Пока что мы работаем над тем, как здесь-у-нас выжить, но так будет не всегда. Я смогу прожить достаточно долго, чтобы увидеть будущее. Блин, ведь еще жива парочка ИПов, хотя я их никогда и не видела. Они все там, на Ледяных Гигантах.

Мы прибываем домой за полдецы до первой встречки с Океке-Хайтауэр, и кажется, что у нас куча времени, однако близость встречки здорово меня нервирует. Полеты здесь-у-нас небезопасны, даже если летишь в супер-шмупер-жестянке ЮпОпа. Я эти жестянки и так терпеть ненавижу. Если найдутся чуваки, которые придумают желейки для дальних перелетов, я стану им лучшим другом до гроба. Но и в жестянке мы трижды стучимся в оазы для дозаправки. Полетный план гарантирует нам гамак в каждом оазе, однако только если все идет по плану. А припоздниться можно по тысяче дерьмопричин. Если гамаки свободны, мы их получаем. Если нет, надо ждать и надеяться, что пока нам есть чем дышать.

Наживчик заранее разработал план, чтобы получились щедрые окошки ОВП. Но вы же знаете, как это бывает, – ровно когда тебе надо, чтобы план работал как часы, все то, что пока держалось в рамках, вдруг решает наверстать упущенное. Я нервничала по дороге туда, пока пахала, и по дороге обратно. Последнюю ночь перед прибытием мне снилось, что за минуту до нашего возвращения в пространство ЮпОпа Ио взрывается на хрен и разносит полрадиана. Мы пытаемся понять, что происходит, и тут что-то отпинывает жестянку в мертвую спираль с центром прямо посередине Большого Розового. Проснулась я, когда Тетя Шови и Бульбуль отдирали меня со стены, – ужас как было перед ними неудобно. После такого я мечтала лишь об одном – скорее попасть домой, скользнуть в желейку и увидеть, как Океке-Хайтауэр врезается в Большой Ю.

На сей раз комета прибывает кусками. Местные сети все в кометных ньюзах, гоняют их без перерыва, будто ни в Солнечной системе, ни вообще во Вселенной ничего больше и нет. Эксперты вещают о том, что гостья проследует маршрутом древней кометы Шумейкера-Леви, и не прекращается болтология на тему, что же это значит. Есть те, кто уверен, что это не совпадение: Океке-Хайтауэр на самом деле – некое послание от разумных обитателей облака Оорта или совсем уже дальних стебеней, и надо не давать ей врезаться в Большой Ю, а поймать за хвост, ну или хотя бы собрать ее куски.

Такое, кстати, могли и провернуть. ЮпОп объявил бесполетный режим: желейкам – да, жестянкам – нет. Шире-Глюк предполагает, что ЮпОп готовит секретную миссию с целью захвата фрагментов, но это смешно. То есть – не считая того, что любая способная на это дело жестянка будет видна как на присоске, надо бы учесть, что комета профинтюхала во фрагментарном состоянии больше полудюжины квадродецей. На некоторых участках траектории отхватить у нее кусочек было куда проще, однако эксперты все как один бубнили: если верить сканам, нет внутри кометы ничего такого, что окупило бы потраченные на эту миссию деньжищи. Забавно, что многие об этом забыли; внезапно все стали говорить о если-бы-да-кабы, словно жалели об упущенной покупке. Впрочем, я не люблю трепаться о политике.

Оставляю сообщение для Голубы, мол, так и так, мы вернулись и готовы к шоу. Обратно приходит автоответ: Голуба не в конторе, среагирует, как только, так сразу. Может, она возится с Рыбехой – ту наверняка обуяла кометная лихорадка, как и нас всех, но хуже, ведь большой бадабум совпадет со стартом ее новой жизни. Если Рыбеха еще в больнице, надеюсь, у них там найдется достойный события экран.

Мы все хотим посмотреть на встречку невооруженными глазами. Ладно, невооруженными глазами в телескопы. Глынис волочит экран для всех, кто желает реально близкого обзора. Если учесть, что бадабум займет от начала и до конца около часа, может, это не столь уж скверная идея. Хоть зрение побережем.

Когда первый фрагмент врезается в Большой Ю, я ловлю себя на мысли о сенсорах, упавших в атмосферу. Они давным-давно сплыли, а если и нет, снять с них инфу мы не сможем. Там только и будет, что шум сплошняком.

После получаса взрывов правительство шлет на все коммы запись извещения, а точнее, приказа: объявлено военное положение, все по домам. Кто останется, того сотрут в порошок.

Значит, последние встречки мы пропустим, что огорчает нас до невозможности, хотя все согласны с тем, что умирать ради эдакого зрелища совсем не стоит. Добравшись до дома, мы обнаруживаем, что нам отказано даже в повторном показе, и изумляемся. Потом разражаемся гневными тирадами. Правительству многое придется нам объяснить, и на будущих выборах Большое Розовое покажется им с овчинку, и когда это ЮпОп успел стать лакеем администрации? В ньюзах пустота – то есть реально ничего, кроме технических повторов. Словно мы застряли во времени два Ю-дня назад, а того, что было прямо сейчас, не было никогда.

– Лады, – говорит Фред, – что там на ВнеКомме?

– Хочешь позырить мыльнооперу? – кипит Дюбонне. – Действительно, почему бы и нет?

Мы глядим в меню, когда появляется кое-что новенькое – под названием «Особая Прощальная Соледад-и-Гвюдмюндсдоттир». Отталкиваясь от имени, я решаю, что мы увидим Рыбеху в ее прежней, двоеходной инкарнации, но на экране показывается наутилус помпилиус.

– Всем привет. Как вам новая я? – говорит Рыбеха.

– Она что, собралась на юрфак? – шокируется Тетя Шови.

– Жаль, что я прощаюсь с вами в записи, – вы все такие классные, – продолжает Рыбеха, и я сплетаю руки узлами, чтобы не вырубить экран ко всем чертям. Судя по тону Рыбехи, ничем хорошим это не кончится. – Я знала, что подамся в суши, еще до того, как прибыла сюда-к-нам. Просто не могла выбрать форму. Из-за вас, ребята, я всерьез задумалась насчет осьминожки – у вас такая крутая жизнь, и делаете вы по-настоящему важное дело. Будущие поколения… ну, здесь-у-нас будет просто чудесно. Жизнь, приспособленная к космосу. Кто знает, может, однажды юпитские граждане станут менять тела, как двоеходики меняют одежку. Бывает всяко-разно… Но я, как масса двоеходиков, нетерпелива. Знаю, я уже не двоеходик, и жить буду теперь очень долго, и нетерпеливость мне не идет. Но такой уж я уродилась. Хотела поучаствовать в следующем шаге – большом шаге – прямо сейчас. И я абсолютно уверена, что нашла то, что искала, – Юпитерианскую колонию…

– Юпитерианская колония? Да они маньяки! Самоубийцы! – Глынис врезается в потолок, перекатывается к стене и стекает обратно.

Рыбеха разворачивает щупальца и помавает ими в воздухе.

– Если кто что орал, спокуха, – говорит она довольно. – Я сконтактилась с ними до того, как скомандилась с вами. Я знала, что они планируют. О времени мне ничего не сказали, но и ежу понятно, что встречка с Океке-Хайтауэр подходит нам всем идеально. Мы собрали несколько желеек, заглушили их и сховали в брехопетли. Не знаю, что будет дальше и как мы прибьемся к комете, – я не астрофизик. Но, если все получится, мы засеем облака собой. Мы все – наутилусы помпилиусы. Это лучшая форма для запаковки кучи инфы. Мы внесли малюсенькое изменение: соединились панцирь к панцирю, чтобы иметь доступ к инфе друг друга. С личным пространством у нас туговато, но мы и не хотим удалиться в изгнание отдельными отшельниками. На верхних уровнях должны плавать сколько-то сенсоров – у колонии есть союзники, которые тайком подбросили нам всяко-прочее. При помощи этих штуковин мы создадим колонию на облаках. Мы пока не знаем, получится у нас или нет. Может, притяжение разнесет нас в щепки. Но, если мы продержимся в полете столько времени, чтобы желейки превратились в парашюты, – инженеры все рассчитали, а я в технике ни бум-бум, – мы сообразим, как нам не просто выжить, но и процвести. Жаль, я не смогу вам о чем-либо рассказать, пока мы не решим проблему интерференции. В этом я тоже ни бум-бум, но, если продержусь, стану крутым спецом. Голуба говорит, что вы все Глубоко Внизу – вас одолжили ВнеКомму. Я пошлю вам сообщение так, чтобы оно облетело Ледяные Гиганты и только потом добралось по адресу, и, если повезет, вы увидите его вскоре после того, как мы войдем в атмосферу. Надеюсь, никто на меня не обиделся. Или, по крайней мере, не затаит обиды. Нет ничего невозможного в том, чтобы спустя время встретиться вновь. И я хотела бы, чтобы мы оставались друзьями. Особенно если движение за независимость Юпитера отор…