— Ну, это, конечно, будет совсем не трудно, — с сарказмом заметил Джон.
Шерлок тряхнул головой.
— Когда сэр Джеймс на Даунинг-стрит, он гораздо более уязвим. Нам нужно попасть туда в качестве клерков.
— Я точно не смогу выдать себя за клерка.
— О, Джон, не будь смешным. Конечно, ты сможешь. Это британский парламент — большинство находящихся там людей попали туда из-за родственных связей, а не умений. Половина из них менее образована, чем ты.
— Что поднимает вопрос, чьим родственником будете вы, — сказала Ирэн.
— О, я буду чьим-нибудь побочным сыном. Предпочтительнее кого-то, кто недавно умер, чтоб меня не раскрыли. Кто-то, кто получил образование за границей, и всё оплатил отец, которого я никогда не знал, и потому не могу ответить ни на какие вопросы. Притворюсь, что я старше, чем я есть, конечно. Это было бы идеально. На чью репутацию можно бросить легкую тень?
— Я подумаю, чья жена была наиболее неприятной, — сказала Ирэн с довольной улыбкой, и они с Шерлоком начали занимательный разговор, перебирая разных умерших или собирающихся скончаться персон высшего света, о которых Джон никогда не слышал.
— Ну, я пойду спать, — сказал парень, поднимаясь на ноги. — Расскажешь мне завтра, чьим бастардом ты решил быть. Шерлок, не забудь о своем лекарстве, ладно?
Шерлок кашлянул, уткнувшись носом в свои колени, а затем улыбнулся ему, довольный и абсолютно счастливый.
— Я не буду спать сегодня ночью, — сказал он. — Когда я сплю днем, то выгляжу более больным, чем есть на самом деле.
Джон закатил глаза. Когда он с благодарным вздохом улегся на пустой койке в спальне санитаров, он, уже засыпая, подумал, что в словах Шерлока был смысл. Состояние и его, и Ирэн значительно улучшилось в последние дни, и это был только вопрос времени, когда Ирэн переведут в женское отделение, а Шерлок вернется в школу.
Но в итоге именно усталость Джона вскоре заметили.
— Шерлок, — сказал Джон, входя как-то вечером в свою палату. — Я пойду обратно в Бартс. Вудкорт сказал мне, что ты выздоравливаешь, и мне нужно теперь нормально высыпаться.
— О-о, — проронил Шерлок с отсутствующим видом. Он явно обдумывал схему устройства на Даунинг-стрит, 10, которая лежала перед ним нарисованной на листе, вырванном из тетради Джона.
— Ну, хорошо. На данной стадии нашего плана ты нам не нужен. Я скажу тебе завтра, если у нас будет что-то, касающееся тебя.
Джон думал, что Шерлок будет против его ухода, и ему придется его убеждать, и потому ощутил небольшой укол обиды и странное чувство собственной ненужности.
— Смотри, чтоб тебя не поймали, когда ты не будешь в постели, — коротко сказал он, а когда Шерлок даже не ответил на это, слегка надулся и отправился в школу.
По крайней мере, Тэнк был рад его видеть, судя по мощному хлопку по спине, которым он наградил Джона. Тот почти против своей воли ощутил, что расслабляется в знакомом окружении школьной столовой. Ну что ж, Шерлоку он не нужен, ну, а он зато рад, что может поесть нормальной еды за нормальным столом, и в перспективе провести полноценную ночь в своей постели. Он мог даже позаниматься с Майком, который принес с собой учебник, как они часто делали.
Но перед тем, как он пересек зал, чтобы присоединиться к Майку, его позвал и отвел в уголок Флиа.
— Когда Севен вернется? — требовательно спросил он.
— Я не знаю, — сказал Джон слегка удивленный. — Тебе что-то нужно из кладовых?
— Нет, я хочу узнать насчет Пипа.
— А что насчет Пипа?
— Он всё еще предъявляет свои права на него?
— Что? — Джон нахмурился в замешательстве.
Флиа тоже нахмурился, как будто счел вопрос Джона глупым.
— Севен же сразу забрал его себе, так ведь? Он позволил Пипу иметь его каждую ночь, как мне сказали. Но когда ты вернулся, он сказал нам, что ему не нужен Пип, пока ты здесь, но чтобы мы всё равно его не трогали. Но сейчас он заболел, и я хочу знать, он еще хочет его, или Пип свободен, чтоб его взял кто-то еще?
— Понятия не имею, — сказал коротко Джон. — Тебе нужно спросить его самого, когда он вернется.
Флиа скривился и пробормотал что-то раздраженно, но Джон его уже не слушал. Он ощущал себя так, словно на полном скаку свалился с лошади. Свалился прямо в грязь, и теперь не понимает, почему это случилось. Позволил Пипу иметь его каждую ночь? Шерлок? Его Шерлок? Всё это время, все эти месяцы — да нет, годы — то, чего Джон хотел и желал всеми фибрами своей души, но давил в себе, не позволяя даже думать об этом, потому что это было неправильно, это был грех, это была ужасно, а Шерлок был так чист, невинен, нетронут… И он позволил Пипу…
Джон повернулся и поднялся прямо по лестнице наверх, в спальню, где он знал, Тэнк хранит запасы джина. Он присел прямо возле стены и сделал большой глоток из горлышка, ощущая, как алкоголь обжигает горло. Всё внутри него переворачивалось от острой ревности, и он сделал еще один глоток. Он не мог вынести даже мысли о Шерлоке, но он вспомнил сейчас тот вечер в столовой, когда лицо Пипа потемнело, когда Шерлок направился к Джону. Пип взял его. Пип имел его, прижав к постели и сделав то, что желал сделать Джон, но не признавался в этом даже себе, и Шерлок позволил ему…
К тому времени как мальчики стали подниматься по лестнице, Джон был наполовину пьян от джина и настолько же пьян от гнева, и невероятно несчастен. Было гораздо легче чувствовать гнев, а не боль, которая, как он думал, могла уничтожить его, поэтому он продолжал и продолжал подогревать свою злость алкоголем. Он поставил бутылку обратно в тайник и направился в умывальню, почти надеясь, что кто-то толкнет его там, и это даст ему оправдание для драки.
Но его словно обходили стороной. Он почти закончил умываться, когда кто-то встал рядом с его тазом и приветливо сказал:
— О, привет, Джон. Ты вернулся?
Джон посмотрел вверх. Тэдди. Видимо, в его лице было что-то такое, отчего Тэдди осторожно спросил:
— Джон? Всё хорошо?
— Да, — коротко ответил тот. К своему ужасу, он почувствовал, как в горле образовался горячий комок, причиняющий ужасную боль.
Тэдди пристально посмотрел на него.
— Если это из-за Пипа и Севена…
— Я не хочу говорить об этом, — Джон буквально выплюнул эти слова.
— Хорошо, — Тэдди потянулся за полотенцем, взглянув на Джона из-под длинных ресниц. — Но если вы оба уже не вместе…
— Я сказал, что я не хочу говорить об этом! И мы никогда не были вместе…
— О-о-о, — Тэдди моргнул, искренне удивленный, а потом опустил голову. — Ну, а… ну, тогда, если тебе нужна компания…
Джон посмотрел на него.
— Сколько тебе лет? — резко спросил он.
Тэдди улыбнулся, и вдруг очень напомнил Джону Ирэн.
— А сколько ты хочешь, чтобы мне было лет?
— Нет. Не надо вот этого. Я не один из этих… скажи мне правду, сколько тебе?
Мгновение Тэдди смотрел Джону в глаза, прямо и честно, и на этот раз уже Джон захотел отвести взгляд.
— Почти семнадцать. Не говори никому. Это мистер Поззи, ему нравится думать, что я херувим, Ганимед******, так он меня зовет.
— Почему?
— Не знаю, я не ходил в школу…
— Нет. Почему я?
— Ты мне нравишься, — сказал Тэдди просто.
Джон посмотрел в таз с водой. Он едва мог думать из-за ужасных видений Шерлока с Пипом, испытывая болезненный интерес к тому, чтоб узнать, что они делали, как это было, и как это ощущалось. Он хотел этого. Он думал, что он лучше других, лучше Тэнка, что он никогда бы не сделал этого, но если Тэдди сам предлагает…
— Я никогда…— начал Джон, сам удивленным тем, как придушенно звучал его голос.
Тэдди улыбнулся ему привычной обольстительной улыбкой, хотя в его больших глазах промелькнуло что-то, о чем Джон предпочел не задумываться.
— О, зато я умею многое.
Джон пошел в спальную комнату и в молчании разделся, по его венам текла смесь возбуждения, замешательства и алкоголя. Он знал, что ему будет стыдно, но он не хотел думать об этом сейчас, и вместо этого сфокусировался на возбуждении. К тому времени, когда Тэдди скользнул под его одеяло, Джон уже отбросил штаны и был болезненно тверд. На какое-то мгновение, ощутив ласковое прикосновение ночной рубашки, Джон почувствовал, как его душит ужас, но он отбросил все эти чувства и прошептал:
