Потом он всхлипнул и оторвался от меня.

- Ммм… у тебя губы сладкие.

- Там в машине был остаток твоего «Тоблерона». Я его съел…

- Что? – вскрикнул он.

- Он все равно растаял. Это был акт милосердия, - сказал я и встал со скамейки. Подобрал рюкзак и хлопнул его по спине. - Пошли.

Я привел его под то дерево, что мне понравилось, и вручил ему одеяло, которое утром прихватил в номере.

- Это что, одеяло из отеля? – засмеялся он.

- Да ты что? Наверное, я по ошибке его взял, - я ухватился за противоположный конец одеяла и помог Джастину его расстелить.

- Пахнет так, как будто мы на нем трахались.

- Ну, это же не проблема?

Он плюхнулся на одеяло и сбросил кеды.

- Да это мой любимый аромат!

Я сел рядом с ним и начал доставать из рюкзака вещи. Знал, что он смотрит на меня, но не оборачивался. Вытащил обернутую бумажным пакетом бутылку скотча и плеснул ему в пластиковый стаканчик.

- Увидишь копа, выкинь его на хуй.

Он взял у меня стаканчик и захихикал.

- Ооо, мой бойфренд – такой бунтарь…

Я усмехнулся, хлопнул его по затылку и закатил глаза:

- Бойфренд…

Он ничего не ответил, только смотрел на меня с улыбкой и прихлебывал виски. Напустил на себя этот свой дурацкий вид, который, вероятно, должен был означать, что он знает меня лучше, чем я сам. Он с самого начала вел себя так, будто я, блядь, для него – открытая книга. И чем дальше, тем больше все усугублялось. И теперь мне, блядь, вообще больше некуда было от него спрятаться. Даже на пару секунд, чтобы восстановить свою чертову выдержку. Стоило мне только поверить, что удалось, как он тут же оказывался тут как тут и смотрел на меня этим своим долбанным взглядом.

Однако не зря же меня в агентстве звали волшебником – однажды я все-таки найду способ его провести.

Я вытащил из рюкзака коробки с ланчем, поставил их на одеяло и стал перерезать перочинным ножом золотые ленточки.

- Надеюсь, ты голодный, - сказал я, поцеловал его в улыбающиеся губы и прижался лбом к его лбу.

- Ммм… как волк, - ответил он. - А что у нас есть?

Я открыл обе коробки.

- Сэндвич с острой ветчиной из индейки и яблочно-клюквенным чатни, ржаной хлеб с сыром бри, кусочки манго и салат из брокколи, - объявил я ему на ухо. – Как вам это понравится, мистер Тейлор?

- На вид охуенно вкусно. Ты это в отеле взял?

Я было подумал, что он сейчас опять начнет пилить меня за то, что я слишком много трачу, но потом увидел, как он вгрызся в сэндвич, словно три дня не ел, и понял, что на этот раз брюзжать он не станет.

- Ага, заказал, пока ты был в душе, - сказал я, поцеловал его за ухом и сам принялся за еду. – Надеюсь, тебе понравится.

- Да я в восторге, - объявил он с набитым ртом. – Спасибо!

А потом наклонился и быстро поцеловал меня в уголок рта.

Я сунул в рот пару кусочков манго и вытащил из рюкзака айпод. Перед тем, как отправиться в дорогу, я накидал туда музыки, которая должна была бы понравиться Джастину. Всякая хрень, под которую мы обычно танцевали в «Вавилоне». Вообще-то эта штука обошлась мне в пятьсот баксов. Я намеревался преподнести его в подарок клиенту, которого как раз тогда обрабатывал. К несчастью, за сутки до назначенной с ним встречи меня вышвырнули из агентства. Ну зато ебучий айпод достался мне!

Я включил музыку, потом взглянул на Джастина и обнаружил, что тот оторвался от своего сэндвича, смотрит на меня странно и улыбается.

- Ты еще чего-то ждешь? Потому что больше у меня ничего нет.

- Еще? – переспросил он.

- Ну ты так смотришь, как будто ждешь чего-то еще.

- Нет, я просто… - он рассмеялся и опустил голову.

Из-за того, как я обычно себя веду, Джастин полагает, будто я не имею ни малейшего представления о том, что такое чуткость. Будто я не способен совершать какие-то поступки только ради того, чтобы сделать ему приятно. Чего он не понимает, так это того, что я думаю о нем постоянно. Не знаю, блядь, как и когда это со мной случилось, но однажды вдруг оказалось, что он стал… какой-то неотъемлемой частью… меня. И я вдруг обнаружил, что больше не могу заботиться о своих потребностях, не задумываясь о том, как это отразится на нем.

- И ты, значит, считаешь, что Брайан Кинни не способен на романтические жесты? – он покачал головой и отставил в сторону коробку. – Я-то всегда знал, что это не так.

Я усмехнулся и отпил большой глоток скотча.

- Просто я делаю это не так, как тебе нравится?

- Просто ты делаешь это так, что я по глупости своей не всегда могу это распознать.

Впрочем, может быть он и понимает. Теперь понимает.

Я приложил все силы, чтобы не расплыться в улыбке. А он вдруг взял мою руку и слегка сжал пальцы.

- Или забываю об этом из-за амнезии.

Я отвел глаза и свободной рукой потер шею.

- А потом вдруг выясняется, что ты – самый романтичный засранец в мире.

Господи, кто-нибудь, заткните уже этого пацана!

Я стал смотреть на озеро, делая вид, что вовсе его не слушаю.

- Но не волнуйся, - заверил он, ничуть не одураченный моим маневром. – Я никому не скажу.

Он поднялся на колени, взял мое лицо в ладони и очень нежно меня поцеловал. Я кивнул и, понадеявшись, что на этом болтовня о романтике закончена, схватил его за плечи и опрокинул на одеяло, а сам навалился сверху. Член у него был уже твердый, как камень, и я, не удержавшись, начал об него тереться. Он попытался что-то сказать, но я опередил его, толкнувшись языком в его приоткрытый рот. Он впустил его и выдохнул через нос, а я продолжил на нем двигаться.

- Ммм… у кого-то стоит, - сказал я и потерся носом о его висок.

- Нас тут таких двое, - хихикнул он и провел рукой вниз по моей спине и по заднице.

Я навалился на него еще сильнее и мысленно пожелал, чтобы наши джинсы куда-нибудь испарились. Он закрыл глаза и застонал.

- Хорошо проводишь время? – спросил я, продолжая об него тереться. – Или, может, хочешь вернуться домой к мамочке?

Он рассмеялся сквозь стоны.

- Я пиздец как замечательно провожу время, - хрипло пробормотал он, изо всех сил стараясь удержать глаза открытыми. - Лучше… аахх… чем когда-либо.

Я улыбнулся.

- А то, может, ты бы лучше занялся чем-нибудь другим? – я поцеловал его в уголок рта. – С кем-нибудь другим? – я поцеловал другой уголок и потерся носом о его нос. – В каком-нибудь другом месте?

Не знаю, что заставляло меня задавать ему эти идиотские вопросы. Может, я просто хотел убедиться, что вчера вечером он говорил серьезно. Или дать ему шанс взять свои слова назад.

Но он обхватил ладонями мое лицо и заглянул мне в глаза.

- Я никого в мире не хочу больше, чем тебя, - сказал он так же серьезно, как прошлым вечером. – И никогда не хотел.

Я сдержанно усмехнулся и обозвал его молокососом. Он улыбнулся мне в ответ, и я наклонился и стал медленно его целовать.

Он стонал и зарывался пальцами мне в волосы, и толкался бедрами мне навстречу.

- Ммм… и я даже не могу себе представить, где еще мне хотелось бы сейчас находиться. Тут все идеально.

С этим трудно было не согласиться.

- Да уж, денек охуенно великолепный!

Он широко улыбнулся и кивнул. Лицо его раскраснелось, дыхание сбилось, я чувствовал, как его сердце гулко колотится мне в грудную клетку.

- И парк великолепный. И мужчина на мне лежит великолепный! Жаловаться не на что, - он притянул мою голову к себе и подался бедрами вверх. - И музыка мне тоже нравится.

Я улыбнулся ему в шею и лизнул кожу.

- Я так и думал, что тебе понравится.

- Аааххх… а что это?

- Просто всякая шняга, которую я закачал из интернета. Песни, которые, как мне показалось, тебе понравятся, - я присосался к мочке его уха. – Хрень, под которую мы танцевали в «Вавилоне». По крайней мере, мне кажется, что мы под нее танцевали, иногда трудно бывает вспомнить наверняка.

Тут он вдруг поперхнулся воздухом, рассмеялся и приподнял мою голову.