Наташа поведала ей, что доктор Абрумян -- это ее муж. Они работают в этой больнице вместе уже два года, тут познакомились, тут и поженились.

Лизу вдруг осенило:

- Абрумян! Это же тот самый знаменитый гинеколог Абрумян! Как я сразу не вспомнила! Он же звезда нашего города, а не врач.

Наташа довольно заулыбалась.

- Лиза, Ваш муж опять приехал. Можно он войдет? Он так нервничал! На нем лица не было...Лиза, Вы меня простите, это не мое дело...Но, по-моему, он... правда Вас очень любит...

- Это уже не важно...Наташа, а я очень ужасно выгляжу? Ну ладно, не отвечайте. Дайте хоть подушку еще одну под голову, что ли.

Николя вошел. Неотрывно смотрел ей в глаза. Тихо спросил:

- Как ты?

- Бывало лучше, - честно ответила она, с трудом разжимая бледные, обескровленные губы.

- Медики сказали, что опасность миновала. Ты потеряла очень много крови...Никак не могли остановить...Срок уже довольно большой, - он очень тяжело вздохнул, и, вдруг, зарыдал.

Лиза удивилась. Лев никогда не плакал. Никогда. Странно, но ей плакать совершенно не хотелось.

- Коля, - тихо сказала она, - у нас ничего больше никогда не будет. Учись жить без меня и... без них, - она кивнула на свой живот, - Позаботься об отдыхе для меня, мне необходимо восстановить здоровье.

- Да, конечно, - он разом перестал рыдать.

- Я хочу отдыхать в Италии, можно на Сицилии. М-даа, по-другому я себе планировала эту августовскую поездку...Но...Человек предполагает, а Бог располагает...Ты в церковь сегодня зайди и Бога поблагодари, от моего имени. За жизнь. Понял?

Дашков испуганно кивнул. Его Лиза стала какой-то новой, другой. Он совершенно не узнавал свою жену. Он еще не знал, что те, кто плавали по реке, или летели по тоннелю, становятся другими...

- И армянина этого отблагодари, как следует. С того света меня вытащил, говорю тебе!

Дашков кивнул, попрощался, вышел. Лиза вздохнула. Она больше ничего не испытывала к этому мужчине. Совершенно ничего. Ни любви, ни ненависти, ни обиды, ни горечи. Пустой лист бумаги. Все стерлось. Она опять заснула. Ей снова приснился красивый лес, она бежала по нему очень быстро. Раньше она просто бежала по нему, а теперь поняла, что приближается к какой-то цели. Она побежала еще быстрее и... проснулась. Солнце вливалось в окна палаты. У дверей шептались, Наташа и еще какой-то человек.

- Наташа, я уже не сплю. Кто там?

- Лиза, говорит, Ваш кум, Игорь.

- О, Игорек! Пропусти его, Наташ. Кум, ты Ольке объясни, почему я запретила ей приходить. Здесь плохая энергетика, много горя. Нельзя сюда женщине, которой рожать через пару недель. Игорек...Ты ж уже знаешь все?

Игорь тяжело вздохнул:

- Лиза, я больше всех удивлен этим. Я знаю абсолютно точно, что никого и никогда Коля не любил так, как тебя. Может, он так проверял, сможет ли он еще на кого-то, кроме своей "богини" обратить внимание?

- Может, и проверял. Пусть проверит еще раз десять. Не имеет значения уже. Игорь, я о другом. Пока меня не будет, месяца полтора, до сентября, я хочу, чтоб ты присматривал за моим Фондом. Пожалуйста, сделай это для меня. И найди хорошего человека в приемную. О, а помнишь гувернера Глеба? Предложи ему, он очень ответственный парень!

- Хорошо, Лиза.

- Игорь, и мы начали еще одну так сказать, ветвь деятельности: помощь детям наших военных. Особенно сиротам. Продуктовые пайки, отдых на море и в Карпатах. У Светки все координаты. Детей наших военных охотно берут на отдых. Игорь, проследи пожалуйста, лето заканчивается, надо оздоровить их.

- Да не переживай, я в твоем Фонде уже больше, чем на работе торчу.

- И, Игорек, пригони какой-нибудь трактор или бульдозер, у тебя ж все есть, и заасфальтируй ту клумбу у входа. Не дай Бог, еще кто-нибудь там грохнется.

- Сделаю.

На следующий день, Игорь опять пришел ее навестить, и, прощаясь, завел с ней странный разговор.

- Лиз, я с Дашковым говорил... Не виноват он ни в чем. Он приехал за твоим ноутом, а эта коза разделась и давай к нему лезть, он начал ее успокаивать, и тут ты вошла...

- Игорь, ну хоть ты мне эту чушь не неси! Я сама все видела! Своими глазами! Понимаешь? Я, конечно, доверчивая дурочка, но не до такой же степени!

Ее выписали скоро, через четыре дня. Она поселилась в маминой квартире, квартире своего детства. Почти сразу позвонил кум Дима, попросил помочь ему в госпитале, с ранеными. Она была еще довольно слабенькой, но согласилась.

Там ее ждало еще одно потрясение. В госпитале скончался солдат. Это случалось нечасто, самых "тяжелых" обычно отправляли в Киев, Днепр или Харьков. В Полтаве же, они, в основном, проходили завершающую стадию лечения. Оказалось, этот - умер не от последствий ранения, сердце отказало. В эти страшные месяцы войны, у многих, даже очень молодых людей, случались сердечные приступы и инсульты.

В госпитале был ужасный переполох. С заплаканными глазами, в палату для волонтеров, прибежала знакомая Лизе медсестричка, Катя Меркулова:

- Господи, как жаль! Такой парень красивый был, так шутил со всем персоналом! Лиза, вот его документы, заполни вот эти две формы, я сейчас прибегу!

Лиза взяла бланки, паспорт умершего, и, моментально, с ужасом узнала на фото красавца-харьковчанина, Виктора, с которым танцевала в Рождественскую ночь в шинке...Сомнений быть не могло. Виктор Онищенко, город Харьков. Она вскочила, и выбежала в скверик, за воротами госпиталя.

У нее не хватило сил на слезы. Она в полной прострации села на скамейку, подняв глаза к Небу. "Господи, ты знаешь и видишь все. И читаешь в наших душах, как в открытых книгах. Мне кажется, что страны несут наказания за свои грехи точто так же, как и отдельные люди. И я понимаю, как страшно будет наказана Россия....За всех...За Чечню, за Грузию, за нас...Господи, когда твой великий гнев падет на их несчастные, убогие головы, ты пощади праведников! Я знаю...они там есть..."

Через два дня, появившись в доме мужа в сопровождении Игоря, она сложила свой чемодан для поездки в Италию, и забрала свои вещи и кошку. Ни шуб, ни украшений, подаренных мужем, Лиза не взяла. Тетя Маша должна была встретить ее в Риме. Туристическую итальянскую визу и страховку, благодаря мужу Лили Сарабаджи, Лиза оформила буквально за три дня.

Она, почти не взглянув на взъерошенного Дашкова, забрала у него свои документы, билеты, банковские карточки и электронное приглашение в санаторий. Направляясь к выходу, услышала:

- Ты мне так ничего и не скажешь?

- А что ты хочешь услышать?

- Лиза, я понимаю, что нам обоим необходимо прийти в себя. Но ты, по-прежнему, моя жена, со всеми вытекающими из этого последствиями.

И вот тут она впервые за это время психанула, кровь бросилась ей в лицо:

- Твои последствия, из-за твоего поведения, из твоей жены уже вытекли! А теперь мне надо восстановить здоровье!- заорала она.

Потом, на счет "три" заставила себя успокоиться, и направилась к выходу. Вдруг вернулась, поднялась в спальню и запаковала в пакет норковую шубу.

- А драгоценности? А остальные шубы, что, не заберешь? Вот такая вот гордая шляхтянка?

- Вот такая вот шляхтянка! Подаришь их своей сельской задрыпанке! А я -- и в курточке -- королева!

Она уехала, Игорь подвозил ее на вокзал. До поезда в Киев оставалось полтора часа.

Дашков еще долго сидел в холле, потом - на кухне, и безучастно смотрел на гобелен на стене. Три дерева, лохматая елка, луна, зима. Он достал из бара бутылку и пошел в беседку в саду. Его телефон трезвонил, не умолкая. Трубку он не взял. Да он и не слышал звонков...

Лиза болтала с Машей уже часа четыре, а наговориться никак не могла. Она очень любила Машку, потому что та была гораздо ближе ей по духу, чем даже родная мать. Маша тоже души не чаяла в племяннице. Они болтали и все время по дороге в Неаполь, и уже в самом городе. У Маши был очень симпатичный домик на окраине, Лиза его еще не видела. В прошлый ее приезд Маша еще жила в квартире.