Джастин нахмурился.

— Это сделал не только я, мужик... И мы извинились.

Я покачал головой и посмотрел на свою полупустую пинту пива. Мне не хотелось больше пить. Я пришел сюда, чтобы утонуть в своей печали. Но сколько бы я не пил, я не мог заглушить в себе то, что чувствовал. И я отодвинул пинту прочь.

— Как насчет кануна Нового Года? Что если мы попросим ее прийти на вечеринку сюда? — предложил Шон.

Я посмотрел на него невозмутимо.

— Если она не выходит из своей квартиры, то и на вечеринку она не придет.

Шон усмехнулся и ухмыльнулся.

— Предоставь это мне. Я возьму это на себя. А ты отправляйся домой, приведи себя в порядок и убедись, что готов пойти на все ради нее. Готов?

Я поднял бровь и посмотрел на Джастина. Он, в свою очередь, пожал плечами.

Я посмотрел на Шона и решил, а почему нет? Кто поможет мне лучше с Нилой, чем ее родной брат?

— Готов, — твердо сказал я.

Я просто молился о том, чтобы план Шона сработал, потому что так или иначе я начну Новый год с Нилой, в качестве моей девушки.

И я не соглашусь на меньшее, чем ее сердце.

— Нила?

Хм.

— Нила. Я знаю, что ты там. Открой дверь. Пожалуйста.

Уходи.

— Нила! — закричала моя мама. — Пожалуйста, открой дверь.

Я встала с кровати и направилась к двери, когда в мамином голосе появилась паника. Я предположила, что с ней произошло что-то ужасное, поэтому без задней мысли выбежали из спальни, пробежала по коридору и нараспашку открыла переднюю дверь.

— Мама? — сказала я обеспокоенно.

Я моргнула, когда вместо мамы увидела стоящего перед собой брата.

Я была в замешательстве.

Я была уверена, что слышала голос мамы.

— А где мама? Я ее слышала, — сказала я.

Шон закусил нижнюю губу, прежде чем поднял руку и нажал на экран своего iPhone.

— Нила? — голос мой мамы доносился из телефона.

Я подняла брови и в замешательстве посмотрела на Шона, который пожал плечами и сунул телефон в карман.

— Я знал, что ты никому не откроешь дверь, кроме нашей несчастной матери, — сказал он.

Ублюдок!

Он обманул меня.

Я зарычала на него и попыталась захлопнуть дверь перед носом Шона, но он приостановил этот процесс, просунув свое тело между дверью и дверным косяком. Разумеется, закрыть дверь я не могла.

— Убирайся! — закричала я.

Шон скривился от боли:

— Нет, нам нужно поговорить.

К черту разговоры.

— Ты кусок дерьма! И я не поверю ни единому твоему слову, — заорала я, подняла свою руку и ударила его по голове.

Он завизжал:

— Нила, перестань! Больно же! Ой!

Почувствуй боль, ты ублюдок.

— Нет! Ты заслужил это, ты, паршивый братец! — сказала я и затем упала на свою задницу, когда Шон ворвался в мою комнату и упал лицом вперед на пол. Рядом со мной.

Ха-ха-бл*-ха.

— Больно, — пробормотал Шон.

Я недовольно уставилась на него.

— Я рада.

— Ты темный Лорд Зла, — застонал он.

Я злобно усмехнулась.

— И когда-нибудь я буду править всем миром.

Шон застонал и перевернулся на спину. Мы молчали. Он лежал рядом со мной и смотрел в потолок. Я смотрела туда же, куда и он, но только потому, что не хотела поворачивать голову и видеть его дурацкую рожу.

— Это взлом и проникновение, ты понимаешь? — хмыкнула я.

Шон фыркнул.

— Ты моя сестра.

— И что? Я не хочу, чтобы ты был здесь, а значит, это по-прежнему считается взломом и проникновением, — сказала я, приподнимаясь и стеная от боли. Я поднялась на ноги и потерла свою ушибленную пятую точку. Затем посмотрела на брата и закатила глаза.

— Тебе почти тридцать два, но ты по-прежнему ведешь себя как пятнадцатилетний, — сказала я и покачала головой.

Шон посмотрел на меня и ухмыльнулся.

— Бьюсь об заклад, что ты скажешь это снова, даже через пятьдесят лет.

Я фыркнула.

— Сомневаюсь. Я планирую отречься от тебя задолго до этого.

Шон неуклюже поднялся на ноги, выпрямился и обнял меня за плечи. Затем поцеловал в макушку и сказал:

— Ты не можешь отречься от меня. Ты меня слишком сильно любишь.

И это правда.

Я хмыкнула с досадой.

— Жаль, что я никогда не отрекусь от тебя, но ты без проблем сделал это на четыре дня.

Шон поднял брови и спросил:

— Четыре?

Я вздохнула.

— Я сложила вечер пятницы и утро вторника и посчитала за один день, поэтому да, выходит аж четыре дня.

Шон кивнул, затем снова обнял меня.

— Мне жаль, Нила. Правда. Идея была глупой, очень глупой. Пожалуйста, прости меня. Я больше никогда так не обману тебя. Обещаю.

Я отошла от своего брата и закрыла дверь, прежде чем повернулась к нему.

— Тогда как ты называл бы то, что использовал голос мамы на своем телефоне, чтобы заставить меня открыть дверь?

Шон открыл рот, закрыл его и затем снова открыл.

— Начиная с этого момента, я больше не обману тебя. Обещаю.

Я фыркнула и покачала головой.

— Да ладно тебе, Нила. Сегодня канун Нового года, ты не можешь начинать Новый год, не разговаривая со своей семьей.

Кто это сказал?

Я фыркнула.

— Это мы еще посмотрим.

Шон нахмурился.

— Мы скучаем по тебе, сестренка. Ма плачет каждый день, потому что чувствует себя ужасно из-за всего, что произошло.

Это больно.

Я ахнула:

— Ты используешь плач мамы, чтобы вызвать у меня чувство вины?

Шон покачал головой.

— Нет, я просто рассказываю тебе, как тяжело ей дается твой игнор. Она не хотела обидеть тебя, никто из нас... даже Дарси.

Мои глаза расширились.

— Ты на его стороне?

Он был моим братом! Как он мог быть на его стороне?

— Черт, нет, — заверил Шон. — Я поддерживаю тебя, каждый день. Просто хочу сказать, что парень не очень хорошо переживает последствия вашей ссоры.

Часть меня хотела спросить, как у него дела, а другая хотела пойти к нему и убедиться, что он в порядке. Но я подавила чувство тоски и хмыкнула:

— Да, ну, я сама не пример счастья, Шон.

Я обошла Шона и направилась в гостиную, где села в кресло и накрыла себя одеялом, что висело на спинке. Шон последовал за мной и сел напротив, расположив локти на коленях, когда уставился на меня.

— Неужели ты считаешь, что игнорирование — это лучше для нас наказание? Мы видим друг друга ежедневно. Мы вкладываем часть себя в жизни друг друга и, игнорируя нас, ты делаешь нам больно. Я постоянно думал и думаю о тебе. О том, как ты. В порядке или нет.

Я посмотрела в окно гостиной и вздохнула, наблюдая за падающим снегом.

— Вы сделали мне больно. И мне хочется побыть одной некоторое время.

Я посмотрела на Шона, когда он сел и потер лицо руками.

— Разве ты не веришь в то, что мы сожалеем?

— Верю, — ответила я. — Я верю, что вам очень жаль. Но меня пока всё это бесит, Шон.

Шон уперся подбородком в правую руку и нахмурился.

— Я не виню тебя, но игнорировать нас — это не ответ.

Я усмехнулась.

— Ты же здесь, да? Игнорировать тебя не вышло.

Шон фыркнул.

— Чертовски верно.

Мы сидели в тишине несколько минут, пока Шон не заговорил:

— Ты идешь на вечеринку в честь Нового года в «О’Лири» сегодня вечером?

Я не ответила сразу, потому что была не уверена в своем ответе.

Я знала, что моя семья и семья Дарси сожалели о том, что сделали, и хоть я и была все еще зла, я не могла ничего поделать с тем, что скучала по ним. Я не видела своих родителей уже шесть дней, что было самым длинным сроком, когда я охотно шла на то, чтобы не видеть их, поэтому я не видела причин отвергать их еще дольше. Кроме того, Шон был прав. Я не хотела начинать Новый год в плохих отношениях со всеми.

— Да, я пойду, — ответила я и посмотрела на Шона. Его явно шокировал мой ответ.

Я фыркнула.