Сад возле дворца только-только начал приходить в себя после войны. Если с цветами всё было просто - посадили новые, и клумбы опять играют переливами мягких оттенков, то покорёженные деревья долго ещё будут напоминать о страшных боях.

Этот контраст, это буйство нельзя было не отразить на холсте. Художники-эльфы поделились с Аяной инструментами, и теперь она могла не только учиться чертить руны восстановления и защиты, но и рисовать то, что хотелось.

Но иногда вдохновение приносит задумчивость. Руками она всё так же выводила причудливые завитушки-листву, а в мыслях была идея другой картины.

Вокруг - почти все эльфы, и относятся эльфы ко всем по-доброму. Тогда... кто её враг?

Ветра не было, поэтому законченный рисунок можно было положить на траву. Аяна устала, но любопытство пересиливало это. Тем более, для узнаваемости часто не важны даже цвета.

Аяна попыталась представить себя, но видела себя же, и ничего больше.

Художница вздохнула и осмотрелась. Думала, что так было лишь потому, что ей нужно видеть натуру.

Рисовать поэтому пришлось всё же возле пруда, а не возле клумб. Тёмная вода, к счастью, хорошо отражала лицо, и теперь в мыслях возник...

Закончив портрет, Аяна долго смотрела на холст. Она до последнего думала, что изменится линия носа или губы будут чуть пухлее, на худой конец - причёска другой.

Но нет. На портрете был тот, с кем бороться нельзя априори - что простой смертный сделает духу?

- Ты не доработала рисунок. Куда же ты, дева, спрятала тени? - тут же нарисовался тот дух. - Но в целом - польщен!

- То, что Вы видите...

- Ты рисовала с себя, - встав перед портретом, закончил он. - Всё просто, дева. Кто сказал, что враг не мог остаться в прошлом и обязательно должен быть кем-то из вас, живых? - он усмехнулся. - Я хотел убить всех художников на стене за чёрствость в сердцах.

- Но почему же тогда?..

- Потому что ты оказалась не чёрствой. Противодействие - не всегда расчёт, дева. Часто бывает, что доброе сердце знает лучше ума, как себя уберечь.