У Вона глаза полезли на лоб, и он, возможно, впервые в жизни, не сумел в ответ произнести ни звука.
— Здесь огромная фонотека, но для того чтобы облегчить тебе задачу, я оставлю только пару сотен композиций — тех, что мы используем чаще других.
Гэри ощутил, что колени у него подгибаются и, кажется, уже недалеко до обморока, хотя ему и было трудно об этом судить — он ещё никогда не падал в обморок.
— Можно сказать, что ты-то и будешь управлять всем. Ты должен уловить настроение, так сказать, поймать волну… Садись вот сюда… — надо сказать, что Глаша посадила его весьма своевременно, — не забудь на всякий случай пристегнуться, а то ещё вывалишься в открытый люк. Забыла сказать: вот этот пульт — для управления осветительными приборами.
Гэри уже готов был выброситься куда угодно и практически с любой высоты, лишь бы подальше, но надёжные ремни исключали возможность дезертирства.
— Надеюсь, тебе знакомы эти композиции? Большинство из них довольно известны… — На небольшом экране поплыли названия, а у Гэри всё поплыло перед глазами. Не только названия, но даже сами буквы казались ему совершенно незнакомыми, не желая складываться ни в одно хоть сколько-нибудь осмысленное слово.
— Рэй, наверное, знаком с ними лучше, — промямлил он.
— Не получится, — качнула массивной головой Глаша. — Это, конечно, хороший катер, но для того чтобы его движения были выверены с точностью до двух сантиметров, нужны по меньшей мере двое, каждый из которых имеет немалый опыт. Сейчас я покажу тебе основные комбинации включения осветительных приборов, и мы вместе прикинем, с какой музыкой каждая из них сочетается.
Гэри вытер холодный пот и, стиснув зубы, принялся за работу, от души надеясь, что этих комбинаций окажется меньше, чем две сотни, а впрочем, между двадцатью и двумястами он уже не видел особой разницы.
После обеда Глашу сменила Лора: первая отправилась помогать в установке бассейна, вторая уже потрудилась на этом поприще и в качестве отдыха занялась музыкальным образованием Гэри.
Тут перед ней открылись такие горизонты, что ненадолго показалось — будет быстрее и проще отправиться на Купаву и прихватить там остальных, а потом вернуться сюда.
Однако Гэри она об этом ничего не сказала, решив пока что всё-таки попытать счастья с ним. Для начала она сократила двести композиций до пятидесяти.
В глаза Вона вернулось осмысленное выражение.
К вечеру он уже лихо включал пять вариантов освещения и безошибочно подбирал к ним подходящую музыку, вполне адекватно реагируя на просьбы включить что-нибудь медленное, весёлое, светлое, насыщенное, быстрое, душераздирающее или сногсшибательное. Интуиция не подвела живущую — музыка была у него в крови.
— Ну вот, — облегчённо вздохнула Лора, — тебе осталась самая малость: научиться понимать, чего мы хотим, когда мы и сами этого не знаем.
Гэри возвёл глаза к потолку, как бы призывая Высшие Силы в свидетели его мучений.
— Не переживай, у тебя это получится, — успокоила его девушка. — У тебя просто врождённый талант. Ты справишься — я это чувствую. Но только при одном условии.
— При каком? — сразу насторожился Гэри.
— Сейчас ты должен всё это оставить и идти отдыхать. Постарайся не думать о завтрашнем вечере. Я знаю, это практически невозможно, и всё-таки попытайся. Завтра с утра ещё раз повторим пройденный материал, а днём — отдых.
— Но… я собирался…
— Знаю я, что ты собирался: просидеть здесь всю ночь и весь завтрашний день, так что к вечеру состояние полной невменяемости будет тебе гарантировано.
— Ну хорошо, раз ты так считаешь… Но не думать об этом невозможно.
— А ты разыщи Мррума. Он наверняка дрыхнет в каком-нибудь укромном уголке. Разбуди его, и он уж наверняка сумеет отвлечь тебя от чего угодно.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Гэри. — Но от того чтобы будить его, лучше всё-таки воздержусь. Приберегу это крайнее средство на случай провала. Если мне захочется свести счёты с жизнью…
========== Глава 28. Сцена и зрители ==========
Приближался вечер — третий вечер, который пришельцы встречали на Жиззеаужже.
Шемма закончили возведение амфитеатра на главной площади города.
На западной стороне бросались в глаза обтянутые тканью, отделённые увитыми зеленью бортиками места для королевы и принцесс, вокруг них тянущиеся в обе стороны скамьи обрывались — здесь должны будут находиться стражи. Некоторые из них будут стоять, другие — сидеть прямо на полу, чтобы не загораживать “сцену”. Дальше, вокруг королевской “ложи” — шестиугольная территория для персон королевской крови и придворных. Этот шестиугольник также был окаймлён местами для стражей.
В центре площади воздвиглась огромная заполненная водой прозрачная призма. По периметру вода была накрыта прозрачными же плитами, которые несколько выступали в стороны, образуя почти неразличимую на глаз и довольно узкую сцену, тянущуюся вдоль всего бассейна.
Когда последние шемма закончили свою работу и удалились в неизвестном направлении, возведённые ими трибуны начали постепенно заполняться робкими зрителями, с суеверным ужасом смотревшими на прозрачное водное вместилище, занявшее центр площади.
Им казалось, что только неведомые магические силы способны удержать такое количество воды, ведь стенок бассейна практически не было видно, и решительно никто не мог поверить в их прочность, равно как и в собственную безопасность. Большинство горожан было твёрдо уверено, что вся эта масса воды непременно вырвется из своего таинственного плена и обрушится на них.
Превозмогло бы любопытство и несомненная любовь к зрелищам страх или нет, осталось неизвестным, так как в сложившихся условиях не приходилось говорить о чистоте эксперимента, который, впрочем, никто и не собирался ставить.
У горожан, в сущности, не было выбора: им объявили, что на представлении будет сама королева, а для жиззеа это было равносильно приказу.
Кроме того, не пойти — означало расписаться в собственной трусости, а они были слишком горды для этого. Самые отчаянные устраивались в первых рядах, утешая себя мыслями о том, что если им посчастливится остаться в живых, уже никто не сможет усомниться в их отваге. Большинство из этих храбрецов оказались мужчинами, хотя попадалось и немало женщин.
От королевского замка, а также от множества богатых поместий, принадлежавших самым родовитым и влиятельным дамам, двигались к центральной площади лёгкие открытые повозки, украшенные гербами и гирляндами.
В них были впряжены тяжёлые и неповоротливые, но сильные существа, похожие на огромных жуков. Их куполообразные спины, покрытые гладким и очень твёрдым панцирем, отливали то зелёным, то синим, а белые пятнышки вспыхивали в солнечных лучах, как сигнальные огни.
Двигались они ненамного быстрее пешехода, с методичным упорством перебирая неизвестным количеством коротких ножек, время от времени флегматично шевеля толстыми усами и довольно устрашающими жвалами.
Повозки сопровождали пешие шемма, они же правили, передвигаясь рядом с этими своеобразными гужевыми животными, носящими имя — фуфф, что, в сущности, повторяло звуки, которые они периодически издавали.
Когда на столицу опустились прозрачные сумерки, королева Азафа заняла своё место, ничем не выдав охватившего её трепета, ведь она, в отличие от многих горожан, впервые видела эту массу воды, застывшую, как по волшебству, в отведённых ей границах.
Принцессы, стражи, придворные дамы и кавалеры — все наконец заняли свои места. Дети, порхавшие над трибунами, опустились, сложив нежные крылышки, и горожане вновь устремили взгляды на бассейн.
Надо заметить, что это зрелище оказалось для них само по себе столь захватывающим, что если бы по прошествии некоторого времени, в течение которого они предавались созерцанию бассейна, им объявили бы, что представление окончено, они, вероятно, восприняли бы это как должное.
Однако королева знала, что это ещё не всё, её тонкие пальцы сжимали большой платок с королевским гербом: она должна была взмахнуть им, чтобы дать сигнал к началу представления, как это обычно бывало во время Танцевальных Турниров.
