Я вспомнила, что передо мной не институтская подруга, а прислуга из гарема, и расхохоталась. Ну да, осталось только спросить у этой девчонки в допотопном балахоне и шароварах, умеет ли она управлять самолетом и знает ли биржевой курс доллара.
— Все зависит только от вас.
— Что зависит? — не сразу врубилась я.
— Вы можете заставить Али жениться на вас.
— И не подумаю. Мне слишком дорога моя свобода.
— Богатые люди свободней, чем бедные. Бедный человек всегда зависит от других людей.
— Когда-то я тоже так думала. Это вовсе не так, Фарида.
— Нефисе свободная.
— Слушай, может, хватит про эту образину? Пускай себе сидит в своих четырех стенах и плетет интриги. Каждому, как я понимаю, свое.
— Нефисе много путешествует. Нефисе…
— Твоя Нефисе рожает без остановки.
— У Нефисе нет детей. Нефисе боится рожать детей.
— Но ведь ты говорила, Нефисе родила Али трех девочек.
Фарида усмехнулась.
— Азиза родила. Ее прислужница. Нефисе очень недовольна Азизой. Думаю, Нефисе отправит Азизу в Эль-Салам.
— Это тюрьма?
— Это вроде монастыря. Оттуда никто не возвращается.
Я была поражена услышанным.
— Выходит, если я рожу девочку, у меня есть вероятность попасть в этот Эль-Салам, если же я рожу мальчика, Али наверняка захочет снова…
— Мужчины очень наивны. Их можно обвести вокруг пальца.
— Хочешь сказать, мне придется пить противозачаточные пилюли?
Фарида пожала плечами.
— Вы родите ему мальчика. Он прилипнет к вам, как пиявка. Вы сможете им управлять.
— А Нефисе? Она не захочет делиться со мной своей властью.
Фарида прыснула.
— Нефисе тоже можно управлять. Еще как можно.
Я поняла, что у Фариды зуб на эту образину.
— Но я люблю другого, Фарида.
— Вы будете встречаться с ним. Будете проводить с ним время.
— А у Нефисе есть любовник?
— Не знаю. Может быть. Нефисе очень умная. Нефисе много скрывает…
Если бы не Фарида, Али бы наверняка застал меня врасплох. Эта девчонка заставила меня принять душ, втерла в мою кожу благовонные мази, сделала красивую прическу.
— Подумайте, госпожа. Хорошенько обо всем подумайте, — говорила она, помогая мне одеться к приходу Али. — И не забудьте: Фарида вас любит.
Кто-то толкнул меня в спину. Я обернулась. Рафаэлло смотрел на меня так, словно я была привидением.
— Ты?.. Вот уж не думал… Черт, снова маскарад. Ты похожа на женщину из сказки.
У Рафаэлло была небритая физиономия и красные глаза. От него за версту разило перегаром.
— Рафаэлло, я рада видеть тебя. Я не ожидала… — лепетала я, с трудом приходя в себя. — Как себя чувствует Камилла?
— Понятия не имею. Что ты здесь делаешь, бамбина?
— Мой муж интересуется антиквариатом. Он хочет купить…
— Твой муж? Ты хочешь сказать, что вернулась к своему облезлому шотландцу?
— Потише, Рафаэлло. На нас обращают внимание.
На виа деи Коронари было очень людно в этот полуденный час. На нас глазели вовсю.
— Плевать я на них хотел. — Рафаэлло схватил меня за руку. — Теперь ты никуда от меня не денешься, бамбина.
— Рафаэлло, прошу тебя, не устраивай сцен. У меня очень ревнивый муж. Он… он может тебя убить.
Рафаэлло расхохотался.
— Я предложу ему устроить дуэль прямо здесь. Тащи сюда свое дохлое чучело.
— Постой, я все тебе объясню. — Я с опаской озиралась по сторонам. Али должен был появиться с минуты на минуту — он оформлял покупки. — Мой муж… словом, он арабский шейх. Он… он не поймет, если увидит нас вместе.
— Шейх? — В глазах Рафаэлло было недоверие. — Так ты отхватила себе шейха? — Недоверие сменилось восхищением. — Что же ты мне сразу не сказала?
— Уходи, Рафаэлло. Он уже вышел из галереи. Скорей же.
— Нет, моя белиссима. Я и не подумаю уходить. Я прямо-таки жажду познакомиться с обладателем такого бесценного сокровища. Думаю, мы с твоим шейхом найдем общий язык.
— Рафаэлло, ради всего святого! Встретимся потом. Сегодня вечером, если хочешь. Я остановилась в «Эксельсиоре». Приходи в восемь.
Он неохотно выпустил мою руку.
Подошел Али, и я уцепилась за его локоть. Я видела краем глаза, с каким изумлением смотрит нам вслед Рафаэлло.
Когда лимузин медленно и торжественно тронулся с места, Али спросил:
— Что нужно было от тебя тому человеку?
— Он художник. Хотел продать свою картину. Он решил, я очень богатая.
Али смотрел на меня с самодовольной улыбкой.
— Ты на самом деле очень богатая, Ани.
Я сказала Фариде, что случайно встретила друга и он хочет навестить меня сегодня в восемь часов. Еще я сказала, что очень боюсь, как бы об этом не узнал Али.
— Господина не будет. Я провожу вашего друга в ваши апартаменты, госпожа.
— Мне кажется, это опасно, Фарида. Кто-нибудь из гостиничной обслуги может проболтаться. И вообще…
— Вы очень хотите увидеть вашего друга, госпожа?
— Наверное… Я, кажется, по нему соскучилась.
Я не лгала. Я поняла, что рада Рафаэлло, когда мы с Али сели в машину. Я вдруг испытала такой приступ ностальгии, что была готова выпрыгнуть на ходу и бежать назад, к Рафаэлло.
— Может, госпожа боится, что я проболтаюсь господину? — как мне показалось, с насмешкой в голосе спросила Фарида.
— Нет. Но…
— Госпожа забеременела от этого… друга?
— Фарида, ты… ты сошла с ума! Ты несешь такую чушь. — Я почувствовала, как к моим щекам прихлынула кровь. Я поняла вдруг, что мне не провести Фариду, и замолчала. С этой девчонкой нужно играть не в прятки, а в поддавки. — Да. Я давно его люблю. Но он такой бедный. Он художник. Но клянусь тебе, я не искала с ним встречи — просто художники любят шататься по антикварным лавкам.
— Знаю, госпожа, — Фарида мне подмигнула. — Госпожа вела себя очень достойно. Господин очень доволен своей госпожой. Я встречу вашего друга в вестибюле и провожу к вам. Я знаю, как сделать, чтобы никто ничего не заметил. Господин сегодня не скоро вернется.
Фарида определенно знала об Али больше, чем я, женщина, с которой он спал. Нет, нам, европейцам, никогда не постичь тайну Востока.
Рафаэлло полез на меня чуть ли не с порога.
— Ты так сексуально одета. Арабы понимают в этом толк.
— Ты порвешь мне шаровары, Рафаэлло! Ты настоящий медведь. Постой же, я разденусь.
Разумеется, у меня не было никакой возможности не позволить ему сделать то, что он так страстно хотел. Да это было бы и глупо с моей стороны — я сама безумно хотела Рафаэлло.
Он был неуклюж и уж больно тороплив Как любовник, он не шел ни в какое сравнение с Али. Но я так истосковалась по всему европейскому.
— Ты что, на самом деле вышла за этого типа замуж? — спросил он, когда мы плескались в ванне, напоминавшей миниатюрный бассейн.
— Пока еще нет. Я… я еще не дала Али окончательного согласия.
— Ну и глупышка. Чего тут думать?
— Ты разве не ревнуешь меня? Ты ведь, кажется, говорил, что любишь меня.
Рафаэлло ласково ущипнул меня за задницу.
— Ревность — непозволительная роскошь для такого оборванца, как я. Я рад за тебя, бамбина. Считай, мы оба выиграли в рулетку. Ты сказала своему шейху о том, что ждешь ребенка?
Я быстро скумекала, чем может обернуться для меня откровенность — Рафаэлло, я знала, способен на шантаж.
— Я обманула тебя. Прости меня, Рафаэлло. В то время я еще не была беременна.
— Что? Что ты сказала?
Он схватил меня за плечи, и в следующее мгновение мы оба очутились под водой.
— Дурак. Испортил прическу. — Я успела наглотаться отвратительно горькой воды, и меня затошнило. — Ведешь себя как последний дикарь.
Я на самом деле ужасно разозлилась на Рафаэлло — со мной последнее время никто не проделывал такие идиотские штучки.
— Я скажу твоему шейху, что это мой ребенок. Пускай этот индюк знает, что мы, итальянцы, тоже можем делать детей.
Его просто распирало от патриотизма.
