Третий месяц – месяц глухой обороны Шерлока в сердце Джона. Мэри тактична и мила. Она приходит в гости и приносит лимонные кексы собственного изготовления, она вытаскивает Джона прогуляться в парк и заставляет его кормить разжиревших уток, все никак не желающих улетать в теплые края. Она целует его в кинотеатре и шепчет на ухо обжигающие слова о любви и понимании. «Что она понимает в любви?», - с горечью думает Джон, приоткрывая рот в ответ на ее настырные действия, - «Что я сам в ней понимаю?». Он все же целует ее сам, в конце третьего месяца так называемых отношений, и Мэри в восхищении трется о него высокой грудью:

- Ты любишь меня, Джон! Ты хочешь меня, Джон! – выдыхает она громким шепотом, обдавая его запахом ментола и ванили.

- Я ненавижу тебя! - кричит про себя Джон. - Я ненавижу себя! – с яростью сжимает ее предплечья, почти кусая за губы.

- Какая страсть, - восхищается она. – Может, поднимешься на чашечку кофе? – они стоят около ее дома, в свете уличных фонарей глаза Мэри загадочно и призывно мерцают – Джон лишь качает головой, отступая на шаг.

- Уже поздно, тебе пора спать, - бормочет он и сбегает.

Мэри с сожалением и жалостью смотрит ему вслед.

Четвертый месяц – месяц близости. Шерлок в сердце Джона сдается, затаившись в самом дальнем уголке. Иногда Джону кажется, что он тоже умер, как и реальный Шерлок Холмс. Но иногда, по ночам, он чувствует легкое касание тонких музыкальных пальцев его сердца и знает, что это – Шерлок. В этом месяце Джон и Мэри впервые занимаются сексом. У Джона не было близости с женщинами со времен падения Шерлока, и теперь он словно учится заново: как поцеловать, что погладить, где надавить, чем раздвинуть, куда вставить. Это смешно, ведь секс основан на голых инстинктах. Он даже не чувствует к Мэри любви, может быть симпатию, но не больше. Просто, когда он сопит, раздвигая ей ноги, когда он мнет ее грудь и когда вбивается в ее лоно, он забывает о боли. На смену ей приходит радость первобытного обладания, сладость удовлетворения и разрядки, чувство теплого и живого рядом. Оказывается, что без Шерлока Джону ужасно одиноко и холодно. Не то, чтобы они с соседом часто обнимались или сидели рядом, соприкоснувшись телами, но тепло на Бейкер-стрит было результатом их общего там присутствия, разговоров и молчания, взаимопонимания и сопричастности общей жизни. Без Шерлока все становится унылым и холодным, и лишь теплые умелые руки Мэри выводят Джона из этого ледяного ада.

Пятый месяц – месяц откровений. Джон впервые рассказывает постороннему человеку, Мэри, о Шерлоке. Нет, о нем невозможно рассказать все, да и рассказ будет далек от истины. Шерлок, этот гениальный мальчишка, впустивший в свою жизнь такого заурядного и покалеченного Джона, подаривший ему увлекательный мир погонь и расследований, с заразительным восторгом щедро делящийся своей юностью и неуемной энергией, невероятный, восхитительный, удивляющий и покоряющий Шерлок просто невоспроизводим ни устно, ни эпистолярно, ни как иначе. Джон даже не пытается, он просто рассказывает Мэри о своей потере, напоминая сам себе эпического Гильгамеша, оплакивающего своего Энкиду. Мэри понимающе молчит, сжимает его руку, успокаивающе гладит по плечу, а потом позволяет выплакаться. Джон не плакал миллион лет, и вот теперь слезы неведомым образом облегчают душу, вымывая если не всю, то хотя бы часть боли. Он вжимается в Мэри и понимает, что больше не чувствует к ней отвращения, нет былой претензии за то, что она пытается вытеснить собой Шерлока. Шерлока больше нет, вытеснять некого. Стоит принять мир таким, каков он есть и перестать ждать чуда. Мэри сама предлагает навестить могилу Шерлока, и Джон соглашается. Ему тяжело там находиться, видеть темный камень с его именем, просто думать об этом месте, как о могиле друга, но Мэри крепко держит его за руку и не позволяет ему даже помыслить о слезах. Слезы остаются внутри, Джон уверен, что они вырвутся наружу ночью, но пока он держится, крепче сжимая руку Мэри в ответ.

Шестой месяц – месяц радикальных мер и глобальных перемен. Проснувшись в одиночестве в своей квартире от очередного кошмара с пробитым мостовой черепом Шерлока, он решает, что с него хватит. Больше Джон не желает спать один и просыпаться в поту и с именем Шерлока в беззвучном крике. Пусть он не любит Мэри, но она любит его. Она хочет видеть его своим, а он хочет покоя. Они могут дать друг другу то, в чем так остро нуждаются. Все просто и понятно. Они используют друг друга, прикрываясь красивыми словами о любви, и Джон не считает это неправильным. В конце концов, все люди используют друг друга, манипулируют, маскируясь благочестивыми порывами. По крайней мере, Джон честен с собой как никогда, он даже рационален, что, как ему кажется, понравилось бы Шерлоку, будь тот рядом. Джону, чтобы не сойти с ума, нужна рядом Мэри, значит, завтра он пойдет в ювелирный магазин и выберет кольцо, а затем сделает ей предложение. В его плане Мэри выглядит неким удобным условием, и это немного смущает. Чтобы реабилитироваться в своих же глазах, он решает, раз уж цели его слегка неблаговидны, все сделать хотя бы красиво. Он заказывает столик в дорогом ресторане и покупает кольцо. Главное, чтобы об этом не узнала Гарри – она отчего-то не любит Мэри. Впрочем, Гарри также нетипично не любит Шерлока, хотя о покойных либо хорошо, либо ничего – Гарри на это плевать. Джон вспоминает недавний разговор у них с Кларой, когда сестра не особо доброжелательно отозвалась о Шерлоке.

- Можно подумать, ты с ним была знакома, - сердится Джон и ловит немного растерянный и виноватый взгляд Гарри. Джон точно знает, что никогда не знакомил сестру с Шерлоком, так что взгляд этот ему непонятен.

- Что с твоим прошлым? – невпопад спрашивает Гарри, вероятно, желая переключиться с неприятного для нее обсуждения Шерлока. – Ты так и не вспомнил то, что забыл?

Джон пожимает плечами:

- Если верить вам с Кларой, это были самые скучные годы, - невесело улыбается он. – Афганистан, конечно, внес некоторое разнообразие, но я об этом не помню.

Гарри сочувственно кивает:

- Друзья по армии пишут? – интересуется она скорее из вежливости. – Ни с кем не встречался?

- Нет, - Джон мотает головой, - пришло, как раз недавно, приглашение на встречу с однополчанами, но я вряд ли выберусь. Ехать далеко, да и не помню никого, - Гарри понимающе кивает, и Джон с легким раздражением думает о том, сколь разные эмоции можно прикрыть одним лишь кивком.

Уже дома он со смесью любопытства и страха достает из ящика стола свой браунинг, долго рассматривает его, гладит по стволу пальцами, прицеливается в стену, затем приставляет дуло к виску и на некоторое время просто замирает, затем с легким вздохом сожаления прячет браунинг обратно в ящик стола, закрывая его на ключ. Он совершенно не помнит, откуда взялся этот пистолет, ведь явно незаконным путем, браунинг не зарегистрирован, но за время дружбы с Шерлоком он не раз выручал их, а еще однажды Джон из него убил человека. «Хорошее средство от головной боли и одиночества», - горько усмехается Джон, - «радикальное».

Сидя за столиком в ожидании Мэри, Джон волнуется. Нет, это волнение не из-за сомнений, согласится ли она выйти за него замуж - в положительном ответе он даже не сомневается. Джон нервничает из-за изменений, которые определенно последуют за обручением. Скорее всего, им с Мэри придется съехаться, а поскольку его квартирка едва подходит одинокому холостяку, это наверняка будет квартира Мэри, пока они не подберут себе подходящий дом в пригороде или в одном из спальных районов. Будут приготовления к свадьбе, выбор посуды и свадебного торта, примерка платья и смокинга, подружки невесты – женщины не могут обойтись без этой свадебной чепухи, хотя Джон предпочел бы простую регистрацию в узком кругу. Вместе с Мэри он получит вдобавок ее визгливую подругу, ее чертову кошку, которую Джон терпеть не может и ее многочисленную беспардонную семейку. Джон очень боится, что просто не выдержит такого длительного сосуществования под одной крышей. Его опыт совместного проживания ограничивается Эндрю и Шерлоком. С Эндрю у них была романтическая связь, прочно основанная на дружбе, а с Шерлоком дружеское соседство. Но оба они были мужчинами. Джон с трудом представляет себе присутствие рядом с собой женщины. Не раз в выходной, а постоянно. С женщинами Джону приятно в постели, но невыносимо в быту. Даже со своих свиданий в бытность Шерлока он сбегал, чтобы не оставаться дольше, чем на ночь. Можно обвинять в этом Шерлока, который старательно разрушал любые даже намеки на длительные отношения с женщинами, но если бы Джон сам этого не хотел, он ни за что бы не допустил такого вмешательства в личную жизнь. А с Мэри придется делить теперь и крышу, и очаг, и кровать всю жизнь, пока кто-нибудь из них не умрет, а вот сбежать будет уже некуда. Эта перспектива кажется Джону ужасной. Он предпочитает спать без одежды, а с Мэри ему придется купить себе пижаму. Подумав про пижаму, Джон опять чувствует тошноту, но все же тошнота предпочтительней постоянной боли. Джон – солдат, хоть и не помнит, каково это, а значит, он сможет вынести присутствие в своей жизни женщины. В конце концов, в эмоционально-сексуальном плане они с Мэри неплохо совпадают. Это не страсть, так, половой акт, скорее на троечку по пятибальной шкале, но, тем не менее, Джону приятно об этом думать. Лучше, чем мастурбировать в кровати или душе, вспоминая Шерлока. Шерлок… В груди опять болит, и Джон торопливо достает из кармана коробочку с кольцом, чтобы отвлечься. Какой-то назойливый официант жужжит над ухом по поводу шампанского и все норовит подсунуть ему винную карту, но Джон слишком поглощен собственными переживаниями, чтобы пытаться быть хотя бы вежливым. Он рассеянно соглашается с предложенным официантом шампанским и открывает коробочку. Кольцо сверкает холодным голубым блеском, отражающимся от крупных граней камня, и Джон думает, что наверняка Мэри оно понравится. Женщины любят украшения, даже такие добродетельные, как Мэри. Становится совсем уныло, когда появляется счастливая разряженная во что-то блестящее Мэри. Такое ощущение, что она догадывается, для чего сюда пришла, а Джона это неимоверно бесит, и раздражение против нее, которое он миновал на втором месяце знакомства, вспыхивает с новой силой. Джон начинает бояться, что просто не потянет брак, вернее не протянет в нем долго, но он всегда слыл человеком уравновешенным, и потому решает довести до конца то, на что отважился, пусть это и будет самая идиотская из его идей. Слава богу, хоть Гарри пока не в курсе предстоящего обручения. Уж она бы вдоволь поиздевалась над ним. Мэри мило щебечет, когда назойливый официант опять пристает с шампанским, и Джон уже готов если не вспылить, то хотя бы вежливо попросить его оставить их в покое, когда поднимает глаза и узнает в официанте Шерлока. Того самого Шерлока, который разбился, прыгнув с крыши Бартса два года назад. У Джона перед глазами плывет шикарная хрустальная люстра, дубовый потолок, удивленное лицо Мэри и пронзительно-прозрачные с затаенной обидой глаза Шерлока. Затем приходит благословенная темнота и забвение.