- За мной.

- Куда? - машинально спросил Алимов.

- В баню!!! - заорал Ремизов и буквально швырнул подполковника к зданию сауны. За ними захлопнулась дверь и стёкла в окнах задрожали.

Минут через пять всё стихло. Дверь приоткрылась, на свет божий появился живой подполковник Алимов. Посмотрев на ожидавших его лётчиков, он покачал головой и выдохнул:

- Ух! - и показал жестом: разбежались быстро!

Лётчики исчезли. Алимов пошёл к домику:

- Демидыч!

В окно выглянул Сердюк и вопросительно посмотрел на начальника лагеря. Тот поманил его рукой:

- Баню затопить, быстро, мухой. Командир париться будет.

- Щас сделаем, венички, простыни... Он один? Вы пойдёте?

- Нет. Я не пойду. Я сегодня уже парился.

8

Отъезд из лагеря на выходные, назначенный Алимовым на тринадцать ноль-ноль не состоялся. На это время командир полка назначил общелагерное построение. Цель этого мероприятия Ремизов сформулировал, процитировав великого комбинатора Остапа Бендера: "Материализация духов и раздача слонов". Духов материализовано было мало, а вот слонов роздано вполне достаточно. Командир выдал ряд указаний и установил жёсткие сроки для их устранения. Часть недостатков нужно было устранить сегодня же. Отъезд на базу перенесли на шестнадцать ноль-ноль. Суббота, как выходной пропала.

Ремизов сходил в баню, провёл короткое совещание руководящего состава и уехал. После того, как командирский "УАЗик" скрылся из виду, из лагеря начали по одному уезжать битком набитые легковушки и мотоциклы. К шестнадцати часам в лагере из постоянного состава остались только дежурные силы, и небольшая часть офицеров, оставленные командирами для контроля за личным составом. Солдаты и курсанты готовились к субботнему вечеру. Гладили парадную форму, чистили обувь и просто отдыхали.

Надо сказать, в советской армии досугу солдат и курсантов уделялось большое внимание. Занимался этим многочисленный и хорошо организованный политаппарат, партийные и комсомольские организации. В лагере для этих целей имелись клуб, летняя эстрадная площадка, кинозал, ленинская комната, небольшая библиотека. Имелся хороший студийный магнитофон, приличный усилитель и колонки. У курсантов был свой вокально-инструментальный ансамбль, для него имелись современные музыкальные инструменты и аппаратура.

Девушки из посёлка с удовольствием ходили к военным и в кино и на танцы. Здесь было спокойно и безопасно. О хулиганстве или хамстве не могло быть и речи. Не было пьяных. Курсанты, конечно выпивали, но только для поднятия настроения. Если патруль или кто-нибудь из офицеров заметит, что курсант пьян, то у него могут быть серьёзные неприятности, вплоть до отчисления из училища. Если кому-то надоедала громкая музыка, можно было найти место и потише. В жилой зоне, в которой было несколько аллей и небольших сквериков с беседками и лавочками, разрешалось гулять.

Мусин и Евсюткин готовились к предстоящему вечеру. Наглаженные брюки повесили на спинки кроватей, сияющие ботинки поставили под табуретки. Мусин достал из тумбочки флакон импортной туалетной воды, побрызгал на себя, протянул Евсюткину:

- Будешь?

- Не жалко?

- Для тебя нет. Мы ж с тобой в одном окопе...

- Ладно, давай.

Эту туалетную воду Мусину подарила мама, когда он был на каникулах. Фирму производителя он не знал, мог только сказать, что на этикетке было написано: "Consol". В те времена в свободной продаже таких вещей не было, кто достал при случае - берегли, что б хватило на долго, хотя основная ценность была в том, что больше ни у кого в ближайшем окружении такой вещи не было.

Было ещё рано. До кино ещё два часа. Танцы начнутся по окончании фильма. Вернее в это время ансамбль начнёт играть живую музыку, до этого - магнитофон и народу на танцплощадке будет очень мало и делать там особо будет нечего. Они вышли на улицу, сели в курилку. Светило солнышко, вокруг была тишина. На центральной аллее показалась группа женщин, - повара и официантки из столовой. В субботу и воскресенье в столовых не требовалось много работников, работали сокращённые смены и часть персонала отпускали на отдых. Мусин сразу заметил в этой группе Аллу и помахал рукой. Она махнула в ответ, что-то сказала своим подругам, те громко засмеялись и пошли дальше, а Алла подошла к курилке, протянула юношам бумажный пакет: подкрепитесь пока. В пакете оказались пончики. Мусин сначала затолкал пончик в рот, только потом вспомнил, что нужно поблагодарить. Он с полным ртом, встал, приложил руку к груди, и шутливо поклонился. Алла улыбнулась:

- Ешьте, ешьте. Мама говорит, что вас, городских дохляков, надо кормить и кормить, пока вы будете похожи на настоящих женихов.

- Ты сама тоже так думаешь?

Алла пожала плечами:

- Не знаю... Но хуже от этого не будет.

- Вечером придёшь?

- Да, мы с девчонками подойдём в кино. А сейчас мне нужно идти. Пока, ребята, до вечера, - Алла пошла по аллее в сторону своего дома, цокая каблучками по асфальту. Парни смотрели ей вслед. Вдруг Евсюткин, будто что-то вспомнив, вскочил:

- Алла! Подожди.

Он подбежал к девушке:

- Слушай, ты кому-нибудь рассказывала про то, что Женька тебя провожал, про лавочку, по соловья?

- Никому. А в чём дело-то? Это что - секретная информация?

- Да нет. Ничего страшного, не бери в голову. Забудь.

- Хорошо, забыла... Нас мама в окно видела. Она же и папе сказала, что б лавочку сделал. Девчонки со столовой знают, что он меня провожает. Лагерь - это деревня, на одном конце чихнёшь, с другого говорят: будь здоров. А что, я что-то не так сделала?

- Я же сказал, забудь. Зря я спросил это у тебя. Это вообще не моё дело, извини. Не тревожься, всё нормально. Женька мне друг, а последнее время он какой-то не такой. Я беспокоюсь, понимаешь?

- Это я понимаю.

- Ладно, до вечера.

Евсюткин вернулся в курилку. Несколько минут сидели молча, затем Мусин спросил:

- Ты слышал, двоих с третьей эскадрильи Сердюк в посёлке поймал. Они за молоком вечером пошли.

- Слышал. Уже копают.

- Вот гнида! Что ему, молока жалко?

- Да дело-то не в молоке, хватит придуриваться. Ты завязывай с самоходами. Добром не кончится.

- Да пошёл он! Я ему устрою!!!

- Ой-ой-ой!!! Ты себе можешь приключений найти, а ему ты ничего не сделаешь.

- Это мы ещё посмотрим!

Мусин встал и ушёл, а Евсюткин ещё долго сидел, чертил палочкой узоры на песке.

9

С утра в воскресенье было объявлено построение для проверки личного состава. Старшим в лагере на эти дни был начальник штаба майор Карпов. Когда все построились, он вышел на середину строя и потребовал докладов о наличии личного состава. Тут к нему подбежал Бим. Карпов хотел потрепать его по холке, но резко отдёрнул руку. На огромной спине собаки зелёными буквами отчётливо было написано " СЕРДЮК". В строю уже хихикали. Карпов медленно выпрямился и посмотрел на строй курсантов:

- Та-а-к... Мартиросян, кто приходил в санчасть за зелёнкой?

- Надо у фельдшера спросить. Зелёнка, йод не являются препаратами строгого контроля, в журнал не записывается...

Карпов понял, что здесь ничего не узнать, фельдшер - солдат, сверстник курсантов. Он ничего не скажет, своих не выдаст. Карпов с минуту раздумывал:

-Внимание, курсанты! Руки вперёд, ладонями вверх!!!

Курсанты вытянули руки. Карпов прошёл вдоль строя, внимательно разглядывая вытянутые ладони. Руки у всех были чистые.

- Ладно... Только не думайте, что это пройдёт безнаказанно. Майор Сердюк заслуженный офицер, добрейшей души человек. Он с марта месяца жил здесь в палатке, что бы вы сейчас учились и отдыхали с комфортом. Он требует от вас дисциплины и порядка не по личной злобе, он выполняет свою работу! Попробуйте сами, должность коменданта это такая собачья должность...

Карпов поперхнулся, посмотрел на строй, понял, что последнюю фразу он сказал зря, в строю прятали улыбки: