- Где он теперь будет тебя искать?
- Там, где я никогда не окажусь, - ответил Ганнибал. - Дома.
На этом разговор был окончен, и поначалу жизнь продолжилась в прежнем ритме и с прежним содержанием. Я не сразу поняла, что хваленый контроль Ганнибала дал трещину. Покой, о котором он говорил, оказался иллюзией. Моей иллюзией. Он сменился вседозволенностью, которая всегда отличала Ганнибала от других. Страшная правда открылась мне, когда профессор Сольято был приглашен к нам на ужин. Прием пищи проходил параллельно неспешной беседе, я даже успела подумать, что Ганнибалу все же удалось наконец расположить Сольято к себе, потому что тот вел себя более радушно, чем обычно. Но я не осмыслила данный факт как следует, потому что ужин был прерван кошмаром наяву. Ганнибал вдруг воткнул нож для колки льда в голову профессора, а сам, как ни в чем ни бывало, уселся на свое место, чтобы продолжить трапезу. Я застыла, не в силах пошевелиться.
- Возможно, это было несколько импульсивно, - заметил он, рассматривая выражение ужаса на моем лице.
- Ты обдумывал этот импульс уже давно, - дрожащим голосом ответила я.
Сольято продолжал мучиться. Нужно было что-то предпринять, я не могла просто продолжать смотреть на это. В любом случае его участь решена. Я подошла к нему и, взявшись за рукоятку ножа салфеткой, вытащила его. Профессор тотчас же рухнул лицом на стол, и под ним начала растекаться лужа крови.
- Технически это ты его убила, - произнес Ганнибал.
Он выглядел почти довольным. Еще бы, ведь ему наконец удалось вовлечь меня в совершенное им преступление. Он всегда хотел этого, у него получилось с Эбигейл и Уиллом, хотя с последним и не без труда. Но я продолжала оставаться в стороне, до последнего сопротивляясь его влиянию. Я не ощущала себя убийцей, но слова Ганнибала словно выжигали мне мозг.
- Тебя больше не интересует сохранение покоя, который ты здесь обрел? - поинтересовалась я, не зная, что еще сказать. - Два человека из Каппони мертвы.
- Несу ответственность лишь за одного, - парировал он. - Технически.
Говорить с ним было бессмысленно. Я ушла, оставив Ганнибала разбираться с последствиями своих действий. Он справлялся с этим на отлично, мне необходимо было лишь ограждать Мишу от таких инцидентов. Впрочем, Ганнибал и сам делал это, проявляя невиданную заботу. Наверно, он считал, что дочь еще слишком мала и такие зрелища, даже случайные, могут непоправимо травмировать ее. Я подозревала, что с ним произошло нечто подобное в детстве, хоть он и отрицал мои догадки. Но как еще объяснить ту патологию, которая достигла в его личности невиданных мной доселе масштабов? Однако Ганнибал ничуть не страдал от нее, напротив, создал свою личную, особую философию, под которую идеально подходили все его ужасные деяния. И старался обратить в нее каждого, с кем соприкасался достаточно близко. И ему часто удавалось, он достиг в этом успехов, в конце концов, даже со мной. Кто знает, какие планы Ганнибал вынашивал по отношению к Мише, и кого он собирался слепить из нее, когда девочка подрастет? Стоп! Неужели я действительно считаю, что мое будущее теперь на долгое время связано с ним? Какое-то время я втайне лелеяла подобные мысли, но не после того, как он снова начал убивать, вовлекая в свои преступления и меня. Я начинала понимать, что должна серьезно подумать об этом, но страх, ставший теперь моим постоянным спутником, мешал размышлениям.
Будучи бессильна что-либо изменить до поры до времени, я лишь наблюдала, как Ганнибал угощает на следующем ужине очередного профессора на этот раз пришедшего с супругой. Я с замиранием сердца смотрела, как они пробуют его новый кулинарный шедевр, попутно нахваливая мастерство повара и мясника. Ганнибал самодовольно делился подробностями приготовления блюда, от которых у меня стыла кровь в жилах, ибо только мне были известны настоящие ингредиенты. Сама же я, разумеется, отказывалась от всего, что содержало мясо и было приготовлено Ганнибалом. Мне было достаточно воспоминаний об ужинах в Балтиморе. Их хватало, чтобы стать убежденной вегетарианкой. Хотелось оказаться подальше отсюда, чтобы не видеть его довольной улыбки, но гости слегка отвлекали меня разговорами о дочери, и это было только на руку Ганнибалу. Чтобы я не забывала, почему я все еще здесь. Точнее, из-за кого.
========== Глава 41. ==========
Ганнибал, естественно, не мог не почувствовать мое отдаление. Секс между нами постепенно сошел на нет, видимо, вся его энергия и изобретательность вновь принадлежали планированию преступлений. В глубине души я чувствовала облегчение от того, что близость отсутствует. Став непосредственной свидетельницей нескольких хладнокровных убийств в исполнении Ганнибала, воочию увидев, какое удовольствие они ему доставляют, я вряд ли смогла бы теперь расслабиться, находясь с ним в постели, вряд ли вообще захотела бы делить ее с ним. Одно дело было знать, что он Чесапикский Потрошитель, видеть фотографии его жертв, и совсем другое, чувствовать его наслаждение в процессе, невольно становясь участницей. А, может быть и жертвой. Когда-нибудь.
Однажды, когда мы были в спальне одни, Ганнибал вдруг принес мне попробовать очередное блюдо. Я было напряглась, но это оказались всего-навсего улитки.
- За злоключения улиток, - сказала я, отпивая вино из бокала.
- Улитки следуют своей природе, как и те, кто питается ими.
Ганнибал был полуобнажен, и я бы солгала, сказав, что меня ни капли не волнует это зрелище. Он не прикасался к моей коже, зато погладил волосы.
- Жизнь светлячков также очень коротка, - невпопад заметила я, стараясь отследить свою реакцию на его действия. Отследить и скрыть, по возможности.
- Лучше жить, поддаваясь инстинкту, чем так и не познать его.
Эта фраза как нельзя лучше отражала смысл жизненной философии Ганнибала. С одной стороны, он был прав, и все-таки не всем подходила такая вольная трактовка.
- Не так, как Уилл Грэм.
- У насекомых нет морали, из-за которой можно переживать. Уилл переживает из-за неизбежной перемены.
- Почти любое существо можно научить противостоять инстинктам, - сказала я, имея в виду, конечно же себя. Не всем инстинктам мне удалось противостоять в обществе Ганнибала, но кое-где я все же выстояла. - Пастушья собака не спасает овцу.
- Но хочет спасти, - ответил он, обнимая меня сзади, от чего сердце забилось чаще. - Уилл достиг состояния морального потрясения, сопереживания и взаимности.
- Взаимности? Если проследить за вашими намерениями, то Уилл собирается убить тебя, а ты ждешь, когда он это сделает.
Ганнибал промолчал в ответ, что доказывало правильность моего предположения. После этого еще некоторое, впрочем весьма непродолжительное время, нашу жизнь можно было назвать почти умиротворенной. Как во времена, когда мы только что поселились во Флоренции. Когда я еще имела глупые надежды, что все каким-то невероятным образом может быть не так плохо. Покой был нарушен спустя пару недель. Я застала Ганнибала вечером, увлеченно играющим на фортепиано. Он закончил как раз, когда я подошла.
- Сегодня я встретил человека из своего прошлого. Инспектор Пацци, - пояснил он в ответ на мой недоуменный взгляд.
- Ты уже встречал его?
- В молодости. Мы оба увлекались Боттичелли. Встретились в галерее Уффици, у картины «Весна».
Мое сердце ухнуло вниз, хотя я продолжала уверять себя, что, может быть, все еще обойдется.
- Он знает, кто ты?
- Когда я взглянул ему в лицо, то понял, что все элементы прозрения в наличии.
- Однако ты все еще здесь, - сказала я, тщетно пытаясь замаскировать досаду. - И спокойно рассказываешь мне об этом. Тело инспектора найдут после несчастного случая или самоубийства?
Ганнибал лишь слегка покачал головой, что означало отрицательный ответ.
- Но тогда он придет за тобой, - потрясенно произнесла я. - За нами. Это случится, Ганнибал.
Я озвучивала элементарные вещи, которые сам Ганнибал не мог не осознавать. Я не понимала, в чем состоит план его дальнейших действий, пока он не сказал следующие слова:
