* * *

Звонок раздался без десяти девять и вырвал Пию из глубокого сна. Накануне они с сестрой уехали из дома родителей сразу после ужина, не дожидаясь, когда ссора между Ким и ее невесткой перейдет в более серьезную фазу. Ларс и Сильвия ошарашили всех дорогущими подарками, которыми осыпали своих детей, что даже у скупого на слова отца Пии вызвало критические комментарии. Сестры приехали в Биркенхоф и провели чудесный вечер, выпив две бутылки превосходного красного вина и проболтав до раннего утра.

– Куда ехать? – пробормотала Пия заспанным голосом в телефонную трубку.

– Фазаненштрассе 47, в Келькхайме, – терпеливо повторил дежурный комиссар, голос которого, напротив, звучал очень бодро. – Я послал туда криминалистов и вызвал судебного медика.

– Ты не можешь еще раз позвонить Боденштайну? – Пия вылезла из постели и зевнула. – Я уже еду.

Она поплелась в ванную, быстро почистила зубы и оделась. На душ у нее уже не было времени.

– Эй, ты уже встала? – спросила она удивленно, когда, спустившись вниз по лестнице, увидела Ким. Та сидела за кухонным столом с чашкой кофе и зажатой между пальцами сигаретой перед айпэдом, вставленным в клавиатуру. Собаки выпрыгнули из своих корзин и радостно бросились к Пии, виляя хвостами.

– Доброе утро, – ответила сестра, поморщившись. – Мои проклятые внутренние часы, к сожалению, будят меня даже в выходные ровно в семь. И это при том, что я вообще-то любительница поспать.

– Полноценного завтрака, к сожалению, не получится, – объявила Пия, гладя собак и наливая себе кофе. – В Келькхайме опять обнаружили труп.

– О, ты возьмешь меня с собой? – Ким захлопнула свой айпэд. – Я через две минуты буду готова.

Ким уже несколько лет работала заместителем директора по лечебной части судебно-психиатрической тюремной клиники недалеко от Гамбурга. Кроме того, у нее была прекрасная репутация эксперта суда и прокуратуры. Нефф уехал на Рождество и вряд ли мог появиться на месте преступления, поэтому было бы неплохо, если бы кто-то не из криминальной полиции мог взглянуть на ситуацию под другим углом.

– Конечно, почему бы и нет? – Пия сделала глоток кофе с ужасным вкусом. Но это ее не смущало, потому что речь шла не о вкусе, а исключительно о действии кофеина, а это было более чем необходимо.

Несколько минут спустя сестры выехали из Биркенхофа. Внедорожник, громыхая, неуклюже преодолел железнодорожные пути.

– Амортизаторы накрылись, – констатировала Ким.

– Уже весь автомобиль накрылся, – сухо подтвердила Пия. – Мне надо подыскать себе что-то новое, пока он совсем не развалился.

– Ты думаешь, это опять снайпер? – спросила Ким. Накануне вечером Пия рассказала ей об этих двух случаях, которыми они занимались.

На сей раз жертвой стала не пожилая женщина, а молодой человек, и он был убит на Рождество. Если это действительно был тот же убийца, то утверждения Неффа представлялись просто чепухой.

– Возможно, – ответила Пия. Она свернула на трассу В8 и прибавила газу. На уровне съезда в направлении Бад-Зодена мимо них, значительно превышая разрешенную скорость, с сиреной промчался серебристый «Мерседес»-комби.

– А, это Хеннинг, – сказала она и, помигала дальним светом, приветствуя таким образом своего бывшего мужа, автомобиль которого быстро удалялся. Она до отказа нажала педаль газа, и изношенный двигатель хрипло взревел, но стрелка тахометра продолжала при этом подрагивать на цифре 140. На большее он был не способен.

– Что ты испытываешь, когда едешь на место преступления? – спросила с любопытством Ким. – Волнение?

– Скорее напряжение, – ответила Пия. – В конце концов, никогда не знаешь, что тебя ждет.

– Ты всегда помнишь, где ты осматривала труп, если вот так несешься по местности?

– Да, как правило, – кивнула Пия. – У меня в голове сохраняется нечто вроде карты мест преступлений. Спустя годы я знаю, где подожгли дом или где лежал труп.

Она снизила скорость и включила более низкую передачу. На перекрестке, где кончалась федеральная трасса, она свернула направо, а через пару сотен метров – налево.

– Это вон там. – Она притормозила за патрульным автомобилем. – Мой шеф уже здесь.

* * *

– Имя убитого Максимилиан Герке, ему было двадцать семь лет, – сказала молодая женщина – старший комиссар полиции, которая вместе со своим коллегой первой прибыли на место преступления. – Он собирался навестить отца, как делал это каждый день в восемь часов утра. Похоже, это было его твердым правилом. Это нам рассказала соседка, которая обнаружила труп.

– Она что-нибудь заметила?

– К сожалению, ничего. Она вышла погулять с собакой и увидела его лежащим здесь. Выстрела она не слышала.

– Спасибо. – Боденштайн огляделся вокруг. Погибший лежал на животе, ноги – на вымощенной пешеходной дорожке, ведущей к входной двери в бунгало, туловище – на желтом по-зимнему газоне. Выстрел, должно быть, убил его на месте. Он не успел даже вынуть руки из карманов, чтобы при падении рефлекторно выставить их вперед.

– Выстрел не в голову, – констатировал Боденштайн. Он натянул перчатки и ладонью коснулся затылка убитого. Кожа была еще теплой. На левой стороне спины, примерно на уровне груди, зияло пулевое отверстие, вокруг которого на светло-серой куртке расплылось темно-красное пятно.

– Выстрел сзади, прямо в сердце, – заметил кто-то за его спиной.

– Доброе утро, Хеннинг. – Боденштайн повернулся и подумал, должен ли он пожелать судмедэксперту счастливого Рождества, но потом это показалось ему нелепым. – Хорошо, что ты быстро сумел приехать. В Рождество не так просто кого-нибудь найти.

– Не вопрос. Праздничным дням придают слишком большое значение. – Хеннинг раскрыл свой алюминиевый чемодан, надел комбинезон, перчатки и бахилы и натянул на голову капюшон. – Как ты думаешь, убийца тот же, что и в Нидерхёхстштадте и Оберурзеле?

– Я не уверен. – Боденштайн сделал шаг назад. – До сих пор он расправлялся со своими жертвами выстрелом в голову. Зачем ему менять свои методы? Во всяком случае, убийца, очевидно, использовал глушитель, и снайпер делал то же самое.

Старый внедорожник Пии свернул на улицу и остановился позади патрульной машины. Боденштайн видел, как его коллега в сопровождении какой-то женщины пересекла улицу и подошла к небольшим воротам, через которые прошел Максимилиан Герке, прежде чем его настиг смертельный выстрел.

– Доброе утро, шеф, – поздоровалась Пия, – и счастливого Рождества!

– Спасибо, взаимно, – кивнул Боденштайн.

– Позволь тебе представить мою младшую сестру. Она у меня в гостях.

– Очень приятно. – Боденштайн протянул ей руку. – Оливер фон Боденштайн.

– Катарина Фрайтаг, но я предпочитаю имя Ким.

Крепкое рукопожатие, испытующий взгляд серо-голубых глаз, обрамленных густыми ресницами. Внешнее сходство сестер было поразительным: те же высокие скулы, широкий рот с полными губами, высокий лоб, который более отчетливо проявлялся у младшей сестры, потому что она зачесывала свои натуральные светлые волосы совсем назад, а Пия носила челку.

– Я знаю, что это неправильно – брать с собой на место преступления родственников, – сказала Пия, – но Ким судебный психиатр и могла бы нам помочь.

– Я не могу этого решать сам, – ответил Боденштайн, – хотя не имею ничего против того, чтобы вы нам помогли.

На другой стороне улицы собрались несколько любопытных. Весть о кровавом преступлении ранним рождественским утром, очевидно, уже облетела жилой район.

– Я хотел бы поговорить с отцом убитого, – сказал Боденштайн Пии, после того как он сообщил ей все, что ему удалось на данный момент узнать о жертве. Хеннинг уже почти закончил осмотр трупа и с удивлением и радостью поприветствовал свою бывшую свояченицу.

Подъехал голубой автобус марки «Фольксваген», и из него вышли сотрудники службы криминалистической техники уголовной полиции. Торжествующая улыбка заиграла на губах Хеннинга, когда он увидел Кристиана Крёгера.

– 5:7. Догоняю, – сказал он Пии и Ким. – В этом году Крёгер семь раз приезжал на труп раньше меня. Если снайпер продолжит свою серию, у меня есть реальный шанс сравнять счет.