прогуливалась в одиночестве в парке перед усадьбой. Не хотелось попадаться на глаза Мишель. Да и у нее появился наставник, который поможет написать письмо, а не будет попусту тратить время. Эллисон знала, что тянула резину, но ей так хотелось хоть немного побыть вдвоем… Интуиция подсказывала, что теперь пауз не будет. Мише пора сосредоточиться на своем предназначении, на выполнении миссии, ради которой она появилась на свет.

Эллисон ощущала себя ненужной в этом месте в это время. Относясь ко всему со скепсисом, она тормозила Мишу, рьяно желавшую защитить всех и каждого. Потому Эллисон так легко согласилась помочь Рикки. Он не пришел сам к усадьбе, побоялся. Зато передал письмо. Татарин написал об исчезновении на работе двоих дикарей. Это было неудивительно, учитывая предыдущие отношения двух народов. Эллисон не надеялась, что все так быстро уляжется. Но кто-то решил отомстить за пленение…

И вот теперь она стояла перед массивными дверями с позолоченными ручками. Вывеска гласила: «Прайд Энтерпрайзес». Только вряд ли у этой фирмы была гордость. Разве что она сама была гордостью Ктесифона. Занимала целый небоскреб, изрядно потратилась на внешнее и внутреннее оформление. Интересно, а какое направление выбрала для деятельности эта фирма? Уж точно не продажу гамбургеров и хот-догов.

Массивные двери распахнулись с трудом. Почти сразу же дорогу преградил охранник, потребовавший документы. Сгодилось водительское удостоверение.

- Проходите, - пробурчал великан, отступая в сторону.

За охранниками расположился просторный вестибюль, который вел в три крупных зала. Здание просто-таки кишело людьми. Деловитые, в строгих костюмах, они перекидывались парой фраз. Щелкали кейсы, сверкали золотые слитки и монеты. В этом здании, похоже, побывали все более-менее крупные дельцы Ктесифона.

Татары работали в зале обычными ассистентами. Эллисон точно помнила, что Рикки говорил про первый зал.

Все залы пестрели всевозможными вечерними платьями, деловыми костюмами и фраками. На глаза попадались мужчины с лакированными туфлями и прилизанными прическами, гладко выбритые и утонченные, женщины в облегающих платьях или в деловых костюмах, с накинутыми на плечи шелковыми платками.

Даже ассистенты выглядели броско: кители, фески, ленты, перевязанные через одно плечо. Официанты в черных фраках и с галстуками-бабочками подавали напитки и закуску: мясо на шпажках, кубики сыра, суши.

Эллисон чувствовала себя чужой на этом празднике жизни. Хотя она и надела деловой костюм: блузку, юбку-карандаш, туфли-лодочки – все равно выглядела не так стильно, как большинство посетителей. Эллис заколола волосы в пучок, убрала их под небольшую шляпку, неброско накрасилась. Но даже дама лет шестидесяти выглядела безупречно, хотя ее поседевшие волосы ниспадали на плечи.

- Чем могу служить, мисс? – улыбаясь в тридцать два фарфоровых зуба, произнес один из ассистентов. – С кем вы встречаетесь? Разумеется, эта конфиденциальная информация останется между нами.

Эллисон смотрела на его улыбающееся лицо, и ей все больше казалось, что у мужчины скоро сведет лицевые мышцы от перенапряжения. Слишком уж хотел услужить.

- Простите, но я пришла по делам, - замялась Эллисон, поправляя галстук-бабочку. Надо же, немного не разобралась в моде… - Я хочу поговорить об одном ассистенте. Он меня обслужил вчера или позавчера… И я бы хотела кое-что с ним обсудить.

- О, тогда вам в нашу каморку. Мы там целую неделю ночуем, а потом неделю проводим дома, - ассистент направился в сторону узкого выхода, в котором не горел свет. Лишь когда они вошли в проем, и шумная толпа богачей осталась позади, ассистент подал голос. – Простите, мисс, но не могу ли я узнать имя человека, которого вы ищете?

- Его звали Марк Кроу…

Ассистент побледнел, поджав губы.