Я даже улыбнулась, показывая заинтересованность в любой другой работе. Но маг продолжал молчать. Застыл, как восковая фигура.

– Поймите, Сатиф, вступить в ряды предателей… Нет, прошу простить, но ни за какие деньги я не стану этого делать.

Проклятый старик молчал, заставляя меня нервничать.

– Да почему я?!

– Ты подходишь, – тихо ответил он. – Ты никогда не участвовала в жизни графств и короны, но родители дали тебе знания и умения согласно титулу. Только твое нежелание выходить замуж заставило поступить на службу, лишив всего. К тому же ты отличилась в обучении.

– Хотела сама выбирать свою жизнь. Вот и выбрала. А могла быть женой. Да и вообще, откуда вы знаете?

– Это не имеет значения. Ты жалеешь?

– Только последние несколько дней. Но я все равно не стану помогать, почему я должна это делать?

– Правильный вопрос, очень правильный. У меня есть три причины. И если после этого ты не согласишься, то обещаю, я больше не появлюсь на пороге и даже дам денег за то, что отвлек.

Была бы здесь королевская гвардия или кто-нибудь из шпионов правителя, то цепи стали бы моими вечными и единственными спутниками. Но передо мной стоял только маг, а ведь узнать причины – не означает предать короля. Причин может быть невероятное множество, но только близкие сердцу и разуму способны склонить человека к измене.

Маг понял молчание, как согласие и продолжил.

– Первое, – сказал он, загибая палец. – Тебе дадут хорошую плату за труд. Ты убежала, все оставив. В герцогство дороги нет. А если по глупости решишь вернуться, с разрешения короля встретишь смерть. Чем хвататься за любую работу и пытаться собрать себе на укрытие, тебе будет предложена большая плата, чтобы безбедно прожить и встать на ноги в другом месте. Натирать полы здесь, – он специально огляделся по сторонам. – Натирать полы в это дыре. Если ты хочешь так жить, то я, пожалуй, оставлю тебя.

Хорошая оплата была мне просто необходима. В верхнем ящике тумбы в комнате лежало всего семь галотов, еще два должен был заплатить трактирщик за уборку с вычетом оплаты за комнату. Но девять галотов мне хватит всего на двадцать дней, по одной похлебке в день, а если придется бежать, то и заплатить за комнату не смогу.

Но, обещай маг хоть тысячи золотых, мертвой они не нужны.

– Найдется много другой работы, – уверенно ответила я, во всех красках представляя собственную казнь.

– Пусть так, – продолжил Сатиф. – Тогда, если все получится, мы дадим тебе возможность вернуться домой. Случившееся никто не забудет, но и не станут считать, что ты покушалась на жизнь сына герцога, больше никто не будет охотиться за тобой.

– Как вы это сделаете?

– Тебе не надо знать «как». Тебе надо знать, что граф может сделать это. Он знает кто ты, кем была и чего хочешь. И, уж поверь, дом Делерей способен на многое.

Стоило задуматься, и так хотелось поверить старику. Но если меня отправят домой, герцог не успокоится, пока не узнает о моем покровителе, а потом дойдет слух и о работе, и все – я снова в тюрьме и опять за измену короне.

– А еще одна причина?

– Ты хочешь узнать, кто убил твоих родителей?

Он смотрел безразлично, словно и не говорил вовсе о самой страшной беде моей жизни. И я впервые не знала, что ответить.

Хочу? Конечно, хочу. Это единственная цель последних десяти лет, когда я отказалась от жениха и решила пойти на службу, чтобы выяснить все.

До сих пор помню ту ночь, словно она произошла только вчера, словно и не было ничего другого во мне. И каждую ночь страшно, как и десять лет назад, когда я была глупым ребенком, маленькой девочкой, куклой, которая возвращалась назад с бала в сопровождении слуг.

Родители зашли в дом первыми, ничего не предвещало беды. Мама радовалась, словно это был ее первый бал и ее выводили в свет, отец был горд, я – сама не своя. А ночью… Ночью я услышала крик. Помню только, как бежала по коридору, как старалась понять, что могло произойти, как возле комнаты столпились слуги.

Мне рассказывали, что я их расталкивала, кричала, пыталась даже ударить, а потом увидела на полу родителей. У обоих было перерезано горло. Потом все потемнело, только лицо нянечки надо мной, когда я открывала глаза. Мне рассказывали, я приходила в себя две недели, лекари говорили, только магия сможет помочь, а магов, как назло, не было. А потом я пришла в себя уже другой, не желая принимать прежнюю.

– Кто их убил?

– Бери, – Сатиф протянул стопку писем. – Я вернусь вечером, тогда и дашь ответ.

Он ушел, оставив меня с воспоминаниями.

Весь остаток дня я просидела в своей комнате, то прикасаясь к письмам, то откладывая их, не желая видеть. Хозяин заходил несколько раз, но только открывал дверь, смотрел на меня и сразу закрывал.

Казалось, будет так просто раскрыть одно письмо, прочитать и, наконец, узнать, что же произошло с семьей, с будущим и всеми нашими надеждами и мечтами. Но нет. Они лежали на столе, «тяжелые», как могильная плита, а в голове вертелись сотни мыслей, заставляя то протягивать руку, то снова ходить из стороны в сторону.

Я собралась с духом, быстро схватила конверт и открыла. Печать казалось знакомой, но из-за времени и линии излома, невозможно сразу узнать, кому она принадлежит. Все конверты с едва заметными номерами в верхнем углу, сложены в определенном порядке, достаточно было только следовать номерам, и мне бы открылось все. Хотя неразбериха сейчас не пугала, больше волновало, что спрятано внутри. В том, что перечитаю письма по нескольку раз, я была уверена.

Холодными от страха руками я достала лист, развернула его, пробежав взглядом по четким строчкам и буквам. Первое письмо, второе, третье… Я, не отрываясь, прочитывала одно и сразу раскрывала другое.

«Э. в бешенстве, семья не должна прибыть на бал в полном составе. Объявление о наследнице должно быть уничтожено….»

«…лишение титула не дает прав на передачу земель. Обозначьте опеку, введите новых слуг, отправьте в монастырь, по достижении возраста для брачного союза она должна быть подготовлена…»

«Сообщаем, тайно поступила на службу к Его Величеству. Свадьба может состояться только по достижении двадцати пяти лет…»

«Дается три дня на возможность решить вашу проблему, если проблема не будет решена, земли будет решено отдать другому дому. Вы настаивали, чтобы земли баронов перешли вам, мы сделали все, вы же не смогли закончить начатое. Мы ждем объявление о свадьбе в этом месяце. Если его не будет, мы не желаем дальнейшего разговора», – гласило последнее письмо, выглядевшее новым и недавно отправленным.

И, вглядываясь в каждую его строчку, я с ужасом понимала, что лично знаю убийцу. Надо было не жалеть сына герцога. Надо было отомстить ему за все. Принеси Сатиф эти письма раньше, я бы и не подумала отступать!

В дверь постучали. Я быстро убрала письма в стол, вытерла слезы и открыла засов, чтобы впустить в комнату старика. Что за дверью стоит именно он, а не Гард, его женщины или кто-то из местных выпивох, я была уверена. А, может, просто стало безразлично, кого именно впускать в свое временное жилище.

– Прочла, значит? – спросил он с порога, увидев мое заплаканное лицо.

– Да.

– Все поняла?

– Многое, этого достаточно. Войдите.

Мы прошли в комнату и сели за небольшой стол возле окна.

– Ты поняла, кто приказал убить родителей?

Старик не старался обходить острые углы или жалеть. Он говорил прямо, без всяких ужимок, намеков или соболезнований. Это привлекало – жалости я наслушалась много, а толку от слез и заверений в хорошем будущем не было.

– Герцог.

– Думай еще, – уверенно заявил он и откинулся на спинку скрипучего стула. – Хорошее место, земли которого намного лучше иных герцогств. Подрастающая наследница, молодые родители. Если будут еще дети, особенно мальчики, именно они получат власть над территориями, а тебе достанется какой-нибудь домик и маленький клочок земли – это в лучшем случае.