Это была необыкновенная песня, и необыкновенный был танец…

Искрящиеся серебром тела скользили в воде, словно летели, свободные, будто и не было прозрачных стен.

Порождения водной стихии, истинные дочери Океана, лёгкие, как солнечный луч, танцующий на водной глади. Они вдруг взлетали вверх, словно лиланы, и только ступни их оставались ещё в воде, а потом изгибались назад сверкающими арками и уходили в воду головой вниз, и кружились там, то разлетаясь в разные стороны, то вновь встречаясь, переплетаясь и изгибаясь в невероятном живом текучем орнаменте, словно состоящем из морской пены и лунного света.

И снова круг, словно полёт, и светлые волосы стелются, будто по ветру, подобные нежным водорослям, колеблемым волнами.

Прошло несколько минут, но они, кажется, не собирались останавливаться. Гэри едва не пропустил нужный момент для возврата к началу звучащей мелодии.

Волшебный был танец, и волшебная была песня.

Когда голос зазвучал тише и движения намиянок замедлились, Вон начал уменьшать громкость. Постепенно всё затихло и замерло. Трибуны молчали. Не только живущая, но и морские девы и застывший перед экраном Гэри Вон ощутили в этом молчании потрясённое восхищение.

Через несколько секунд полной тишины королева Азафа поднялась со своего места и, сильно загнув кверху усики, потёрла друг о друга всеми четырьмя руками. Следом за ней поднялись все остальные, площадь наполнилась гудящим жужжанием и шуршанием.

— Они приветствуют их как победителей Большого Танцевального Турнира, — сказала Лора, глядя на экран счастливыми и даже слегка повлажневшими глазами.

— Не их, а вас, — поправила её Глаша.

— И не каждых победителей Турнира приветствует стоя сама королева, — прибавил Белтран.

Намиянки грациозно выбрались из воды и, стоя на прозрачном бортике, поклонились — сначала на запад, где располагались места королевы, принцесс и знати, а затем на три другие стороны света.

В воздух взмыла счастливая, весело галдящая (то есть жужжащая) детвора. Трепеща тонкими прозрачными крылышками, дети устремились к морским девам и кружились вокруг них, и смеялись, и танцевали, увенчивая победителей пёстрой гирляндой своих тел.

Принцесса Ззия склонилась к королеве и что-то сказала. Усики обеих дам пришли в движение. Затем королева взмахнула платком. Трудно сказать, каким образом это произвело столь мгновенное действие, но трибуны немедленно затихли, а малыши устремились к королеве.

В установившейся тишине Азафа что-то сказала, и дети понесли её слова дальше — туда, где не могли её слышать. Всё произошло очень быстро, и вот, вся площадь снова наполнилась жужжанием.

Внутри катера переводчик, немного сбитый с толку этим не вполне стройным хором, издал несколько неопределённых звуков, словно прокашлялся, а затем выдал серию слов, расположенных явно не в том порядке, в каком им положено располагаться.

— Они хотят видеть ту, что пела, чтобы выразить ей своё восхищение, — после секундного замешательства сообразил Гэри.

— Это всё принцесса Ззия, — вздохнула Лора. — Без неё они бы вообще не поняли, что это было.

— Будешь выходить? — спросил Рэй, наблюдавший за происходящим со своего места у главного пульта управления катером.

— Придётся. Устанавливайте третий сегмент люка над западным краем бассейна.

Катер очень медленно и плавно, так, что это совершенно не ощущалось, сдвинулся на запад.

— Вышли на позицию, — доложил Михал через полминуты. — Внимание, открываем третий сегмент.

— Я махну рукой — включай музыку, — обратилась девушка к Гэри, прежде чем исчезнуть в образовавшемся проёме.

— Какую? — тоскливо спросил Гэри, но ответом ему был лишь тихий щелчок, с которым ручка тяжа вернулась в своё гнездо, когда Лора её отпустила.

Она десантировалась вниз с таким же изяществом, что и морские девы, но ей это было всё же немного сложнее, чем им. На секунду Гэри задумался о том, как будут спускаться зуланзры, но тут же прогнал эти мысли: сейчас ему было не до того. Он внимательно следил за Лорой, лихорадочно соображая, что же включить, когда она махнёт рукой.

Между тем трибуны зашуршали громче. Складывалось впечатление, что площадь заполнена существами, которые вознамерились во что бы то ни стало добыть огонь трением. Учитывая, что каждое существо было оснащено двумя парами рук и завидной настойчивостью, их усилия грозили увенчаться успехом в самое ближайшее время.

Вполне возможно, что это тревожное обстоятельство заставило девушку поторопиться.

Она начала напевать что-то, сильный и глубокий голос мягко поплыл над площадью, и шуршание затихло. Гэри некоторое время пребывал в нерешительности, но затем он узнал мелодию, сам немало удивившись этому.

Лора подняла руку, как бы поправляя волосы (а может, именно это она и делала, вовсе не думая махать ему рукой?), но как бы там ни было, Вон больше не колебался и включил музыку, удивительно точно попав в такт голосу.

— Молодец! — восхитилась Глаша.

— Лора же сказала, что у него талант, а она в этом не ошибается, — одобрительно прогудел Белтран.

— Всё-таки могла бы и подсказать мне, — обиженно проворчал Гэри, — хотя бы первую песню.

— Ни в коем случае! — рявкнул Белтран. — Если бы она это сделала, то сейчас ты был бы совершенно беспомощен. Если уж подбирать музыку, то от начала и до конца, чтобы каждую секунду ощущать тобою же заданный пульс…

— Тише вы, — буркнул Мррум. — Дайте послушать. И вообще… сосредоточиться… Ау-ау! — вдруг приглушённо возопил он.

— Что там с тобой? — обеспокоилась Глаша.

— Тут эта псяу!

— Да не ори ты так! — шёпотом “закричал” Гэри. — Тебя внизу услышат — люк-то открыт! Какая ещё у тебя псяу?

— Эта собака ненормальная полосатая, — обиженно зашипел киф. — Этот ваш “щенок игривый”.

— Он же наверху должен быть. Его там закрыть собирались.

— Собирались… — передразнил Мррум. — Ничего сделать без меня не могут!

— Может, тебе показалось? — спросила Глаша, стоявшая довольно далеко от кифа и не видевшая никакого “псяу”.

— Я ещё из ума не выжил, — огрызнулся Мррум, — несмотря на все ваши старания. А если это не он, то кто, скажите на милость, мне тут лапу облизал?!

— Тихо, — прикрикнул на него Гэри. — Мне сейчас музыку включать, а ты сосредоточиться не даёшь! Облизал и облизал — от этого не умирают.

Мррум замолчал, из полумрака слышалось только его недовольное пыхтение. Песня закончилась, и Гэри, подчиняясь какому-то внутреннему чутью, пробуждение которого было для него полной неожиданностью, тут же включил следующую мелодию.

Лора снова пела; намиянки то подпевали ей — у них были прекрасные, чистые и сильные голоса, то снова соскальзывали в воду, кружились в своём сказочном танце. Потом Лора подняла руку, сделав какой-то знак.

— Наш выход, — сказал Белтран.

Он высадился первым, чтобы на всякий случай поддержать Глашу, которая последовала за ним. Гэри должен был признать, что для своих габаритов они весьма грациозны и слово “неуклюжий” не имеет к ним никакого отношения.

Только сейчас, когда они оказались внизу, он заметил, что Белтран держит какой-то инструмент, напоминающий трубу, а Глаша — нечто, отдалённо похожее на флейту.

Жиззеа уже не боялись ничего и никого. Появление зуланзров, которых многие никогда прежде не видели, вызвало бурный восторг, так же как и своеобразная музыка, которую они исполняли на своих диковинных инструментах, покачивая в такт тяжёлыми хвостами.

Успех был полный, но тут… словно нарочно, чтобы оправдать самые худшие предположения и прогнозы кифа, случилось страшное…

========== Глава 31. Щенок игривый ==========

Только зуланзры перестали играть и Гэри, почти не задумываясь, включил очередную музыкальную композицию, как Кенур, который действительно оказался здесь, а вовсе не померещился мнительному Мрруму, подбежал поближе к открытому люку и завыл так громко и с таким упоением, что его без всякого микрофона услышали решительно все, тем более что музыка была включена негромко и, в сущности, вполне подходила для этой “песни” (или песня — для музыки).