— Хочешь меня выдать, да? — хмыкнула Эллисон.
Но она понимала, что выбора особого не было. Если ей нужно проникнуть в деревню, то проще притвориться пленницей. Тогда ее, конечно же, пропустят без лишних вопросов.
Приставив нож к горлу, Рикки зашел за спину.
— Только без лишних глупостей, — произнес он. — Я не собираюсь тебя убивать. Ты же знаешь моих соплеменников… Так что я проведу тебя, а там действуй на свой страх и риск.
— Спасибо.
Продвигаясь потихоньку-полегоньку, они добрались до входа в деревню. Только татары там образовали плотное кольцо, не давая разглядеть, что же находилось за этим живым потоком. Рикки потащил Эллис к бородачу, опиравшемуся на топор. За ним находилась огороженная железными прутьями территория. Эллисон даже показалось, что за ними бродил Зейн…
— Привел пленницу, — сообщил Рикки. — Скажи, что это наши выстроились кругом?
— Так там какая-то ктесифонская девка бросила вызов вождю. Сказала, что победит нашего вождя и освободит своих. Сумасшедшая, — сплюнул бородач.
Эллисон печально вздохнула. И это не укрылось от Рикки.
— Тогда я тоже хочу посмотреть на это. Ты не хочешь глянуть? — предложил Рикки. — А девку потом кинем за решетку. Никуда не денется.
Бородач махнул рукой. Лысый татарин же развернулся и начал продвигаться сквозь толпу, стараясь не поранить пленницу. Татары сторонились без особого желания, пихались и выставляли локти. Лишь когда они выбрались в первый ряд, Рикки наклонился над ухом Эллисон и прошептал:
— Эта сумасшедшая — твоя знакомая?
— Избранная. И вы ее зря недооцениваете.
Автогонщица почувствовала, как горло перестало колоть лезвие. Она получила небольшую свободу, только вот не знала, как ей воспользоваться. Если только… если все-таки не воспользоваться силой. Но нет, такие мысли даже допускать было нельзя…
А Мишель и правда бросила вызов вождю. И за Избранную стало тревожно, пусть она и обладала многими силами. Эллисон надеялась, что возлюбленная все же уцелеет. Второго Рикки среди татар может и не оказаться…
Прикрыв глаза, Эллисон пожелала Избранной удачи. Автогонщица верила в подругу, и она должна была одержать верх.
*****
Дома над головами куда-то подевались, а просветы становились все более редкими. Зато деревья светились благодаря мху, облепившему стволы и самые крупные ветви. По левую сторону раздавался шум волн. Вонючий запах то и дело приносил шкодник-ветер. Но вскоре он стал ощущаться все явственнее, все сильнее. Река выгибалась, а дикари не собирались сворачивать.
— Впереди нас ждет мост. Постарайся не потерять сознание, — вновь подначил татуированный парень.
— Не бойся. Я жила бок о бок с немытыми парнями. Они целую неделю не мылись, считая, что естественный запах привлекает девушек, — ответила ему тонкой шпилькой Избранная.
Мост оказался тонким, трясущимся. Можно было идти только по одному, и мост выдерживал не более трех человек одновременно. Когда на мост заступил четвертый дикарь, послышался стон, а металлические прутья натянулись, грозя оборваться. Дикарь отошел назад, лукаво посматривая на Мишель. Задумал татарин какую-то пакость, уж точно.
По волнам плыли мешки. Миша протерла глаза, но ей не показалось. Самые настоящие, перевязанные у горла, мешки, полные мусора. Стройной дорожкой, они обгоняли друг друга, менялись рядами и плыли дальше. И не было им ни конца, ни края.
— Это мусор там плывет? — Мишель потрепала по плечу строгую женщину в броне.
Та брезгливо поморщилась, но убирать руку Избранной не стала.
— Да. А чему ты удивляешься, рус? Как думаешь, куда сбрасываются отходы? — сиплым голосом спросила женщина. — Ваши заводы работают на износ, машины заполнили воздух адской смесью. Трубы чадят, выбрасывая в атмосферу зловонные выхлопы. Вряд ли ты увидишь там цветочные ароматы. Чтобы машина поехала, ее нужно заправить. Топлива в природе не существует, его надо изготовить. Только токсичное оно. И вот вы, русы, топливом травиться не хотите, равно как и остатками его обработки. Потому вы беззастенчиво сбрасываете отходы в реку.
Мишель сочувственно сжала ее плечо. Да уж, этим людям не позавидуешь. Воняло не просто дурно, а ужасно дурно. И им приходилось жить в таких условиях.
А Эллисон никогда не говорила, что топливо так вредно. Наверное, она просто не задумывалась об этом. Как и Мишель, автогонщица была дитем цивилизации. Вот только они забыли, откуда вышли. Природа медленно умирала, а человечество беззастенчиво отравляло ее.
— Я… не знала, — произнесла Мишель, пораженная числом мешков с вредными веществами.
— О, мы часто встречаем и так называемые бытовые отходы. Мусорки собирают из баков мусор, а потом вывозят на полигон. И он не так далеко от нас находится. Вторично не перерабатывают мусор, ведь смысла нет. Но и простые рабочие и другие жители Ктесифона часто выбрасывают мусор в реку, избавляясь от него. У них-то река чистая, купаться можно. А то, что загрязнится она у нас, их не волнует. Проще ведь выкинуть в реку, а не топать пару кварталов до контейнера, — с раздражением добавил татуированный парень.
Большая часть людей перебралась на другой берег. Мишель дождалась момента, когда последний татарин покинет мост, и через секунду оказалась за ним. Не получилась пакость, четвертый человек не ступил на мост.
Зато такая стремительность удивила всех дикарей, почесывавших голову и пытавшихся понять, что именно произошло. Женщина в доспехах и татуированный парень шли по мосту довольно мрачные, погрузившиеся в собственные думы. Мишель начала жалеть, что показала им силу так рано.
Они все дальше отдалялись от реки, и желание Избранной высказать все в лицо губернатору потихоньку иссякало. Впереди же появился частокол из кольев с насаженными на них головами животных. И тут уже Мишель перестала воспринимать татар как белых и пушистых. Хотя татуированный парень и сказал, что они вешали чучела животных, умерших естественной смертью.
Врата раскрылись, пропуская внутрь вернувшихся с добычей татар. А Мишель так ожидала увидеть очередное поселение на деревьях. Никакой оригинальности.
За частоколом, впрочем, прятались чумазые и перепуганные детишки, женщины в броне и с оружием в руках, готовые драться, и немногочисленные мужчины. Большая часть воинов отправилась на битву, рассредоточившись по всему лесу.
Постройки были низенькими и коренастыми, с небоскребами Ктесифона они не могли сравниться. Лишь одна выделялась среди прочих, расположенная чуть выше, к порогу которой вели ступени из связанных меж собой прутьев. Наверное, там жил вождь.
Возле каждого дома горел факел, а светящегося мха было так много, что к свету глаза Мишель не сразу привыкли. Зато когда ей на глаза попался один мальчик… нижняя губа висела ниже подбородка, а правое ухо было изодрано в клочья. Левый глаз заплыл и покрылся белой пленкой.
— Что с ним случилось? — шепотом поинтересовалась Миша у женщины в доспехах.
— Мутация, — отозвалась та. — Не думали вы, русы, что вода в реке стала отравленной? Не думали вы, что если ее постоянно пить, то проявятся уродства у наших детей? Вы нас уничтожаете…
Мишель стало дурно. Эти люди употребляли каждый день отравленную воду, и что с ними случилось… Мальчик оказался не единственным. Почти у каждого татарина, жившего в поселении, имелся изъян. Кто не был калекой, брал в руки оружие и становился воином.
— И я тоже одна из них, — стянув латы, женщина показала свои руки. Покрытые бородавками и имевшие перепонки между пальцами, они казались насмешкой природы, возвращением к животным корням.
Видела Избранная и других странных людей. Например, высокого парня с лысой головой. Его череп имел утолщение, начинавшееся от ушей и лба. Только вряд ли под кожей скрывался огромный мозг, скорее, эту мутацию вызвало радиационное облучение.
У одной девочки предплечья и ладони были просто огромными, а пальцы — толстыми, как сардельки.
Еще один парень вместо рта и носа щеголял массивным клювом.
