Но тут меня как током шарахнуло.

– Постой-ка… Кто-кто на вас напал?

– Огр, я же говорю! Здоровенный такой, метра два с половиной.  Он сидел за камнем, спал, мы сначала и не сообразили, что он такой огромный. А потом…

– Погоди, погоди, не части! – я зажал ей рот ладонью. – Огр? Пузатый такой великан, человекообразный, с каменной чешуей на руках?

Она закивала.

– Ты ничего не путаешь?

Она помотала головой.

– И он… разговаривает? – осторожно, будто боясь спугнуть удачу, спросил я.

Девчонка промычала что-то, и я, наконец, убрал руку.

– Разговаривает, конечно. Ещё как! Обе башки болтают без умолку, даже между собой ссорятся. И говорят всякие гадости. Особенно правая!

– Так. Помолчи-ка минутку…

Я начал шарить в одной из поясных сумок.

Огры в игре – редкость, особенно двухголовые. На старте игры их было больше, но потом, кажется, начались какие-то тяжбы по авторским правам с одной из американских компаний, и их понемногу начали убирать из игры. Для этого просто убрали у них респаун, то есть после смерти эти монстры не появлялись заново. За несколько месяцев игроки их благополучно перебили.

Но, выходит, не всех.

Я, наконец, отыскал в одном из дальних слотов сумки небольшой свиток. Стандартный контракт на квест, взятый давным-давно, еще во времена 1.0. Развернул.

Квест на убийство Дракенбольта, двухголового говорящего огра, разоряющего фермы в окрестностях Золотой гавани и грабящего проходящие караваны. Давался Крейгом Лайонхартом, капитаном Львиной стражи. После того, как огров убрали из игры, это просто бесполезный кусок пергамента. Оставил я его только по одной причине.

За головы Дракенбольта была назначена награда в пять тысяч монет. В те времена денежная система в Артаре была проще. Был только один вид монет, и они назывались золотыми. Да и сыпалась добыча из монстров куда щедрее, чем сейчас. Из-за быстрой инфляции пришлось срочно вводить новую систему. Прежние золотые превратились в медяки, сотня медяков составляла полновесную серебряную монету, а сотня серебра – один золотой. Но на пергаменте с  квестом по-прежнему осталась сумма в пять тысяч золотых. Баг или просто оплошность разработчиков. Так что, если Дракенбольт действительно еще жив – то этот свиток превращается в лотерейный билет с выигрышем джекпота.

Пять тысяч золотых! Весьма крупная сумма. Мне, к примеру, за месяц удается заработать не больше тысячи.

Если, конечно, это действительно тот самый именной монстр. Но как он сумел продержаться столько времени? Огр – конечно, сильный противник, но уже успело появиться немало прокачанных игроков, которые могли бы завалить его даже в одиночку. И как он забрался так далеко от своей локации? Или это совсем не Дракенбольт?

Проверить, в любом случае, стоит. Я неплохо знаю ущелья Арнархолта, но пещер здесь – чертова прорва. Может, и правда, есть та, куда я не заглядывал. Лишь бы девчонка смогла мне её показать.

– Идём! – сказал я, пряча свиток в сумку.

– То есть ты все-таки поможешь? Спасибо! Спасибо тебе!

Она бросилась мне на шею и расцеловала. Прикосновения губ были легкими, будто дуновения ветра, и теплыми, почти горячими. Я замер, смотря сверху вниз в её огромные синие глаза и придерживая за талию. Какая же она маленькая и хрупкая. Как цветок. И какими тварями нужно быть, чтобы пытаться её обидеть.

– Ладно, ладно, – пробормотал я, неуклюже отстраняясь. – Нам надо поторопиться, если и вправду хотим помочь твоим друзьям.

И если не хотим упустить награду.

– Да, конечно, пойдем скорее! Лишь бы мне удалось найти эту пещеру. Я так плохо ориентируюсь здесь. Так все непривычно…

Ещё бы. Потому-то новичкам первый месяц рекомендуют держаться вблизи Оплотов. А уж тащить человека, который третий день в игре, сюда, в ущелья Арнархолта – и вовсе несусветная глупость.

Впрочем, когда дело касается других игроков, я уже давно ничему не удивляюсь.

– Меня зовут Ника. Я знаю, что тут все придумывают себе красивые прозвища. Но я пока не успела.

– По мне, и так красиво.

Мы вышли из таверны, и я первым делом взглянул на катящийся к горизонту диск солнца. Пещеру желательно отыскать до наступления темноты. В запасе всего пара-тройка часов.

– А у тебя какое прозвище?

– Нет у меня прозвища. Ни к чему оно мне. Ты хотя бы примерно помнишь, куда идти?

– Не уверена. Когда я упала в пропасть… Так испугалась… Больно не было – просто сразу темнота. Но падать было страшно. А потом я очнулась у того столба со светящимися узорами.

– Да, это погано. Может сбить нас со следа. Ладно, идем к менгиру. Лучше начать оттуда.

Я зашагал на восток. Ровная расчищенная площадка, на которой стояло «Орлиное гнездо», быстро перешла в  тропу, вьющуюся вдоль каменистого обрыва. Метрах в пятистах впереди – поворот, и там, за скалой – мост через ущелье. И менгир. Обычно я стараюсь не ошиваться поблизости этих штук без крайней на то надобности. Не люблю лишний раз попадаться на глаза другим игрокам.

– Может быть, ты позовешь кого-нибудь из друзей? То чудище такое огромное…

– Нет у меня друзей.

– Совсем нет? А Макс говорил, что здесь все держатся группами. Одному выжить сложно.

– Твой Макс прав.

Путешествовать в одиночку и правда непросто. Но я привык. К тому же, особого выбора у меня нет. Больше года назад, только начиная играть, я совершил ошибку. Увы, исправить её не получится, а последствия её усугубляются с каждым днем. И начать все заново – тоже нельзя.

Я слишком далеко зашел.

– Странный ты какой-то, – улыбнулась Ника, убирая с лица прядь волос, потревоженную порывом ветра. – Ну, а хоть имя твое узнать можно?

– Эрик.

– Спасибо тебе еще раз!

– Да не за что пока.

– За то, что помогаешь, и не требуешь ничего взамен. Я уже поняла, что здесь это дорогого стоит. Этот мир, оказывается, такой жестокий…

Надо же, ей хватило и трех дней здесь, чтобы понять, что к чему. Хотя, зря она так. Да, Артар полон опасностей. Здесь нужно всегда быть начеку. Здесь всё нужно зарабатывать своими силами, порой рискуя жизнью. Но ещё – он красив. Он огромен. Он загадочен. В нем – дух свободы, подвигов, приключений, славы. Всего того, чего так не хватает в реале.

Жестоким его делают сами люди. Какой и любой из миров, в котором живут.

Черная глыба менгира возвышалась в центре идеально круглой ровной площадки метров пяти в диаметре. Они все выглядят одинаково – четырехгранная стела, испещренная крупными рунами, хорошо заметная издалека. Размещают их обычно на видных местах – на возвышенностях, на опушках лесов, на перекрестках дорог.

Здесь тоже развилка. Основная дорога идет на восток, через длиннющий висячий мост, прокинутый над пропастью. На север ответвляется узкая извилистая тропа, постепенно спускающаяся вниз, ко дну ущелья. На юг дороги нет. Зато можно забраться на утес, нависающий над обрывом, как бушприт корабля, и полюбоваться раскинувшимся внизу пейзажем. Отсюда хорошо видно устье Костяного ущелья с вытекающей из него рекой. Пенясь на каменистых порогах, река все больше расширяется и выходит дальше на юг, на равнины.

– Ну как, что-нибудь припоминаешь? – спросил я Нику.

Та, мелкими шажками подойдя к краю обрыва, заглянула в пропасть.

– Мы были там, внизу. Пришли с равнин, вдоль реки.

– А пещера?

– Тоже где-то там, неподалеку. Правда, мы её совершенно случайно нашли. Там такой вход неприметный…

На противоположной стороне моста показался идущий с востока отряд. Человек пять-шесть.

– Ладно, будем спускаться. Надо поторапливаться, если хотим успеть до темноты.

Я быстро зашагал вперед по тропе. Девчонка за мной едва поспевала, временами ойкая и спотыкаясь на камнях. Я покосился на её ноги. Да уж. Эти легкие сандалии в греческом стиле, конечно, здорово смотрятся на её тонких изящных лодыжках. Но по горам в таких ходить – одно мучение. Как она только ступни до крови не сбила.