— Не трахался я с вашим Брайаном, если вы об этом... — Джастин кое-как завернулся в простыню и поковылял в ванную. Колени болели тоже.

Под горячим душем стало чуточку легче. Из-под колких струй не хотелось выходить, тем более к Дебби с её разговорчиками. Так значит, тот сын, офицер Стражи, о котором она постоянно рассказывала, это Майкл, который вчера вез их из больницы и без конца злобно на него зыркал? Вот уж везение, правда что…

Только болтливой тетки ему сейчас не хватало.

С другой стороны, если у неё можно будет пожить несколько дней, тоже хорошо. Пора наконец заняться собственной жизнью, без всех этих Брайанов, балерин… и чужих трусов, кстати.

Воспоминание о Брайане неприятно царапнуло душу. Конечно, Джастин и сам собирался уйти из лофта прямо с утра. Нашел тоже привязчивого! Да если бы не дурацкое стечение обстоятельств… Он даже к Итану не привязался, если на то пошло, теперь он это понимал, а ведь три месяца вместе прожили. Усвистал в свою Канаду — и на здоровье. Мог бы не мотать нервы, конечно, а сбросить смску — “Пошел на хуй, с наилучшими пожеланиями, Итан”. Ничего сложного! Зато сразу все ясно.

И уж тем более, он не привязывался к Брайану! С чего бы? Просто вчера он был немного не в себе… нервничал. Да и сам Брайан тоже. Вот они и потянулись друг к другу. Подумаешь, посидели рядом. А так-то у них нет ничего общего. И не будет. Пусть Брайан бегает с пистолетиком, весь такой супергерой, красивый и недоступный… миллион парней у него... А он, Джастин, займется своей жизнью. Нормальной жизнью!

И все-таки неприятно цепляло, крошечной занозой подергивало: не успел уйти. Брайан первым от него отделался. Вот так запросто, как пальцами щелкнул — всучил его Дебби и ушел, даже не попрощавшись. Почему-то было обидно.

Нет, ну а чего он хотел? Медаль за участие в забеге по подвалу? Фото на память? Поцелуй в щечку? Так у него много чего осталось на память! Весь вон в синяках и ссадинах. Как начали позавчера у “Вавилона” мордой об асфальт, так и продолжили… Нет, нет, хватит с него Брайана.

Джастин решительно выключил воду, вытерся, натянул на влажное ещё тело темно-синий шелковый халат.

И замер. Запах. Он его запомнил. И запах этот ему, кажется, нравился... Упрямо мотнув головой — заняться нечем, кроме как халаты чужие нюхать? — Джастин вышел из ванной.

На кухне пахло кофе и яичницей, что сразу же Джастина отвлекло и обрадовало. Есть хотелось страшно.

— Иди-ка завтракать! — Дебби приглашающе махнула ему рукой. — А то на тебя смотреть жалко, худющий, да весь в синяках. Хотя все равно симпатичный.

Как будто его надо было уговаривать! Джастин с удовольствием умял и яичницу с беконом, и тосты, и вкусные лимонные квадратики. Дебби следила за исчезновением еды с искренним восторгом.

— Ох я тебя откормлю! — мечтательно протянула она. Джастин улыбнулся, все-таки тетка была очень славной. — Чего ты ухмыляешься? Ты видел, как Брайан ест? Так бы и треснула по затылку! Хоть и люблю засранца… Поковыряется, перепаскудит — и бежать! И Майкл, как с Беном связался, так слезы одни, а не еда, об неё язык сломаешь, пока выговоришь. Этот, как его… сейчас вспомню... Чаванпраш! Видел бы ты, на что оно похоже — говно говном. И на вкус тоже! Не к столу будет сказано, конечно. Ты ешь, ешь!

— Очень вкусно, Дебби, — Джастин запихнул в рот последнюю печеньку, допил кофе и блаженно откинулся на спинку стула.

Так жить можно.

— Давай не рассиживайся сильно-то, одевайся и едем. Я покажу тебе твою комнату.

— Вы сдаете комнаты?

— Что? Нет! Я же говорила, я официантка в кафе! Просто Майкл женился, его старая комната теперь свободна, Брайан знает об этом, вот и попросил поселить тебя.

— Сбагрил, значит, — зачем-то вслух пробормотал Джастин и немедленно об этом пожалел: удар по затылку был не сильным, но обидным.

— Я не знаю, что у вас с Брайаном за дела, — Дебби наставила палец с фиолетовым ногтем Джастину прямо в нос, — но предпочитаю, чтобы за помощь благодарили. Даже настаиваю. Ты что думал, он тебя тут поселит? Выбрось из головы сразу, этому не бывать. Тебе нужно кое-что понимать о Брайане, мой мальчик. Парни для траха в его жизни не задерживаются, но вот о тебе он решил позаботиться. И мне, кстати, очень интересно узнать, почему.

— Да не трахались мы! И не будем!

— Это ещё интересней, — хохотнула Деб. — Мы могли бы устроить тотализатор! Думаю, сто к одному, не меньше.

Джастин скорчил гримаску и пошел одеваться, а Деб на кухне продолжала говорить, ей собеседники, кажется, были не особенно нужны.

— Если продержишься недельку, неплохо заработаешь! Хотя о чем я, — она сбавила тон, покачала головой. — После истории с “Вавилоном” все стало не так... да и вообще... Когда оно прекратится уже! Это просто ужас... Все клубы закрыли, ты знаешь?

— Правильно сделали, — Джастин застегнул штаны и повернулся.

— Наверное. И все-таки в голове не укладывается. Скажи мне кто-нибудь неделю назад, что Брайан Кинни закроет все ночные клубы, я бы посмеялась. А теперь видишь, как оно… Не смешно. Ну, все, посуду помыла, ты одет…. Пошли, сладкий, познакомлю тебя с твоей новой жизнью.

Брайан не помнил, когда именно он начал мысленно разговаривать с Тедом. Кажется, когда тот лежал ещё в коме и формально был жив. И тогда это было нормально, даже желательно, ведь говорят, что люди в коме могут слышать обращенную к ним речь. Но разговаривать с ним вслух у Брайана получалось плохо, а про себя — хорошо. Даже слишком.

Оказалось, что он хорошо помнит Теда — его словечки, шутки, манеру говорить.

Кто пробормочет, что разрекламированная книга, которой все зачитываются — претенциозная фигня? Только Тед.

Кто подколет парней в “Вавилоне” за поджимание животов, когда на них смотришь? Тедди, конечно, хотя деликатно отведет глаза. Кто в тренажерке изобразит качка-нарцисса, нежно целующего себя в бицепс? Убедившись, что никто не смотрит, конечно. Тед, Тед… Брайан не разговаривал с ним, ну то есть не называл по имени, ничего такого. Он знал, что с мертвыми разговаривать опасно, их даже вспоминать не стоит, кто же этого не знает. Просто… О самом важном и серьезном, на самом деле, не с кем поговорить. Сколь угодно близкие люди уворачиваются от разговоров об этом, потому что разговоры эти чаще всего связаны со смертью, а это слишком страшно. Об этом лучше не думать. Но когда Брайан на полевых учениях переплывал реку и попал в омут, он не мог не вспомнить Теда. Брайан выбрался тогда, конечно, выбрался. Ему повезло, что дно было чистым, и он буквально руками по камням отполз в сторону и вынырнул уже там, где течение было слабее и его можно было пересечь. Он хорошо плавал и знал все правила — не плыть против течения, плыть поперек, беречь силы, подныривать. И знал, что все они могут не сработать. Достаточно коряги или камня под завинчивающейся воронкой. Его потом обнимали, хлопали по плечам, сочувственно кивали — делали все, что положено, но Брайану не это было нужно, он чувствовал себя заступившим одной ногой за некую черту, на ту сторону , и ему хотелось поговорить об этом, да только никто и ни за что не стал бы слушать. О том, какой соблазн перестать сопротивляться. О том, как, оказывается, близко та сторона . Даже пьяные при таких разговорах отводили глаза и пытались сменить тему.

А Тед бы понял. Он бы выслушал и, может, все эти мысли отступили бы...

И ещё Брайана тогда начали чуять жандармы. Эти улавливали привкус даже не случившейся, но близко подошедшей смерти.

Первый раз его остановили прямо около “Вуди”: здоровенный негр цапнул его за плечо, развернул к себе и ловко поймал кулак, которым замахнулся на него Брайан. Наверное, это было не очень сложно, Брайан еле на ногах стоял. Майкл кинулся было защищать друга, но увидел, кто перед ним, и замер.

Жандарм придвинулся ближе и посмотрел Брайану в глаза:

— У тебя недавно кто-то умер, парень? — он на южный манер растягивал слова, что пьяного Брайана очень рассмешило.