Помните, как Чарли впервые пришёл на футбольный матч… а помните, как Чарли спустил воздух у колёс машины Дэйва после вечеринки… а то стихотворение… и самодельный музыкальный альбом… «Рокки Панк» в цвете… как мы чувствовали себя бесконечными…

После того как я вспомнил об этом, мы притихли и загрустили. В тишине я вспомнил ещё кое-что, о чём не рассказывал тебе. Мы гуляли. Просто мы втроём. И я шёл посередине. Я не помню, где именно мы прогуливались и куда направлялись. Я даже не помню времени года. Я просто помню, как шёл между ними и впервые почувствовал, что кому-то нужен.

Наконец, Сэм поднялась.

— Я устала. Завтра рано вставать. Спокойной ночи.

Потом поцеловала нас в щеки по очереди и ушла в свою спальню. Патрик повернулся ко мне.

— Чарли… ты сегодня уйдешь или останешься со мной?

Его лицо было таким, как тогда, когда его бросил Брэд и мы сидели с ним рядом, и он смотрел на меня. Смотрел так же, как сейчас. И мне показалось, что это очень важно.

— Я останусь.

Когда мы вошли в его комнату, я увидел постеры и фотографии на стенах. Патрик вздохнул:

— Потом это все придется снимать.

Постеров было очень много, они покрывали стены, как обои.

— Я не представляю, как все это можно увезти, - рассмеялся Патрик.

Я просто посмотрел на него и видел сейчас столько мелочей, на которые раньше не обращал внимания. Его длинные кудрявые волосы, похожие на гнездо, и длинные пальцы, и темные глаза странной формы, и высокие скулы. Я хотел запомнить всё. Особенно этот счастливый смех.

Смех становился всё грустнее и грустнее. Наконец, Патрик повернулся ко мне.

— Почему ты решил остаться, Чарли?

Я пожал плечами. Я не знал, что сказать. Он говорил тихо.

— Чарли… ты же понимаешь все? Не говори, что не понимаешь, это будет ужасно.

Я не знал, что сказать. Правда, я совершенно растерялся.

— Ладно, Чарли. Давай проще.

Он подошел и поцеловал меня. Это было уже привычно. Я поцеловал его в ответ. Потом начал подталкивать его к кровати. Целоваться стоя было не очень удобно, ведь мне приходилось постоянно задирать голову. Но когда я уронил Патрика на кровать, он стал протестовать.

— Чарли… Чарли!

— Что?

— Чарли, то, что ты делаешь… Это серьезно, и я хочу быть уверен, что ты не передумаешь, что ты хочешь этого так же, как я.

— Я хочу.

Во рту у меня пересохло. Я говорил хрипло. Патрик посмотрел на меня внимательно, а потом подался вверх и стал целовать. Это было агрессивно. Из его рук невозможно было бы вырваться даже при желании. Все-таки Патрик сильный.

— Чарли, - сказал он, тяжело дыша. – Это все требует подготовки. Мы не можем просто так…

Я напрягся немного, я помнил, что Брэд, встречаясь с Патриком, был на месте девушки. Я не был уверен, что хочу этого.

— О чем ты подумал, Чарли? – Патрик ласково улыбнулся. – Подожди немного, я сейчас вернусь.

— Куда ты?

— В душ. Жди меня здесь.

Я кивнул. В душе зашумела вода. Патрика не было достаточно долго, возможно, он специально задержался там, чтобы я мог все обдумать. Но я не собирался отказываться. Я не Брэд, я не стану делать вид, что между нами никогда ничего не происходило.

Патрик вернулся в одном полотенце. Он сел рядом со мной и сказал:

— Итак, Чарли, думаю, мои намерения выражены яснее некуда. Теперь я снимаю с себя ответственность. Я собираюсь делать то, что мне хочется. Сейчас, здесь, с тобой. И я хочу знать, чего хочешь ты.

Он терпеливо ждал моего ответа. Наверное, он был уверен, что я передумал.

Тогда я поцеловал его, и он ответил на мой поцелуй. Мы легли на кровать и продолжили целоваться. Он издавал тихие звуки, похожие на стоны. Это было так нежно. Мы молчали. Тихонько лежали. А потом он стал дотрагиваться до моего тела через одежду. А потом под одеждой. А потом без одежды. Он стягивал ее с меня в спешке, и был таким красивым в этот момент. Потом он замер неловко, взял мою руку осторожно, и повел ею по своему бедру к краю полотенца. И скользнул ею под полотенце. Он смотрел на меня затравленно, и в его глазах стояли слезы. Тогда я сам повел рукой дальше и дотронулся до него. Патрик застонал гортанно, зажмуривая глаза. И это наполнило всё смыслом. Я понял, что так и должно быть. Потом он сунул руку мне в боксеры и дотронулся до меня. И я издал тот же звук, что и Патрик секунды назад. Он улыбнулся довольно.

Дальше я не смогу рассказать, потому что это слишком личное. Я и так говорю многое, надеюсь, ты не обижаешься на меня, ведь ты старше и можешь понять такие вещи.

Я скажу только, что у нас с Патриком все было иначе, чем у него с Брэдом. В роли девушки был Патрик. Я не знаю, почему он решил сделать все именно так, но не стал с ним спорить.

Я боялся, что сделаю что-то неправильно, но Патрик сказал, что будет объяснять в процессе все, что я должен делать.

И, кажется, я доставил ему удовольствие. Он раскидывал ноги так же широко, как моя сестра тогда или Сэм из сна. Но у Патрика ноги не были тонкими и изящными, они были худыми и сильными. И он выгибался очень сильно, и был очень громким. Таким громким, что мне даже стыдно перед Сэм. И он повторял мое имя много-много раз. Еще никогда я не слышал свое имя так часто. Еще никогда оно не звучало так, будто в нем нуждаются больше, чем в воздухе. Это сделало меня счастливым.

И Патрика тоже. И Патрик был прекрасен

Когда я засыпал, он обнимал меня со спины. Он не признавался мне в любви, не делал что-то подобное. Он по-прежнему повторял мое имя иногда. Он улыбнулся, когда я чмокнул его в щеку.

Но, когда я уснул, мне приснился сон. Мой брат, сестра и я смотрели телевизор с тётей Хелен. Всё было словно в замедленной съёмке. Звук был глухим. И она делала почти то же самое, что делал Патрик. Тогда я проснулся. И не мог понять, что, чёрт возьми, происходит. Патрик еще лежал рядом со мной. Он спросил, буду ли я завтракать. Наверное, я кивнул. Он спросил, все ли со мной в порядке. Я еще раз кивнул. Мы пошли есть. Мы поели яичницу с беконом. Не знаю, зачем я рассказываю тебе о яичнице с беконом. Это неважно. Это совсем не важно. Пришли Мэри Элизабет и остальные, и, пока мама Сэм уже во второй раз перепроверяла чемоданы, мы пошли к дороге.

Родители Сэм и Патрика сели в фургон. Сэм обнялась и попрощалась со всеми. Когда она обняла меня, все, что я смог сказать ей на прощание:

— Ты мой лучший друг.

Сэм улыбнулась, поцеловала меня в щеку и сказала: «Увидимся». И я кивнул.

Патрик подошел ко мне и напомнил, что вернется через пару дней. Я кивнул еще раз. Он улыбнулся и наклонился, целуя меня на виду у всех. Его родители будто и не заметили ничего. Думаю, им было известно, что Патрик гей.

— Береги себя. Я люблю тебя, Чарли.

Это были самые потрясающие слова, которые я слышал. И я был действительно рад, но меня тошнило от чего-то, поэтому момент был подпорчен.

Патрик уселся на водительское сиденье в пикапе и помахал весело. Я помахал в ответ.

Патрик завёл мотор. Заиграла отличная песня. И все улыбались. Включая меня. Но я был уже не с ними.

Это продолжалось, пока машины не скрылись из виду, и тогда я вернулся на землю, и мне снова стало плохо. Но на этот раз я почувствовал себя гораздо хуже. Мэри Элизабет и все остальные плакали и спросили меня, не хочу ли я, к примеру, пойти в «Большой парень». Я ответил:

— Нет. Спасибо. Я должен пойти домой.

— Ты в порядке, Чарли? — спросила Мэри Элизабет. Думаю, я выглядел совсем плохо, потому что все напряглись.

— В порядке. Я просто устал, — соврал я. Сел в папину машину и уехал оттуда. И я слышал музыку по радио, хотя радио не было включено. И когда я подъехал к дому, думаю, я забыл заглушить мотор. Я просто направился к дивану в гостиной, где стоял телевизор. И смотрел передачи, хотя телевизор не был включён.

Я не знаю, что со мной случилось. Словно всё, что я могу делать, чтобы не развалится, — это продолжать писать этот бред. Сэм уехала. Патрика не будет несколько дней. И я не могу поговорить ни с Мэри Элизабет, ни с кем-то другим, ни с братом, ни с остальными родными. Кроме, возможно, тёти Хелен. Но её больше нет. И даже если бы она была с нами, не думаю, что я бы стал с ней разговаривать. Потому что я начинаю чувствовать, что мой сон о ней был правдой. И вопросы моего психиатра перестают казаться странными.