Потом я услышал Зи: она всхлипывала в микрофон, твердила, что я должен вернуться, что тут меня никто не спасет, что, если я не вернусь, она больше не будет любить меня… Я не вернусь. Если здешним обитателям не удастся спастись, я останусь с ними. Они живые, как и я, и это нас объединяет.

Я снова услышал свое имя. Мне дали 10 секунд, я должен сообщить, где нахожусь: они видели, что моя ракета пуста. Дали 10 секунд, а потом отлетели обратно к кораблю.

— Ты выбрал. Ты останешься один. — Капитан простился со мною и добавил обычную формулу, которой исключаются со службы дезертиры.

Как только ракета исчезла, я кинулся к ближайшему зданию, заколотил в дверь, но она распалась у меня под руками. Жилища были пусты, утварь вся в пыли и плесени. Я бегал по городу несколько часов и не нашел живого. Никого в городе. Может, под городом, под землей? Я не понимал, почему они прячутся под землю, когда у них есть такие дома. Или они кротовьей породы? Я снял тонкий слой почвы и нашел скелет. Человеческий скелет.

Я думал, что схожу с ума, что брежу. Как попали разумные люди на эту планету где-то на окраине нашей Галактики? Не останки ли это какой-нибудь другой экспедиции? Или эта планета уже была заселена? Но тогда нас не послали бы сюда для исследований… Я ничего не понимал. И тут мне пришло в голову включить детектор космонавтов. И я услышал: «Тут поблизости есть склад горючего. Есть и взлетные рампы».

Я нашел их в нескольких метросекундах оттуда. Плоскости были большие, совершенно пустые, без ракет, с древним оборудованием эпохи первых Галактических битв, еще до основания Галактического Общества. Я бросился к башне управления. Двери рассыпались передо мной. Я нашел локатор. Он был чрезвычайно примитивный, но он указывал направление, куда улетели здешние корабли. Он указывал на 18-й Галактический сектор, на нашу станцию. Туда, откуда мы прилетели.

Я не мог этому поверить. Неужели это правда? Возможно ли? Так я действительно нашел одну из первых планет, с которой была заселена вся Галактика, планету, самое имя которой затерялось в чаще споров? И здешние жители покинули ее потому, что их ученые предвидели вспышку своей звезды Альфа-4, своего Солнца? И они спаслись от сегодняшней катастрофы уже давно, силами собственного разума, собственного труда, ценой упорной борьбы!

В локаторе мелькнула искорка. Откуда? Как? Она уходила в нашу сторону. Это был наш корабль. Он спасся. Капитан сказал правду. Зи была права. Здешние обитатели были правы. Люди были правы.

Светает. Тени расходятся, предметы получают окраску, небо становится синим — восходит Смерть. Через несколько часов эта восходящая звезда вспыхнет и сольется со своими планетами в одну гигантскую огненную массу. Она сожжет вокруг себя все. Кроме человеческой правды. Я не узнал ее вовремя. Я остался один. Единственный, кто умрет.

С. Житомирский

ОДИН ШАНС ИЗ ТЫСЯЧИ

Техника — молодёжи № 9, 1964

Рис. Р. Авотина

Научно-фантастический рассказ

Турсун Расулович, может быть, не надо никакого вступления? — попросила Зоя. — Может быть, пустим как есть — и все?

За стеной стучала машинка, из коридора доносился свист перематываемой магнитофонной ленты.

Огромный, грузный Расулов откинулся в кресле:

— А вы попробуйте добиться все же, милая девушка. Мне кажется, Мирошин очень для нас интересный человек. Смотрите, приехал в Шахринур из Москвы. Говорят, хороший работник. Теорией занимается, вот статью написал. О нем прекрасный очерк можно сделать из серии «Они не ищут легких дорог», а?

— Я звонила ему на станцию раз десять. Говорит, что очень занят. Неудобно даже.

— А вы не смущайтесь, Зоя. Если мы, журналисты, будем смущаться, то какие же мы тогда журналисты?

Вздохнув, Зоя принялась за телефон. Голос доносился издалека сквозь шорох и потрескивание, словно разговор шел через огромный невидимый костер.

— Простите, вас снова беспокоит Смирнова из радио. Здравствуйте. Вы, наверно, опять заняты работой?

— Нет, — неожиданно ответил Мирошин. — Работой — нет.

— Свободен, — мигнула Зоя Расулову.

— Тогда, разрешите, я сейчас подъеду к вам?

Мирошин ответил не сразу.

— Сейчас?.. Голова кругом идет… Не соображу… — донесся до Зои неуверенный голос. — Впрочем, все равно. Приезжайте.

Голос потонул в шуме невидимого пламени. Зоя бросила трубку.

— Разрешил. Но… По-моему, что-то случилось у него, Турсун Расулович. Ехать ли?

— Поезжайте, поезжайте. Если увидите, что не вовремя, кто вам помешает уйти?

Зоя пододвинула к себе папку «Ученые у микрофона», решив перед визитом к Мирошину еще раз просмотреть его рукопись.

«…Земля, — прочла она, — представляется нам незыблемой и твердой, но она непрерывно дышит. Точнейшие приборы позволяют нам ощущать ее дыхание. Мы видим, как грандиозные горообразовательные процессы невообразимо медленно мнут и сдвигают ее, как каждые сутки незаметно проползает по ней приливная волна, вызванная притяжением Луны и Солнца, как поверхность ее коробится, расширяясь от летнего нагрева и охлаждаясь зимой, и даже как она прогибается под тяжестью горы воздуха, когда над ней проходит антициклон.

Мы узнаем об этих микроперемещениях коры, измеряя уклоны земной поверхности. Суточный ход наклонов составляет всего лишь сотые доли секунды дуги. Это угол при вершине треугольника, имеющего основание в десятую долю миллиметра, и высоту, измеряемую километрами».

Зоя перелистнула страницу.

«…Здесь мерещится путь к решению интересной и важной проблемы — к предсказанию землетрясений. Как нет дыма без огня, так не может быть и напряжения без деформации. Значит, все эти незаметно накапливающиеся гигантские силы, которые потом находят себе выход в землетрясениях, зашифрованы на наших диаграммах в виде ничтожных неровностей и изгибов линий. Ho чтобы научиться предсказывать землетрясения, надо прочесть этот шифр».

…На улице моросило. Тротуары были липкими от вездесущей лессовой слякоти. Голые акации зябли в сыром воздухе тоскливой среднеазиатской зимы.

Зоя перешла по мостику арык и быстро пошла к остановке, куда как раз подъезжал ее автобус.

Она сошла за городом, попросив водителя остановиться у старой шахты. Летевший над широкой долиной ветер зашумел в ушах, н Зое представилось, что она вошла в тот самый огонь, который мешал ей во время телефонного разговора.

«Что же все-таки могло случиться у Мирошине?» — думала она, сворачивая с шоссе.

Через двадцать минут она прошла под блестевшими от сырости конструкциями полуразработанной эстакады, заглянула в темный, затянутый колючей проволокой туннель шахты н направилась к длинному бараку, где, видимо, помещалась станция.

Мирошин оказался молодым, невысоким и каким-то, как показалось Зое, слишком прилизанным.

Давая подробные объяснения, он повел ее по холодным комнатам станции. Зоя не усидела там ничего для себя нового. Соль станции была не здесь, а в шахте. Там, в штреках и штольнях, протянувшихся больше чем на десять километров, в разных горизонтах, в том числе и нижних, затопленных водой, стояли датчики. Эти точнейшие приборы вот уже три года безотказно посылали по проводам информацию об изменении наклонов, которая рядами точек ложилась на неощутимо ползущие ленты самописцев.

— Тут у нас все автоматизировано. В шахте сейчас двадцать шесть датчиков, — объяснял Мирошин. — Раскиданы они на изрядных расстояниях, так что мы прощупываем солидный кусок Земли.

— Вы тут один? — поинтересовалась Зоя.

— Сейчас да. На станции еще живет механик, но он в отпуске.