- Что бы я без тебя делал?

Он почувствовал, как ее губы, прижатые к его щеке, сложились в улыбку.

- Сам бы расхлебывал свои драмы. Джастин, я только хочу спросить… ты уверен, что на самом деле хочешь от него уйти?

- Да нет, конечно! Конечно, я ни в чем не уверен. Но, Даф, он все время делает мне больно, и я просто не знаю, сколько еще смогу… Это трудно, это невыносимо. Я не хочу больше так. Разве это неправильно?

Она медленно покачала головой.

- Нет, конечно, нет. Но… А, ладно, не важно.

- Да говори уже!

- Ну просто… Понимаешь, ты вроде как многое спускал ему с рук. И ни разу не говорил, что что-то не так.

- О чем это ты?

- Ну… если тебе что-то не нравилось, ты должен был прямо ему об этом говорить. Нельзя было просто делать вид, что все в порядке. Что ты сам этого хочешь, что тебе это нравится.

- Да я никогда… - запальчиво начал Джастин, но осекся под ее строгим взглядом.

- Мне что, напомнить тебе про Парад Гордости?

- Я должен был туда пойти. И я рад, что пошел.

- Да ты просто позволил ему тебя уговорить, затащить тебя туда. Ты пошел только потому, что он так хотел. Ну и, опять же, как насчет Ночей Съема?

Джастин замер. Он не мог не признать, что согласился на это просто от отчаяния, желая хоть как-то удержать Брайана в своей жизни.

- А что насчет Ночей Съема? Моногамия — это для…

- …дайков, натуралов и педиков, которые притворяются натуралами, - передразнила его Дафни. - Хмм, где же я это слышала?

- Но так и есть.

- Ага, точно. Именно в это ты и веришь.

- Именно в это, - упрямо повторил Джастин.

Дафни закатила глаза, даже не пытаясь притвориться, будто поверила его словам.

- Помнишь, что ты сказал в восьмом классе, когда Ребекка Стивенс застукала своего бойфренда с Карли Лоухорн?

Ага. Дословно.

- В восьмом классе? Не помню, конечно.

- Ну а я прекрасно помню. Ты сказал: «Если бы это был мой бойфренд, я бы надрал ему задницу, а потом бросил его».

Джастин отвернулся от нее и перекатился на спину. Похоже, настало время снова уставиться в потолок.

- Удивительно, что я такое выдавал, и при этом никто не догадывался, что я гей.

- Да все догадывались. Я-то уж точно поняла задолго до того, как ты мне сказал. А твои родители разрешали тебе у меня ночевать. Да что там, мои родители разрешали тебе у меня ночевать. Все знали. Но я не об этом. А о том, что ты явно веришь в моногамию.

- Да мне тогда двенадцать лет было!

- Во-первых, четырнадцать. А во-вторых, тогда ты говорил искренне.

- А сейчас нет, что ли?

- Мне кажется… мне кажется, пока ты пытался понять, что это такое — быть геем и быть с Брайаном, эти два пункта как бы заслонили для тебя все остальное.

Джастин на секунду задумался.

- Но ведь так оно все и есть: я гей, и я был с Брайаном.

- Да, но этими двумя пунктами твоя личность не ограничивается. И они не должны подавлять все остальные ее составляющие. Ты не можешь просто взять и перекроить себя под то, каким с твоей точки зрения должен быть лучший гомосексуал и идеальный бойфренд Брайана. Точно так же, как не должен перекраивать себя под то, каким с точки зрения твоего отца должен быть идеальный сын. Если быть Джастином Тейлором означает придерживаться моногамии, значит, быть Джастином Тейлором, геем и бойфрендом Брайана, тоже должно означать — придерживаться моногамии. Но… - она замолчала на секунду, придвинулась к нему ближе и внимательно на него посмотрела. - Но… - добавила она уже чуть мягче. - Все это справедливо только в том случае, если для тебя это действительно важно. Если же нет — вперед! Ради бога, снимай себе парней на здоровье. Но, Джастин, ты должен делать это только потому, что сам этого хочешь, а не потому, что кто-то другой считает это правильным. А то, что ты творишь сейчас, только вводит в заблуждение вас обоих. И поэтому… ты не можешь обвинять Брайана в том, что он сбит с толку, потому что сбивают его именно твои противоречивые сигналы. Тем более, тебе прекрасно известно, что Брайан по возможности всегда выберет путь наименьшего сопротивления. Ты мне сам об этом не раз говорил.

- Ну так и что? По-твоему, я должен использовать это время для того, чтобы «обрести себя»?

Он твердо решил, что не станет нападать на нее в отместку. Слушать все это было не особенно приятно, но вообще-то не исключено было, что Дафни права. Ну так, отчасти. Он и правда спускал Брайану с рук… да практически все. Иногда. Когда это был единственный способ удержаться в его жизни. Нет, ну так бывало не всегда конечно. Но временами — да.

- Было бы неплохо, - кивнула Дафни.

- Ага.

Не то чтобы ему не хотелось верить в то, что она сказала. Ну ладно, ладно, ему и правда совсем не хотелось в это верить. (Ну а кому приятно осознавать, что ты — тряпка, и именно поэтому твой бойфренд вытирает об тебя ноги?) Но дело было не только в этом. Дафни по утрам частенько ударялась в философию и принималась вещать всякую хрень из серии «прислушайся к тому, что сулят тебе звезды, и следуй зову внутреннего голоса», а потому к ее словам стоило относиться с долей скепсиса.

- Я вот только не знаю, - наконец, очень серьезно сказал Джастин, – кто же присмотрит за моим внутренним ребенком, пока я буду где-то таскаться и искать себя?

Дафни треснула его по плечу. Довольно сильно вообще-то.

- Ой, да заткнись ты!

- Да нет, я серьезно. Ему ведь, наверное, будет страшно и одиноко.

Дафни. прикусив нижнюю губу, дернула уголком рта.

- Я тоже серьезно — заткнись, придурок!

Джастин видел, что она вот-вот расхохочется. Она отодвинулась на противоположную сторону кровати – теперь между ними было целых десять дюймов! – и прошипела:

- Ну и ладно. Можешь меня не слушать. Давай, превращай все в шутку! Что с меня взять? Я всего лишь глупая девчонка, к которой ты ввалился в три утра с личностным кризисом одиннадцатой степени. Как я могу посоветовать что-то умное?

Она становилась такой милой, когда принималась его отчитывать. Он просто не мог удержаться и не поддразнить ее.

- Эй, Даф?

- Ну?

- Присмотришь за мной?

Они посмотрели друг на друга с противоположных концов подушки в наволочке персикового цвета и звонко расхохотались.

Дафни смеялась до тех пор, пока не закашлялась так сильно, что Джастин испугался, как бы из нее не выскочило что-нибудь жуткое – плевок или вчерашний ужин, или какой-нибудь жизненно важный орган. От этих мыслей он закатился еще сильнее, и Дафни, взглянув на него, тоже снова начала ржать. Этот цикл повторялся снова и снова, пока соседка Дафни не начала барабанить им в стену и орать:

- А ну заткнулись на хуй!

Тогда Дафни швырнула в стенку толстенную книжку и проорала, что задумается о том, чтобы не хохотать по ночам так громко со своим другом не раньше, чем ее соседки прекратят по ночам так шумно трахаться со своими бойфрендами. Джастин отметил, что такие высказывания не слишком хорошо характеризуют ее личную жизнь. Нет, ну правда, невозможно было удержаться и не поддразнить ее. Дафни в ответ скосила глаза к носу и высунула язык — скорчив гримаску, которую они придумали и отточили до совершенства еще в школе. Господи, как он любил Дафни! Что бы он вообще без нее делал?

***

Утро сменилось днем, а от Брайана так и не было ни слова.

Джастин улетел в Вермонт, проспав три с половиной часа. Глаза болели, слезились и по консистенции, казалось, напоминали сваренные вкрутую в раскаленном песке яйца. Наверное, они покраснели и жутко распухли. Но он лишь мельком взглянул на себя в зеркало в квартире у Дафни, а дальше старался избегать собственных отражений. Он и так чувствовал себя дерьмово, на фиг еще было убеждаться, что и выглядит он точно так же.

Изначально они с Брайаном планировали поселиться в домике. Но теперь это было бы слишком болезненно, и потому он снял номер в отеле. Вернее, технически это Брайан его снял – деньги-то были его. Эта мысль принесла Джастину какое-то мрачное удовлетворение. Он заселился в номер, сжевал шоколадный батончик, а затем принялся разглядывать стены комнаты, делая вид, будто вовсе не ждет телефонного звонка. У Дафни был его номер. Брайан мог бы раздобыть его, если бы захотел.