Бондесенъ. Нѣтъ, великолѣпно!

Фру Карено. Я чувствую въ себѣ жизнь.

Бондесенъ. Можно мнѣ сказать?

Фру Карено. Нѣтъ. Теперь вы должны итти. Но я хочу поговорить съ вами, когда вы вернетесь немного погодя. Тогда я сейчасъ же поѣду съ вами. Я ему все разскажу, я скажу, что поѣду домой. Вы находите меня ужасной?

Бондесенъ. Васъ?

Фру Карено. Меня, которая такъ поступаетъ.

Бондесенъ. Я боготворю васъ.

Фру Карено. Но вы этого не должны. Я только снова проснулась. Снова проснулась, понимаете? Когда я вчера вышла къ вамъ и вы схватили меня за руку, во мнѣ проснулась жизнь. Когда-нибудь я разскажу это Ивару. Боже мой, я на колѣняхъ буду вымаливать у него прощеніе. Но теперь я этого сдѣлать не могу.

Бондесенъ. Тсс! Указываетъ, напряженно прислушиваясь, на дверь спальни.

Фру Карено откидываетъ голову назадъ и улыбается. Вы боитесь? Нѣтъ! Этого совсѣмъ не слѣдуетъ. Я не думаю, что это опасная минута. Но все-таки уходите. И не думайте обо мнѣ дурно, да? Знаете, Бондесенъ, у васъ зеленые глаза. Если бы я была увѣрена, что вы хотите быть милымъ и добрымъ!

Бондесенъ. Вѣдь я же обѣщалъ.

Фру Карено смотритъ на него и улыбается. И потомъ у васъ такая дрожащая улыбка. Да, это въ васъ есть. А теперь ступайте!

Бондесенъ. Итакъ, черезъ полчаса или около того? Хочетъ ее обнять.

Фру Карено, отклоняясь. Да, черезъ полчаса. Запираетъ за нимъ дверь.

Карено, извиняясь. Я только хотѣлъ… Сегодня такая прекрасная погода. И ты права, за послѣднее время я какъ-то обтрепался. Смущенно улыбаясь. Теперь я опять похожъ на юношу.

Фру Kapено. Мнѣ кажется, ты точно даже выросъ.

Карено. Ты находишь? Я кажусь выше?

Карено старается поддержать разговоръ. Это отъ сюртука. Или ты думаешь, — отъ брюкъ?

Фру Карено нѣсколько нетерпѣливо. Я не знаю, Иваръ.

Карено. Ты все въ мечтахъ. Улыбаясь. Если бы твой лобъ былъ прозрачный, и я могъ бы увидѣть, о чемъ ты думаешь, мнѣ представилось бы, вѣроятно, что-нибудь замѣчательное.

Карено подходитъ осторожно. Что это ты шьешь, Элина?

Карено. Что-то очень тонкое. Какъ я могу догадаться, не для меня.

Фру Карено устало. Это мое старое платье.

Карено. Я только что замѣтилъ, что у меня на жилеткѣ не хватаетъ двухъ пуговицъ. На другой жилеткѣ. Я не понимаю, какъ это могло случиться.

Фру Карено. Я ихъ пришью.

Карено. Да, очень тебѣ благодаренъ, если ты будешь такъ мила… Къ тебѣ такъ идетъ шитье, Элина. У тебя такой домовитый видъ и такая красивая рука!

Карено. Боже сохрани, я ничего тебѣ не сдѣлаю. Сиди спокойно. Слышенъ стукъ калитки.

Фру Карено вскакиваетъ. Это, вѣроятно, письмо. Бѣжитъ къ двери на заднемъ планѣ, отворяетъ. Нѣтъ, это Іервенъ. Добрый день, дорогой Іервенъ.

Іервенъ входитъ, держитъ себя сдержанно. Добрый день. Подаетъ руку господину и госпожѣ Карено.

Фру Карено. Какъ поживаете?

Іервенъ. Хорошо, благодарю васъ… Я хотѣлъ сказать тебѣ нѣсколько словъ, Карено… Нѣтъ, не уходите. У меня нѣтъ тайнъ.

Фру Карено дружески. Я какъ разъ хотѣла итти. Вѣдь у меня хозяйство. Уходитъ въ кухню.

Іервенъ. Я прихожу все по тому же дѣлу, Карено.

Kapено. Да?

Іервенъ. Я серьезно прошу тебя помочь мнѣ. Ты и не подозрѣваешь, что я испытываю. Теперь уже на карту поставленъ не экзаменъ или ученая степень, но вся жизнь.

Карено. Теперь ты хочешь попытать новыя средства? Я не могу больше говорить съ тобой. Поворачивается къ нему спиной.

Іервенъ. Натали непоколебима. Слушай же, что я тебѣ говорю.

Карено. Развѣ ты могъ ожидать другого?

Іервенъ, хватая себя за голову. Она говоритъ, что между нами все кончено. — Ты не можешь такъ думать, отвѣчалъ я. Но да, она такъ думаетъ. Она прочла мою книгу и, по ея словамъ, поняла изъ нея, что это — произведеніе продавшаго себя человѣка… Она просто безумная, истеричка.

Карено. Нѣтъ, ни то ни другое. Она просто — честный человѣкъ.

Іервенъ, продолжая. Но ты можешь все спасти; она полагается въ этомъ на тебя. Я пришелъ только за тѣмъ, чтобы сказать тебѣ это. "Если ты опять сойдешься съ Карено и убѣдишь его взять деньги, то поступокъ твой, значитъ, не такъ дуренъ", — сказала она.

Карено. Но то, что ты сдѣлалъ, очень дурно.

Іервенъ. Карено, если ты недостаточно силенъ, чтобы подняться на такую высоту и принять эти деньги, эту руку, которую протягиваетъ тебѣ твой старый товарищъ, то я тебя плохо знаю.

Карено сурово. То, что ты сдѣлалъ, очень дурно. Ты совершилъ обманъ, подлогъ, измѣну! О, это невыразимая низость.

Іервенъ. Ну, называй, какъ хочешь, мой поступокъ. Теперь я пришелъ сюда, чтобы снова подняться. Да, чтобы снова подняться. Чего ты требуешь?

Карено смотритъ на него. Ты самъ не знаешь, что ты говоришь.

Іервенъ. Чего ты требуешь?

Карено холодно. Ничего.

Іервенъ съ возрастающимъ возбужденіемъ. Во имя неба, Карено, будь милосердъ сегодня. Опускается на стулъ.

Іервенъ, вскакивая. Ты уходишь? Я еще буду просить тебя. Нѣтъ, еще никогда не бывало, чтобы деньги жгли человѣка и онъ не могъ освободиться отъ нихъ.

Карено. Но мнѣ просто-напросто не нужны твои деньги. Я жду письма, и когда оно придетъ, наступитъ конецъ моей нуждѣ.

Іервенъ. Да, но мнѣ это не поможетъ. Я погибъ. Она не хочетъ слушать моихъ доводовъ; когда я прихожу, она только проситъ меня уйти. А между тѣмъ ты можешь спасти меня. Передъ тобой человѣкъ, котораго ты можешь спасти.

Карено. Послушай, Іервенъ, мое терпѣніе истощилось.

Іервенъ другимъ тономъ. Какъ далеко подвинулась твоя работа, Карено?

Іервенъ. Она, вѣроятно, появится еще въ этомъ году? Это будетъ большая книга? Впрочемъ, это меня не касается… Я хотѣлъ тебѣ сказать, — можетъ быть, послѣдній разговоръ произвелъ на тебя такое впечатлѣніе, что я не думаю того, что написалъ въ своей диссертаціи? Что я написалъ это только въ угоду профессору Гиллингу? Нѣтъ, совсѣмъ не такъ. Я только былъ въ отчаяніи и не зналъ, что говорилъ.

Карено. Ты сказалъ, что ты былъ вынужденъ признать ученіе, противное твоимъ мнѣніямъ.

Іервенъ. Да, это не слѣдуетъ понимать буквально. У меня были сомнѣнія, это правда; но когда я глубже вдумался въ вопросъ, я увидѣлъ, что вышелъ на настоящій путь.

Карено. Ха-ха-ха! И профессоръ Гиллингъ тутъ ни при чемъ?

Іервенъ. О, ты можешь смѣяться, сколько тебѣ угодно. Цѣлую книгу нельзя написать съ твердымъ убѣжденіемъ, если самъ не вѣришь въ него. Я, по крайней мѣрѣ, такъ не поступаю. Я не такая вѣтреная птица. Да и не слабая голова тоже.

Карено. Итакъ, ты стоишь "непоколебимо твердо" на точкѣ зрѣнія твоей книги.

Іервенъ коротко. Само собой разумѣется.

Карено. Ха-ха-ха! Запиши это, Іервенъ, а то ты опять забудешь. Ха-ха-ха!

Іервенъ съ отчаянной настойчивостью. Ни для одного изъ насъ, конечно, нѣтъ основаній забывать это. Ни для тебя, ни для меня. Нѣтъ никакого стыда измѣнить свои воззрѣнія, и я совершенно не имѣю намѣренія умалчивать о перемѣнѣ въ моихъ взглядахъ. Ты, вѣроятно, услышишь объ этомъ.