- Майкрофт очень занят в Лондоне, дорогой. Он звонил и предупредил, что приедет завтра. Просил его дождаться. Мы приготовили твою комнату. Сначала примешь ванну или поешь?
Отец забирает сумку с вещами и отпускает водителя. Они идут к дому, будто нормальная семья, но это не так. Шерлоку хочется закричать и разрушить дурацкую показушную идиллию, в которую играют его родные, но въевшаяся с годами выдержка, помогает воздержаться от этого ненужного никому шага. Шерлок отказывается от еды и выбирает ванную.
Ванная у родителей старая, чугунная, на литых изогнутых ножках. Маленьким он купался в ней и думал, что плывет в море. Он представлял себя пиратом, сражающимся с королевскими солдатами, выливая на кафельный пол воду пополам с пеной, а потом заворачивался в желтое полотенце и на маминых руках плыл в свою комнату. Неожиданно Шерлок останавливается перед воспоминанием детства – желтое полотенце, точно такое же желтое, как покрывало на диване Джона. Шерлок выскакивает из ванной полураздетый и врывается в свою детскую комнату, которая ему, двадцатилетнему парню, кажется маленькой и тесной. Встав на колени, он роется в комоде, где мать хранит постельное белье и полотенца. Неужели выбросила? Сердце стучит, словно бешеное, заставляя руки совершать все более хаотические и нервные движения. Ветхий, истончившийся от многолетней стирки материал лежит на самом дне – его детское, как он говорил, «пушистое» полотенце. Желтое. Шерлок прижимает его к лицу и вдыхает забытый запах ванили. Отец за спиной покашливает, прислонившись к косяку. Шерлок медленно закрывает комод и встает на ноги, оказываясь выше отца на целую голову. Смотреть на него сверху вниз непривычно.
- Все нормально, сын? – интересуется отец. – Я услышал шум в твоей комнате…
- Да, - благовоспитанно кивает Шерлок, - все нормально, я искал полотенце, - Шерлок видит, что отец хочет сказать – в ванной есть полотенце, но он сдерживается, пропускает мимо себя Шерлока и смотрит ему вслед.
Его родители в своем счастье настолько слепы, что рядом с ними порой становится очень неловко. Шерлок закрывает за собой дверь в ванную и начинает раздеваться.
- Мы отлично отдохнули в марте, - говорит из коридора отец, - Майкрофт оплатил средиземноморский круиз. Хорошая туристическая программа… - он начинает перечислять города, в которых побывали, и достопримечательности, которые посмотрели, но Шерлок его не слушает.
Он залезает в ванну и погружается с головой в воду, так, чтобы пена сомкнулась над макушкой. В воде он открывает глаза и смотрит на причудливые контуры своего тела, в волосках и пузыриках кислорода, сквозь легкое покачивание и мерное гудение отцовского голоса. Если бы можно было остаться так навсегда, Шерлок превратился бы в морскую черепаху. В детстве он был уверен, что стоит ему научиться дышать под водой, у него сразу появятся жабры, плавники и прочие необходимые для жизни под водой приспособления. Такая перспектива казалась ему выгодным приобретением и как-то одно лето детства он провел почти не вылезая из воды, чтобы, в конце концов, разрушить эту гипотезу. Сколько ему тогда было? Года четыре, не больше. Кислород в легких заканчивается, и Шерлок выныривает на поверхность, хватая воздух ртом.
- … очень любопытное сооружение. В Риме, знаешь ли, до сих пор остались аналогичные постройки, но их датируют куда более поздним периодом, так что, можно сказать, мы видели настоящую древность. Гид рассказал, что раньше там располагались…
Шерлок с тоской думает о том, как монотонен отец в своем желании быть хорошим. Они с матерью слишком правильные. Воспитали удачного сына, Майкрофта, а вот Шерлок оказался паршивой овцой. Из этого дома надо бежать, только бы дождаться Майкрофта. Шерлок физически ощущает, как заканчивается его запас терпения. Но родителей он обижать не хочет – в сущности, они не плохие, просто им однажды не повезло – у них родился Шерлок. Нет-нет, они никогда не упрекают его в неправильности, не ругаются и не шипят, одергивая. Они всегда терпеливы и снисходительны, даже когда Шерлок потрясает окружающих своей эксцентричностью, на грани с грубостью. Они лишь улыбаются и разводят руками, мол, простите нашего младшенького, в семье не без урода. И люди, глядя на них, думают, святые, они его даже любят. Но все свое детство Шерлок никогда не чувствовал их любви… Тяжело быть маленьким мальчиком, которого не любят.
Шерлоку было пять лет, когда он подслушал разговор родителей. Он пришел показать матушке свой рисунок – Майкрофта и маму с папой в саду. Он так старался, чтобы ей понравилось, долго выбирал Майкрофту цвет волос, остановившись на лазурно-синем, вырисовывал цветочки на кустах и даже бабочек в небе добавил, чтоб смотрелось веселее. По мнению Шерлока, особенно удалась ему матушка – красавица с длинными золотыми волосами (ну и пусть они у нее на самом деле темные – так же красивее) в платье принцессы с веером и волшебной палочкой. Шерлок подумывал нарисовать ей корону, но места не хватало, он немного перестарался, когда размещал фигурки родных в пространстве листа бумаги. В конце концов, он остановился на туфлях с длинными каблуками – у мамы такие были, это показалось ему удачным ходом. Обрадовавшись, он побежал в родительскую спальню и остановился у дверей, когда услышал голос отца:
- Ничего, дорогая, мы справимся. Обратимся к другому доктору, съездим в Лондон, - мама больна? – Шерлок насторожился. – Мы ведь знали, что рожать второго не нужно, лучше бы ты согласилась на аборт, - отец вздохнул, - по крайней мере, сейчас этой проблемы бы не стояло.
Аборт? В пять лет Шерлок не знал, что такое аборт, но про «второго», которого рожать не стоило, все понял, потому и смысл первого непонятного слова уловил точно. Его гениальный ум уже тогда умел анализировать и делать правильные выводы. Шерлок попятился от двери. Рука с рисунком упала и повисла вдоль тела.
- Дорогой, но ты же знаешь, как я отношусь к абортам, - голос матери звучал устало, - господь сам решает, какие испытания послать нам. Значит, было нужно, чтоб появился Шерлок. Давай об этом больше не говорить. Лучше договоримся с доктором Питерсоном на ближайший понедельник – он порекомендует нам…
Шерлок убежал, не дослушав. Главное он уже знал – его мама больна из-за того, что на свет появился он. С этой мыслью пройдет все детство Шерлока, а когда его отправят в школу для мальчиков, он, по крайней мере, будет знать за что – он едва не убил матушку.
Отец все еще рассказывает о поездке, когда Шерлок вылезает из ванны. Он вытирается желтым полотенцем, ощущая кожей узнавание – точно так же мягко ласкал обнаженную кожу плюш на диване Джона. В груди закипает злость на Майкрофта – почему он не здесь? Шерлок выполнил свою часть договора и сейчас волен делать то, что считает нужным. Почему он все еще в родительском доме, а не в квартире Джона или его сестры? Где ты, Джон? Шерлок натягивает чистую футболку и пижамные штаны, вешает полотенце на шею, желая продлить такую шаткую связь с Джоном, и выходит в коридор. Странно, он даже не заметил, как отец ушел. Шерлок оглядывается и видит городской телефон на столике в коридоре – очень удачно. Рука сама тянется к нему, и вот уже номер мобильного Джона быстро набирается тонкими ловкими пальцами. Результат запрограммирован прошлыми неудачами. Шерлок в раздражении швыряет трубку на телефон, когда формируется новое решение, и он вновь снимает ее, чтобы набрать телефонный номер брата. Майкрофт отвечает со второго гудка:
- Слушаю тебя, Шерлок, - его голос звучит хоть и по-прежнему надменно, но немного устало.
- Какого черта, Майкрофт? – рычит он. – Ты меня за идиота держишь? Я свою часть договора выполнил. Почему я здесь?
Некоторое время Майкрофт тихо дышит в трубку, а затем произносит все так же надменно:
- Прежде чем ты начнешь хоть что-то предпринимать, дождись меня. Нам надо поговорить.
- Чем на сей раз будешь меня шантажировать? Трастовым фондом? – у Шерлока заканчивается терпение.
