В общем, пока он так размышлял, оборотень немного пришел в себя и приготовился к новому прыжку, но тут увидел за спиной у физика что-то такое, из-за чего нападать раздумал и быстро убежал.

Парень обернулся и вздрогнул от неожиданности; за спиной чернело в сумерках какое-то большое строение без окон. И где-то он уже видел что-то подобное. Что-то вроде саркофага на Чернобыльской АЭС,. Только сделан намного лучше-прочно, ни единой трещины и щели. То, что внутри было надежно скрыто.

«Что же так напугало оборотня? – подумал физик. – Он, наверное, мимо строения по десять раз в день и по двадцать за ночь пробегает». Впрочем, парень не стремился узнать ответ на этот вопрос – не за этим он пришел. Девочку надо искать – если не он, то кто? Саркофаг обойти, что ли?

И он пошел вдоль глухой стены. К пониманию причины страха оборотня он был близок как никогда.

Потому, что из-за другого угла к нему навстречу вышел светящийся силуэт. Это было что-то пострашнее крысы. Оно было около пяти метров ростом и напоминало человека, по крайней мере, передвигалось на двух ногах и имело две руки с большими кистями и длинными тонкими пальцами. В небольшом рте было много мелких, острых зубов, глаза были круглые, фиолетовые (три штуки), голова без волос. Одето существо было в какой-то форменный комбинезон с непонятной эмблемой. В руке оно держало большое надкусанное яблоко. Сквозь все существо был виден окружающий пейзаж. Парень остановился – впервые в жизни он видел приведение.

И тут существо протянуло к нему свободную руку.

– Поговори со мной.

– С тобой? О чем?

– О чем угодно. Я здесь уже давно. И со мной никто не разговаривает. Только крыса иногда приходит, пересказывает местные сплетни. Раньше мы подолгу беседовали, теперь надоело, наверное, видел, как сегодня убежала? Меня увидела. Боится, что рассказывать заставлю.

– Слушай, а крыса – это мужик или баба?

– Крыса долго мне объясняла, но я не понимаю разницы. Там, откуда я, мы все одинаковые.

– А как же вы… Ну, да, ладно. Откуда ты?

– Я от туда, – призрак показал длинным пальцем вверх. Звездное небо было плохо видно сквозь ветки.

– А почему ты здесь?

– Я не люблю рассказывать эту долгую и грустную историю. С тех пор я и ненавижу яблоки.

– А откуда ты так хорошо знаешь язык.

– Я здесь очень давно.

– Слушай, а здесь девочка не проходила? Светловолосая, одетая в черное.

– Проходила. Мы с ней разговаривали.

– И куда она пошла.

– Туда.

– Вот, спасибо! Пойду к ней.

– Конечно. Заходи ко мне еще. Поговорим.

Физик побежал в указанном направлении. Из темноты сверкало много разных глаз, и слышались угрожающие шорохи. Он замечал их, но не придавал значения.

За деревьями что-то блестело, и вскоре физик увидел небольшой водоем – то был Зеркальный Пруд. На его поверхности лежали большие голубоватые лилии дивной красоты. Ему было жарко, и он присел у пруда и уже хотел зачерпнуть руками воды, но остановился. Дул легкий ветерок, но поверхность Зеркального Пруда оставалась абсолютно неподвижной.

Над Прудом склонялись деревья, в воде отражались яркие звезды.

Пруд был опасным местом, обычно вокруг него бродил волк-оборотень: поджидал влюбленные парочки, пришедшие за лилиями, и влюбленных-одиночек, стремящихся доказать свою любовь и приходивших за лилиями же.

Но для физика Пруд был почти безопасен: крыса здесь уже побывала и предупредила волка, чтобы не связывался с этим психом.

Физик осмотрелся вокруг: девушки и тут не было. Невдалеке он услышал пение. Старческий, но не лишенный приятности голос пел на безупречном французском «Я ни о чем не жалею» Эдит Пиаф.

– «Да, вы сговорились все, что ли? Что-то распелись все!» – подумал он.

Тем временем на берег Пруда вышла маленького роста старушка с корзинкой. В корзинке были цветы и травы, видимо лекарственные, источавшие одурманивающий запах. У старушки были ярко-красные, светящиеся в темноте глаза. Физик это заметил, но не придал значения.

Бабуля мило улыбнулась, обнажив четыре оставшихся зуба (и все – клыки).

– Здравствуй, внучек. Что, за лилиями пришел?

– Нет.

– Странно. Тогда сорви мне, пожалуйста, парочку, а-то мне тяжело нагибаться. Слушай, да ты весь в крови, черноглазенький. И кровь-то не твоя…

– Ну, да…

Он сорвал лилии.

– Спасибо. И для своей девушки сорви. Ей понравится.

– У меня… Я ее как раз ищу. Вы ее не видели?

– Нет. А она пухленькая?

– Нет, худенькая.

– А щечки румяные?

– Нет, бледные.

– Тогда я ее и видеть не хочу.

– Почему?

– Неважно. Лучше наклонись ко мне, я тебе что-то скажу… хотя, нет, не надо. Иди, ищи свою девушку. Может, найдешь, если ее еще не съели. До свидания, внучек.

– До свидания.

И он двинулся дальше. Ночной мрак медленно рассеивался. Ориентироваться на местности он давно перестал и теперь надеялся только на чудо.

Справа от него что-то блеснуло. Он повернулся в ту сторону – это были глаза. Снова светящиеся человеческие глаза. Только у бабушки светилась радужка, а здесь белки излучали мягкий свет. Глаза были темно-синие, почти черные. Он смотрел в них и не мог оторваться. В предрассветных сумерках четко обозначился женский силуэт. Кожа у нее была темно-синяя. На длинном платье и в волосах сверкали звезды. У нее была чарующая улыбка на темных, полных губах и эти глаза! Их манящий свет…

Он забыл обо всем, забыл, зачем пришел, только смотрел и смотрел на темный силуэт и лучистые глаза и знал, что теперь никуда от нее не уйдет. Она протянула к нему руки, он протянул руки к ней и шагнул вперед…

…и тут он в третий раз за эту ночь услышал пение. Снова что-то о дьяволе, но уже по-русски. Голос был дурной, а пение – фальшивое, но он был рад слышать его, как никогда. Он стряхнул с себя оцепенение и побежал на голос.

Конечно же, это была виновница поисков и вечная прогульщица.

Вся белая, она казалась голубоватой в рассеивающемся сумраке. На голове у нее был венок из лилий, а в руках – букет больших красивых цветов. Венок и цветы слегка светились. Лицо ее выражало собой полнейшее счастье и умиротворение, которое сменилось удивлением, когда она увидела здесь своего учителя.

– Где ты бродишь все это время? Мы тебя уже четвертые сутки ищем.

– Четвертые сутки? Правда?

– Правда. Пойдем отсюда.

– На вас кровь? Вы ранены?

– По дороге расскажу.

Из Ужасного Леса они выбрались вполне благополучно. Еще они нашли свои цепочки – Ужасному Лесу чужого не надо.

А еще его через неделю его уволили из школы. Впрочем, он легко устроился в другую. Просто один человек в тот день видел, как они возвращались вместе, и рассказал об этом директору с нехорошим намеком. И был этот человек по характеру крыса редкостная.

30.09.02006

Возвращаясь с АЭС из ночной смены, он встретил в трамвае Юльку.

– Ты куда?

– Домой. Папа будет ругаться – солнце всходит, а я еще не в могиле.

Шуточки у нее… Хотя пора бы уже и привыкнуть – она всегда так мрачно шутила.

– Тебя проводить?

– Пойдем.

Он не знал, где она живет, и сегодня надеялся это исправить. Они вышли из трамвая и вправду двинулись в сторону кладбища. Он хотел было сказать, что это уже не смешно, но вовремя вспомнил, что сегодня родительский день.

– Еще далеко?

– Порядком. Надо поторопиться. Отец велел быть дома с первыми петухами, а я задержалась.

– Прекрати, уже не смешно.

Несмотря на кажущуюся веселость она заметно нервничала, наверно не любила кладбищ. Шли очень быстро. Ее щеки были бледны, светлые хвостики подпрыгивали в такт шагам. Она спросила его о работе. Он первый год работал на электростанции, и ему нравилось.

Они все шли и шли. Ему уже начало надоедать.

– Говорят, что сегодня души умерших могут повидать своих родственников. Ты в это веришь, Юля?