– Ты никогда меня не потеряешь. Что бы ни случилось, я всегда буду с тобой, всегда. Я больше никогда тебя не отпущу.

Шерлок с благодарностью молча пожал руку Джона. Он будто сам стал легче, словно то, что он рассказал о своих страхах, могло помочь Шерлоку через них пройти, правда, Джон не тешил себя иллюзиями, что это случится в ближайшее время. Уже было неплохо то, что дыхание Шерлока выровнялось, а пальцы начали расслабляться под ладонью Джона.

Ближе к трем часам утра, в серой дымке зарождающегося рассвета, Шерлок, наконец, уснул. Заснул и Джон, прижав к себе их сомкнутые руки.

Как Шерлок и предсказывал, утром он вернулся в его обычное состояние, правда, был таким раздражительным и резким, что в какой-то момент Джон уже был готов сбежать от него на автобус. Всю дорогу до дома он продолжал переживать о сложившейся ситуации, и утром следующего дня позвонил Элле и назначил встречу.

***

- Забота о ком-либо может быть очень эмоционально изматывающей, я не сомневаюсь, что вы знаете об этом по своей работе, - сказала Элла.

- Нет… в смысле, да, я понимаю, что вы имеете в виду, но проблема не в этом. И она не исчезнет, даже если я буду там постоянно. Кроме того, мне нравится о нем заботиться. Я как раз такой человек, и всегда таким был. Поначалу он даже переживал из-за этого, думая, что именно поэтому я к нему неравнодушен. В те времена, когда мы жили вместе, я был для него до некоторой степени катализатором, так получалось. В том смысле, что он весь такой великолепный, выдающийся человек, но он нуждался во мне – это было необходимостью, особенно, если вспомнить, каким я тогда был. Мы с миссис Хадсон пришли к убеждению, что он не смог бы прожить и дня в одиночестве. Понятное дело, глупый вывод. А теперь – я так счастлив, что он психически постепенно восстанавливается, я так сильно хочу, чтобы ему стало лучше, но это такой кошмар – видеть, как ему больно…

- Это тяжело – наблюдать за тем, как страдает человек, который тебе небезразличен.

- Да. Очень. Я просмотрел записи, которые сделал в Германии, и я уверен, что операция ему поможет, но, понимаете, - Джон разочарованно взмахнул руками, - я не могу его заставить.

- Вы не можете изменить его поведение, - заметила Элла, - а свое поменять способны?

- Что, сказать ему, что он меня больше не увидит, пока не пойдет на операцию? Я не могу так поступить!

- Конечно, нет. Но вы говорили, что он стал чаще садиться за руль в выходные. Что если вы сделаете так, что это не будет больше иметь смысла?

Джон откинулся назад.

- Хм…

***

Джон всю неделю время от времени обдумывал эту мысль. Ему уже казалось, что у него появился план, но его беспокоило, как Шерлок может на него отреагировать. Он мысленно составлял текст и тут же его отбрасывал. Он так и ничего не решил, когда утром пятницы вошел в Speedy’s.

- Она уже идет, - кивнув в сторону кухни, сообщил Виджай и протянул ему сэндвич с беконом и кофе еще до того, как Джон успел раскрыть рот. – А где твой приятель?

- Кто? – Джон на секунду показалось, что Виджай говорит о Шерлоке.

- А то ты не знаешь. Тот мужик в зеленом, с которым вы газеты на двоих читаете.

- А, нет, на самом деле, это его газеты. Я иногда просто беру у него раздел международных новостей. Мы, по правде сказать, и не знаем друг друга. И я не имею представления, почему его сегодня нет. – Сказав все это, Джон почувствовал легкий укол вины, осознав, что, возможно, он разговаривал с Зеленым Пиджаком больше, чем с большинством его настоящих друзей. Джон в лучшем случае был посредственным другом, и знал об этом. Если бы не старания Грега, то, вполне возможно, он не виделся бы в Лондоне ни с кем, кроме Майкрофта. Он вспомнил, как Мэри смеялась, глядя на видео, которое сделал Шерлок ко дню рождения Джона («Все друзья Джона его ненавидят»), зажав рот рукой и коротко хихикнув, но так, чтобы дать ему понять, что это все правда. А ему, на самом деле, было безразлично. Тем не менее: он уже не был тем ожесточенным и сердитым человеком, и возможно, именно сейчас было время начать это демонстрировать. Джон мысленно дал обещание в понедельник спросить у Зеленого Пиджака, как его зовут, а может и поинтересоваться, что привело его в Лондон…

-Джон! - окликнула его раскрасневшаяся и суетливая миссис Хадсон. – Бог мой, как сегодня тепло! Думаешь, будет дождь?

Вечером той же пятницы Джон сделал глубокий вдох и написал Шерлоку сообщение:

Меня осенило. Я завтра доберусь на автобусе, а в воскресенье ты сможешь меня подвезти, если будет желание, и сможем устроить ранний ужин.

Прошло несколько минут.

Как минимум, мне нужно будет встретить тебя у ворот. Завтра ожидается гроза. ШХ

Ожидается, но ближе к вечеру. Если возникнет опасность, что на меня упадет фонарный столб, я пришлю тебе смс из автобуса. Если нет, то оставайся дома и воздержись от хождения по лестницам. Так мы выиграем дополнительные 30 минут.

Не больше 20. ШХ

Что сделала для меня миссис Хадсон на этой неделе? ШХ

Что-то королевское. Какие-то куины. Похожи на круглые круассаны.

Kouign amann [1]? ШХ

????

Ладно. Они в автобусе не пострадают. ШХ

Так значит, ты на самом деле волнуешься за булочки, а не за меня.

Сам-то можешь придумать что-нибудь двусмысленное? ШХ

Твои попытки секса по смс ужасны. Действительно, пора тебя возвращать в Лондон, - набрал текст Джон, а потом медленно его удалил.

Не засиживайся допоздна. До завтра.

Спокойной ночи. ШХ

Гроза действительно пока не подошла, и Джон был счастлив: Шерлок передвигался с меньшими усилиями, чем в последние несколько недель. Они провели замечательный день. Шерлок работал над третьей частью посвящения, в которой в основном были задействованы струнные, и которая поэтому давалась ему легко. Он играл на скрипке короткие отрывки снова и снова, а Джон в это время сидел в своем мягком кресле у окна и претворял в жизнь свое последнее решение стать лучше как друг. Он написал длинный емэйл Билу Мюррею, с которым не общался целую вечность, и короткий – Майку Стамфорду. Джон уже давно перестал сидеть у двери, как на посту, хотя Шерлок все еще продолжал держать ее запертой на засов.

Джон закончил с письмами и бесцельно сидел в интернете, когда вдруг до него дошло, что Шерлок играет что-то другое. Это была негромкая короткая мелодия, которую он наигрывал, когда Джон впервые оказался в аббатстве, и с тех пор эта музыка засела у него в голове.

- Что это за отрывок, что ты играл мне раньше? – спросил он. – Я не припоминаю, чтобы он был в твоем посвящении.

- А, - пальцы Шерлока замерли на струнах. – Его и не было. Я все думаю, вставить его или нет.

- Но я уже слышал эту мелодию. Ты играл ее один раз, и она мне понравилась; иногда я слышу ее в голове, когда думаю о тебе. Что это?

Шерлок посмотрел на свои искалеченные пальцы, лежащие на грифе скрипки.

– Это музыка, которую я слышал, когда думал о тебе. В тюрьме.

- Это ты написал для меня? Эту музыку? Она прекрасна. Почему ты не играл ее мне после того первого раза?

- Это не… - Шерлок расстроенно взмахнул рукой. – Это не мелодия для тебя, подобно тому, каким был твой свадебный вальс. Это ты. Это был ты, в моей голове… Я плохо объясняю…

- Нет, я понимаю – сказал Джон. Ему казалось, что он понял. Для такого как Шерлок, вполне нормально было бы, если бы его бесконечно выдающийся мозг обратил эмоции в музыку. На мгновение Джон подумал, что у него получилось представить себе, как это могло быть с Шерлоком: как способность говорить на совсем другом языке, или видеть спектр цветов, недоступный большинству людей, и он снова удивился, что такая личность, как Шерлок, нашел в нем – совершенно обычном человеке. – Ты думаешь включить эту мелодию?

- Я еще не решил. – Шерлок отложил скрипку и потянулся, покрутив головой.

- Погода не совсем подходящая для прогулки, - добавил он, глядя в окно, рядом с которым сидел Джон.

Джон тоже посмотрел на улицу. Тучи, собирающиеся на востоке, начинали приобретать зловещий серо-зеленый отлив, правда, они были еще достаточно далеко. – Думаю, еще с час или около того дождя не будет, - сказал он, и в этот момент его телефон тренькнул. – А может, это уже и не имеет значения, - добавил он, заглядывая в экран.