Когда мы заговорили о выпускном, все напряженно переглянулись, и только я продолжал спокойно есть. Мама спросила, не хочу ли я рассказать брату о том, как провел выпускной. Брат посмотрел на меня и спросил:

— Ты тоже был на выпускном? Ты ходил с сестрой?

Она покачала головой:

— Нет, Чарли был не со мной.

И, прежде чем брат успел бы придумать себе что-то, например, вообразить, что я встречаюсь с выпускницей, я сказал:

— Я ходил туда со своим парнем. Он окончил школу в этом году.

Ты не представляешь, как странно звучало выражение «мой парень». Я никогда не называл Патрика своим парнем, но, вероятно, именно так его и следовало называть.

Брат посмотрел на родителей, на сестру, на меня. Я продолжал есть.

— Я так понимаю, все в курсе? – спросил он, наконец.

Все кивнули, как заводные куклы. Это выглядело так, будто они давно отрепетировали это движение.

— И… все хорошо?

Вероятно, он хотел получить ответ от родителей, но вмешался я.

— Все хорошо, - я произнес только эти два слова и посмотрел на брата со всей серьезностью, на которую был способен. И брат кивнул. И все!

У меня, действительно, лучшая семья.

Они не стали расспрашивать меня о Патрике, а заговорили об учебе брата. Пока они разговаривали, я вспомнил ведущего спортивных новостей и то, что он говорил о моём брате. Я так разволновался. И рассказал семье об этом. Вот что произошло в результате.

Мой отец сказал:

— Да! Что скажете?

Брат сказал:

— Серьёзно?!

Я ответил:

— Да. Я с ним говорил.

Брат спросил:

— Он сказал что-то хорошее?

Папа сказал:

— Любая реклама — это хорошая реклама.

Понятия не имею, где он подхватывает эти фразочки. Но брат не сдавался:

— Что он сказал?

Я ответил:

— Ну, он вроде сказал, что спорт в колледже оказывает большое давление на студентов, — брат закивал. — Но он добавил, что это закаляет характер. И сказал, что команда университета Пенсильвании очень хорошая. И упомянул тебя.

Брат спросил:

— Когда ты с ним разговаривал?

Я ответил:

— Пару недель назад.

И тут я замер, потому что вдруг вспомнил, как это случилось. Вспомнил, что встретил этого ведущего в парке ночью. Вспомнил, что поделился с ним сигаретой. И вспомнил, что он пытался меня подцепить. Так что я просто сидел и надеялся, что кто-нибудь сменит тему. Но этого не произошло.

— Где ты встретил его, милый? — спросила мама.

Повисла неловкая тишина. Я делал вид, будто не могу вспомнить. А вот что в это время крутилось у меня в голове.

Так… он пришёл в школу, чтобы поговорить с классом… нет… сестра знает, что такого не было… я встретил его в «Большом парне»… он был там с семьёй… нет… отец отругает меня за то, что я потревожил «бедного человека»… он говорил это по новостям… но я сказал, что говорил с ним… секунду…

— В парке. Я гулял там с Патриком, — сказал я.

Все опять напряглись, кроме брата, который не знал, что я встречаюсь именно с Патриком. Но он заметил реакцию семьи и спросил:

— Патрик – это твой парень?

Не представляю, почему он спрашивал об этом так спокойно, но мне это нравилось.

— Да.

А папа спросил:

— Он был со своей семьёй? Ты побеспокоил бедного человека?

И все поняли, что он говорит о телеведущем.

— Нет. Он был один.

Этого было достаточно и для папы, и для остальных, и я даже не соврал. К счастью, на меня перестали обращать внимание, потому что мама воскликнула, как она всегда любит делать, когда мы вместе празднуем что-то:

— Кто хочет мороженого?

Мороженого хотели все.

Следующее утро началось рано. Патрик и Сэм не звонили, но я знал, что увижу их на вручении аттестатов. К десяти часам утра у нас дома собрались все родственники, включая семью моего отца из Огайо. На самом деле семьи мамы и папы не любят друг друга, за исключением нас — младших двоюродных братьев и сестёр, ведь мы не знали ничего лучше.

Мы шикарно позавтракали, выпив шампанского, и, как и в прошлом году, когда школу оканчивал мой брат, мама налила своему отцу (моему дедушке) игристого яблочного сока вместо шампанского, потому что не хотела, чтобы он напился и закатил сцену. И он сказал то же самое, что и в прошлом году:

— Какое хорошее шампанское.

Не думаю, что он заметил разницу, ведь обычно он пьёт пиво. Иногда виски.

Примерно в половину первого наш поздний завтрак закончился. Машины вели мои двоюродные братья, потому что все взрослые выпили чуть больше, чем нужно, чтобы сесть за руль. Все, кроме моего папы, который был слишком занят, снимая всех на камеру, которую арендовал в пункте видеопроката.

— Зачем покупать камеру, когда она нужна три раза в год?

Как бы там ни было, сестре, брату, папе, маме и мне пришлось сесть в разные машины, чтобы убедится, что никто не потеряется. Я ехал вместе со своими братьями из Огайо, которые тут же достали косяк и стали передавать друг другу. Я не стал курить, потому что был не в настроении, и они сказали то, что всегда говорят:

— Ты такая неженка, Чарли.

Когда все машины прибыли на стоянку, мы вышли. Моя сестра кричала на нашего двоюродного брата Майка из-за того, что тот опустил окно и испортил ей причёску.

— Я курил, — ответил он.

— Не мог подождать десять минут? — кричала сестра.

— Но играла отличная песня, — поставил точку Майк.

Папа доставал видеокамеру из багажника, мой брат разговаривал с выпускницами, которые стали на год старше и «классно выглядели», а сестра подошла к маме, чтобы взять её сумочку. Замечательная вещь — мамина сумочка: если тебе что-то нужно, ты всегда найдёшь это в ней. Когда я был маленьким, я называл её «аптечка скорой помощи», потому что именно это нам было нужно тогда. Я до сих пор не понимаю, как мама это делает.

Закончив прихорашиваться, сестра повела нас на футбольное поле, на котором должна была состояться церемония, и мы устроились на трибуне. Я сидел между мамой и братом, потому что папа должен был найти хороший ракурс для съёмки.

Мама постоянно шикала на дедушку, который всё твердил, как в школе много чёрных.

Когда она уже не могла остановить его, она упомянула мой рассказ о том, как ведущий спортивных новостей говорил о моём брате. Дедушка сразу переключится на брата и стал расспрашивать его об этом. Это был умный ход, ведь мой брат — единственный, кто может заставить дедушку прекратить устраивать скандал, потому что он очень прямолинейный человек. В этот раз так и случилось.

— Господи. Только посмотри на эти трибуны. Сколько чернокожих…

Брат оборвал его.

— Ладно, дедуля. Суть в другом. Суть в том, что если ты и дальше будешь нас позорить, я отвезу тебя обратно в дом престарелых, и ты никогда не услышишь выпускную речь своей внучки.

Мой брат бывает жёстким.

— Но тогда ты тоже не услышишь ни слова, мистер большая шишка.

Дедушка тоже не из простаков.

— Да, но папа запишет всё на видео. И я могу устроить так, что я это увижу, а ты нет. Или не могу?

У моего дедушки очень странная улыбка. Особенно когда кто-то выигрывает. Он больше ничего не сказал на эту тему. Он просто начал говорить о футболе и даже не упомянул, что в команде брата много чёрных спортсменов. Не могу описать словами, как плохо было в том году, когда мой брат получал аттестат на поле, а на верхних трибунах сидел мой дед, и некому было его усмирить.

Пока они разговаривали о футболе, я пытался высмотреть Патрика и Сэм, но видел только шапочки выпускников вдалеке. Когда заиграла музыка, шапочки двинулись к рядам стульев, стоявших посреди поля. Наконец я увидел Патрика в этой смешной шапочке. И почувствовал радость и грусть одновременно.

Когда все выпускники расселись, музыка смолкла. Мистер Смолл поднялся и выступил с речью о том, каким замечательным был этот выпуск. Он упомянул достижения школы и подчеркнул, как они нуждались в средствах, вырученных с продажи выпечки, которые пошли на покупку нового компьютерного класса. Затем с речью выступила президент этого класса. Не знаю, что делают классные президенты, но речь у неё была очень хорошая.