Думаю, что если у меня однажды появятся дети, и что-то расстроит их, я не стану рассказывать им о голодающих в Китае или о чём-то таком, потому что это никак не повлияет на тот факт, что им плохо. Если кто-то страдает больше, чем ты, это ничего не меняет, и ты всё так же имеешь то, что имеешь. Хорошее и плохое. Например, вот что сказала моя сестра, пока я лежал в больнице. Она сказала, что действительно волнуется о начале учёбы в колледже, и, учитывая то, что произошло со мной, она чувствует себя совсем глупо. Я не понимаю, почему она чувствует себя глупо. Я тоже волновался. Не думаю, что для меня всё случившееся оказалось проще или сложнее, чем для неё. Просто это было иначе. Может быть, и хорошо думать обо всём в перспективе, но иногда мне кажется, что единственная возможная перспектива — просто быть здесь, в этот момент. И быть самим собой.

Вчера, когда меня выписали, мама отвезла меня домой. Это было во второй половине дня, и она спросила, голоден ли я. Я сказал, что да. Тогда она спросила, чего бы мне хотелось, и я ответил, что хочу поехать в Макдональдс, как мы делали раньше, когда я был маленьким, и заболевал, и не ходил в школу. И мы отправились туда.

Так хорошо было сидеть с мамой и есть картошку фри. А потом ужинать вечером со своей семьёй и чувствовать, что всё стало таким, как обычно. Это было прекрасно. Жизнь продолжается. Мы не разговаривали ни о чём грустном или тяжёлом. Мы просто были вместе. И этого было достаточно.

Сегодня мой отец пошёл на работу. А мама взяла нас с сестрой по магазинам, чтобы купить последние вещи для сестры, ведь через несколько дней она уезжает в колледж. Вернувшись, я позвонил Патрику. Он сказал, что Сэм вернулась.

Чуть позже они приехали вдвоем на пикапе. И мы пошли в «Большой парень», как всегда. Сэм рассказала нам о своей жизни в колледже, что было очень волнующе. А я рассказал о своей жизни в больнице, что волнующим совсем не было. И Патрик постоянно шутил и обнимал меня, чтобы все оставалось хорошим. Выйдя из закусочной, мы сели в пикап и поехали к тоннелю.

Где-то за полмили до тоннеля Сэм остановила машину, и я забрался в кузов. Патрик включил радио очень громко, чтобы мне было слышно, и, приближаясь к тоннелю, я слушал музыку и думал обо всём, что люди говорили мне за последний год. Я подумал о том, как Билл сказал мне, что я особенный. И как сестра сказала, что любит меня. И мама тоже. И даже папа с братом, когда я был в больнице. Я подумал о том, как Сэм сказала мне действовать. И о том, как Патрик сказал, что любит меня. И я подумал, как это здорово — иметь вокруг людей, которые тебе дороги.

Когда мы въезжали в тоннель, я не стал поднимать руки, как будто лечу. Просто подставил лицо навстречу ветру. Я одновременно и плакал, и улыбался. Потому что чувствовал, как сильно люблю тётю Хелен за то, что она покупала мне два подарка. И как сильно я хотел, чтобы подарок маме на мой День рождения был особенным. И как хотел, чтобы мои сестра и брат, и Патрик, и Сэм, и все остальные были счастливы.

Но в основном я плакал, потому что как никогда чётко осознавал тот факт, что стою сейчас в этом тоннеле, и ветер обдувает моё лицо. Мне было всё равно, увижу ли я город. Я даже не думал об этом. Потому что я стоял в тоннеле. Я на самом деле был там. И этого было достаточно, чтобы почувствовать бесконечность.

Завтра начнётся мой второй учебный год в старшей школе. И, хочешь, верь, хочешь, нет, я совершенно не боюсь идти туда. Я не уверен, найдётся ли у меня время писать письма, потому что я буду слишком занят, «участвуя» в школьной жизни.

Так что, если это письмо становится последним, пожалуйста, знай, что со мной всё хорошо, и даже если не сейчас, то станет совсем скоро.

Я буду верить, что у тебя тоже всё хорошо.

С любовью, Чарли.

КОНЕЦ.