«Он всё видел. Соврать или сказать правду?»
– Это был Игорь. Ты его не знаешь, я тебе о нём не рассказывала.
– Бойфренд? Давно?
– Можешь и так его называть. Мне с ним приятно… Давно.
Николай Иванович отвёл взгляд и высвободил руку. Он молчал, наблюдая, как Эля не спеша, деланно спокойно пила кофе. Он не пил, скручивая в пальцах фантик от конфеты.
– Нам надо расстаться, Эля…
– Зачем? Тебе будет скучно без меня…
– Переживу. Не хочу «секонд-хенда» в наших отношениях…
– Глупо. Но, в общем, тебе видней… – она хотела попросить проводить её, но передумала. Было ещё рано.
Она шла к остановке по тёмной, но пока оживлённой улице. «Он позвонит… Он позвонит…» Прохладный ветер октября переметал опавшую листву. Ей было неприятно, что всё так случилось. «Облом… И чего это Игорёк привёрся, не предупредив?».
Тревожный голос
Бабка Анютка – так её всё звали, и она давно привыкла, – ложилась спать рано. Перед сном, как обычно, помолилась перед образами. Образа были современные, отпечатанные на картонках: Богоматерь с младенцем Христом и угодник Николай в бумажных окладах. Старые доски сгорели прошлый год вместе с занавесками, полотенцами и корзиной белья, не уберегли себя небожители. Молитв бабка никаких не знала, привычно выкладывала богу все свои заботы и горести, не считая зазорным упомянуть о мальчишках, разбившим мячом окошко в сарайчике, и ещё о том, что на ближнем участке совхозного сада после уборки яблок совсем не осталось, а на дальнем сторожа гоняют, не дают подбирать падалицу, по приказу директора. А куда она ему? Во дворе складском пуды яблок гниют, съёмных, за которые приезжим шабашникам такие деньги плочены!..
Бабка засыпает сразу, но спит чутко, словно сторожит что-то. Это, наверное, от того, что разговорилась сегодня с поселенной недавно ветеринаршей. Временно ту поселили в клетушку рядом с бабкиной комнаткой. Из одного коридорчика вход. Это всё комендантша, могла и поприличней найти, хоть и временно. А ветеринарша, или как теперь зовут, зоотехник, худенькая такая. Молодой специалист. Вежливая, Анной Петровной зовёт. Всё выспрашивает, как да почему. Уехала на воскресенье к сестре старшей в город. Ну, бог с ней. Только вот память разворошила.
Бабка просыпается и лежит с открытыми глазами, смотрит на белое пятно печки. Сквозь щели дверцы светится огонёк. Когда прогорит, можно и прикрыть тягу. Бабка прикрывает глаза и сами собой возникают картины прошлой жизни, муж Михаил, пропавший в войну ещё когда она была на окопах. Вчера ветеринарша, Верой её звать, ещё спросила, была ли она, бабка, замужем.
С недоверием так спросила. Ну, это молодое дело, не доверять, или как. И кто здесь об этом знает! Никто. Раз-два, да и обчёлся, кто помнит её молодую, опухшую от голода, прибившуюся к этим местам случайно, в первый год войны. Тогда недели три, а то и больше, пешком из-под самой Москвы, куда поехала по вербовке, пробиралась. Под бомбёжкой и обстрелом была. Когда на открытой платформе ехала уже к своей станции, узнала знакомую бабу, почти соседку. Та поначалу от неё шарахнулась, не узнала, а потом, плача в голос, всё обсказала: обоих дочек бабки Анны схоронили, померли от поноса, и Душка, старшая сестра, у какой девок своих оставляла, тоже померла.
Не заплакала она тогда, слова не сказала, а собрала свой узел с матрасом да новым пиджаком, купленным с первой получки на стройке, да и спрыгнула на всём ходу здесь. Покатилась по насыпи, что куда. А самой всё равно, пропади оно пропадом.
Ничего, поднялась. Коленки сбила, щёку всю ссадила. Кровь шла дюже сперва. Ещё парню, с которым вместе выбирались после того, как их эшелон разбомбили, рукой помахала. Он дальше поехал. Не видала того парня после никогда, ему год призываться подошёл, видно, сгинул на фронте. О муже потом уж бумажку переслали, что пропал без вести…
Бабка долго не может уснуть, её томит чувство какой-то тревоги. Она прислушивается к тишине, и та кажется ей необычной. Она, правда, тут же вспоминает, что Вера уехала, а молодые, живущие в комнате за стенкой, как всегда в субботу, ушли в гости к тёще, и не слышно ни музыки, ни перебранки, ни плача трёхлетнего Димки.
Наконец бабка задремала. Сколько она проспала, не поняла, но проснулась от явственно услышанных слов, так памятных ей с военного времени: «От Советского Информбюро…»
Бабка опустила с кровати ноги в шерстяных носках своей вязки, нащупала бурки и надела их. Замерла, прислушиваясь, и опять откуда-то издалека голос, знакомый с тех давних лет, торжественно и грозно даже, продолжал говорить, но слов бабка разобрать не могла.
«Батюшки! Да ведь это…». Бабка Анютка засновала по комнатке на подгибающихся ногах, нашла и накинула на плечи вытертое плюшевое полупальто, наскоро повязалась тёплым платком. Куда теперь?
На улице бабку встретил холодный сентябрьский ветерок. Небо, днём затянутое облачной пеленой, расчищалось, и звёзды глядели на мороз, который под утро всё чаще стал наведываться в гости, золотя листья берёз в лесопосадках, убирая землю и всё на ней в тонкие иглы инея.
Улица спала. Окна домов в рамах наличников смотрелись тёмными пятнами, только далеко, у конторы совхоза, над будкой проходной сокодавки, покачиваясь, светила несильная лампочка.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
