«Зато теперь я поняла, почему девочку сделали вождем. Такая силища… Понятно и то, почему они лес считали живым. Он и вправду был живой», — проносилось в голове Мишель.

Она все уворачивалась от стегавших воздух лиан-щупалец, думая, как же помочь делу. Алисия окружила себя частоколом кустарника. Так просто не подберешься. Предусмотрела спрыгивание с высоты. Ну, ничего, можно достать другим способом.

Мишель ухватилась за несколько шипов и с силой потянула их. Хищный цветок взревел от боли. Миша выдрала шипы с мясом. Они оказались довольно массивными. Один шип Избранная вогнала в бутон, разрезая плоть цветка. На землю брызнул сок, словно кровь раненого солдата. Когда же цветок повернулся к своей создательнице, словно искал у нее поддержки и защиты, вторым шипом Миша срезала бутон под чашелистиком. Болтаясь на обезглавленной «шее», Миша потеряла небо и землю, все смешалось в одночасье…

Рухнувшая на землю «голова» протаранила защиту Алисии. Туда же рухнул стебель, Мишель удержалась наверху, а потому не пострадала. Но голова кружилась, а сознание было готово отключиться, лишь ждало подходящей команды.

Алисию придавил один из стеблей. Когда же вождь татар высвободила ногу, пошатывающаяся Мишель стояла рядом. Они обе были не готовы продолжать сражение. Алисия стала еще бледней. Наверняка гибель хищного цветка лишила ее части сил.

Мишель знала, что второго такого шанса не будет. Применив сверхскорость, она добежала до вождя татар и ухватила ее за плечи, боясь упасть на землю. В голове мир все еще переворачивался кверху дном, но Избранная успела протянуть пальцы, коснувшись лба Алисии.

Мурашки пробежали по коже Мишель, заставив вздрогнуть. Она уже и забыла это упоительное чувство, когда тело наполняется силой. Прошло лишь несколько секунд, но в голове воцарилась ясность. Будто нервная система перезагрузилась с нуля, получив новые данные.

Миша почувствовала каждую клеточку каждого дерева, растущего в лесу. Она могла с высокой долей вероятности рассказать, когда пустило корни любое деревцо. И она также знала, что корни сплетались неспроста, а пытаясь защитить себя от людей из города, желавших отравить их, подсунув вместо влаги вредоносные испражнения заводов.

Теперь она чувствовала то же, что и Алисия. И это еще больше их сблизило.

Только в битве мог одержать верх лишь один. Вождь татар взревела, обрушив мощь лиан на Избранную. Но вырвавшиеся из-под земли стебли бросились им наперерез и вскоре оттеснили стебли, контролируемые Алисией.

— Но как? — не веря происходившему на ее глазах, Алисия упала на колени. — Этого просто не может быть!

— Поверь, ты не одна такая, — Мишель сжала пальцы в кулак, и лианы, пытавшиеся до нее добраться, обмякли.

Из-под земли вырвались еще несколько лиан, и Алисия не успела увернуться от них. Стебли обвились вокруг ног и рук, талии и шеи. Они приподняли вождя татар над землей, обездвиженную, поверженную. Ее жизнь находилась во власти Избранной.

— Убей меня, — еле слышно прошептала Алисия. Лианы сжимались, сдавливая ее горло. Вождь древесных людей тяжело задышала.

Но этого хватило. Мишель вовремя вернулась в реальность, эйфория от новообретенной силы испарилась, оставив лишь приятное послевкусие. Избранная разжала руки, и Алисия рухнула на землю. Лианы разжались еще в воздухе, а потому посадка вышла не мягкой. Вождь татар дышала тяжело, жадно.

— Я не такая, как ты, — произнесла Мишель. А затем обвела взглядом притихшее кольцо татар, увидевшее фиаско своего лидера. — И как вы все. Я не могу убивать, ибо это мне противно.

— Но победу можно одержать только с последней каплей крови, — приподнялась Алисия. — Если ты меня не убьешь, тогда я убью тебя. Останется только одна из нас…

— Довольно! — послышался каркающий возглас.

В полнейшей тишине соперницы не отводили глаз, боясь резкого выпада. Но адреналин выветривался, а градус неприязни понижался. И все под тихую музыку. Шипение не давало насладиться ею в полной красе, хотя щелчки и тихий скрежет не могли испортить игру на акустической гитаре.

«Доброе утро, последний герой!

Доброе утро тебе и таким, как ты,

Доброе утро, последний герой.

Здравствуй, последний герой!»

Когда же гитара стихла, то на ринг, пройдя сквозь расступившееся живое кольцо, вышел мужчина, опиравшийся на трость. Мохнатые брови почти полностью закрывали глаза, оставив лишь крохотные щелки. Сгорбившийся, он все равно носил парадный мундир, какой Мишель видела лишь на старинных плакатах.

— Когда-то мы с братом-русом сражались бок о бок, — поднял дрожащую руку старик. — Когда-то давно семена ненависти еще не дали всходы. Они, как сорняк, появились недавно и уже отравили нас всех.

Старик подошел к вождю и разжал ее кулаки.

— Рус победила в честном бою. И она проявила великодушие, даровав тебе жизнь. Разве честную игру ты теперь ведешь? — укорял он Алисию.

— Она попрала наши обычаи! — раздался выкрик из толпы.

Подслеповато щурясь, старик покрутился по сторонам и остановился напротив того самого парня, осмелившегося возразить ему.

— Наши обычаи слепы больше, чем я, — произнес старик. — Они устарели, и мы цепляемся за них, хотя они давно нам не служат. Обычаи стали обузой, вот только и мы одичали. Когда я в составе русской армии громил полчища Хитлара, казалось, что наше общество станет монолитным. Но этого не случилось, каждый из народов разбежался сам по себе. Мы забыли… — желваки пошли по лицу старика. — …забыли о том, как жгли наших матерей и детей. Забыли о пытках в газовых камерах. Забыли о людях, изможденных и иссохших за стенами концентрационных лагерей. Человек — зверь не пугливый, мы быстро приходим в себя и делаем вид, что ничего и не было. Но такая вольность обходится нам втридорога.

Из толпы вышел еще один дикарь, увешанный ожерельями из костей и зубов, бусами и резными фигурками. Он поднял пятерню, прося высказать мнение.

— Да, когда-то давно нас признавали. Но русы изменились, присвоили себе все плоды победы. А нас скинули в бездну, и теперь мы влачим жалкое существование, — произнес мужчина, вероятно, полководец.

— Нас разъедает злоба и ненависть. Но мы видим на примере этой девушки, что еще не все мосты сожжены. Она одержала верх и заслужила право стать нашей королевой. Нам нужны перемены, и странно, что об этом говорю я, один из старейших людей в поселении, — старик подошел к Мишель и взял ее руку. — У этой девочки доброе сердце.

Татары притихли, ожидая решения. За полководцем появилось несколько людей, поигрывавших копьями. Они явно хотели оспорить слова мудреца, вот только питали уважение к старости.

— Кто-нибудь может назвать традицию, которая явно вредна? — окинул взглядом присутствующих старик. — А я могу. У нас нет свободы заключения браков. Нет права выбирать ремесла и занятия, хотя мы не ко всему способны. Мы придерживаемся разделения во всем, хотя могли бы сотрудничать.

— И вот этот парень может кое-что назвать, — Мишель обернулась на знакомый голос. Каково же было ее удивление, когда она увидела улыбающуюся рыжеволосую девушку, тянувшую на поле упрямившегося лысого парня. Эллисон! Кого же ты встретила в пути?!

Автогонщица смогла вытащить парня из круга, и он, растерянный и волнующийся, озиравшийся по сторонам, все-таки признался.

— Я люблю эту деву, — и он указал на Алисию. Вождь древесного племени вспыхнула, словно спичка. Густо покраснев, она стыдливо спряталась за Мишель, шмыгнув ей за спину.

— Но традиция запрещает вождю вступать в брак с низкоранговым, коим, конечно же, считается лекарь, — произнес старик. — Но скажите, братья и сестры, разве эти двое не заслуживают личного счастья?

Толпа загудела, и полководец ухмыльнулся. Но Алисия махнула рукой, призывая всех к тишине. Осмелев, она выступила из-за спины Мишель.

— Я еще не знаю, как, — вождь древесных людей смотрела не на старика, не на противницу, не на рыжеволосую девчонку, а на улыбавшегося лысого парня, — но мы все исправим, даю слово.