Из этого задумчивого состояния его вывело появления личного секретаря, брата Путяты Ладимирова. Первосвященник нехотя открыл глаза и встретил его недовольным взглядом.

- В чем дело, Путята?

- Изволил прибыть брат викарий, Ваше святейшество.

На устах старика промелькнула довольная улыбка. Он сложил письма в аккуратную стопку, встал и протянул их секретарю:

- Немедленно отправить адресатам, - и, передав конверты, поинтересовался: - В какой приёмной брат викарий?

- В малой тёмного мрамора, Ваше святейшество.

Первосвященник кивнул и быстро вышел из кабинета. Когда Радомир Мовеславович стал хозяином епископской резиденции, он ввёл правило – все встречи проводить в приёмных. Кабинет был его личной территорией и доступ туда имело весьма ограниченное количество людей (ближний круг епископа). В этой святая святых дворца хранилось слишком много тайн, опытному человеку могло хватить беглого взгляда на выглядывающий из папки уголок документа или на открытую книгу, чтобы сделать выводы. А этого первосвященник допускать не собирался – сорок лет назад, благодаря подобным мелочам, Радомир Мовеславович придумал гениальный план, по смещению действующего главы церкви, и его же твёрдая, но незримая рука довела интригу до конца.

Издали, сквозь открытую дверь приёмной, увидев викария Ягнило Просо, первосвященник на миг остановился, с удовольствием наблюдая, как мужчина нервно расхаживает туда и обратно по небольшой приёмной его дворца. Викарий терялся в догадках, что может означать столь поздний вызов к патриарху и явно волновался. Выходец из богатого, купеческого рода, Ягнило Просо был честолюбивым человеком, рассчитывающим сделать карьеру в церковной иерархии. Он отличался от патриарха так же как сочная виноградина от усохшего изюма – в свои сорок два года, мужчина был розовощёким, круглым, с зализанными назад рыжими волосами. Викарий представлялся безобидным человеком, однако подобное впечатление оказывалось обманчивым – он был одним из опаснейших людей в храме и считался главным претендентом на должность первосвященника.

- Могу я предложить вам что-нибудь выпить, брат викарий? — с поклоном обратился к Просо неприметный монах.

- Нет, но вы можете поторопить Его святейшество, — отрезал тот. — Или прикажете мне самому его разыскивать?

Монах едва заметно поморщился:

- Я уверен, что патриарх сию минуту спустится к вам, брат.

Он вновь поклонился и торопливо ретировался через дверь в другом конце комнаты.

- Любезный викарий! — воскликнул Радомир, подходя к своему гостю. — Как я рад, что вы приехали, да ещё так скоро!

- Не понимаю вашего удивления, — недовольно произнёс Ягнило Просо. - Вы отправили за мной Старшего надзирателя и думали, что я буду долго собираться?

- Предлагаю вам успокоиться, брат. Присаживайтесь, - епископ указал на небольшой, обитый чёрной кожей, диван, а сам расположился в кресле напротив. – Дело, по которому я вас вызвал, Ягни, чрезвычайно важное.

Услышав своё детское прозвище – Ягни, викарий с трудом подавил раздражение. Так называла его покойная матушка, чего он ей по сей день не мог простить. В юности это ненавистное имя он слышал от всех и каждого — от счетовода до прислуги. Подобная фамильярность оскорбляла Ягнило. Викарий был уверен, что первосвященник нарочно назвал его этим именем.

- Что-нибудь выпьете? – невинно поинтересовался Радомир Мовеславович.

- Ваше святейшество, - с трудом взял себя в руки викарий, - давайте перейдём сразу к делу.

- Ну, к делу так к делу, - по-стариковски покряхтел епископ, устраиваясь в кресле. – Мы удостоились великой чести – провести в Белограде ежегодный Вселенский Собор. К нам приедут сотни младших патриархов и одиннадцать первосвященников, каждый со своей свитой. В своей основе, полемика будет исключительно богословской. Однако, из-за тесной связи власти духовной и мирской, она неизбежно переплетётся с политическими вопросами, охватив все светлые земли.

- Пока я не услышал ничего необычного. Тем более настолько важного, чтобы отправлять за мной Старшего надзирателя.

- Ягни, имейте терпение, - отечески улыбнулся Радомир Мовеславович, не обращая внимания на перекосившееся лицо собеседника, и продолжил объяснять общеизвестные истины: – Каждый, из двенадцати первосвященников (в том числе я) возглавляет партию, отстаивая интересы своей церкви. Отношения, между делегатами Собора, натянутые и для разрешения этих трений необходимо присутствие третьей, непредвзятой стороны. К сожалению, после исчезновения хагсаенгов, какую бы кандидатуру мы не предлагали на это место, остальные патриархи её не утвердят. Политические силы давно сложились и найти новую, незаангажированную персону, на первый взгляд, невозможно.

- На первый взгляд? Ваше святейшество, вы намекаете на то, что нашли эту персону? Вынужден признать – это действительно имеет важное значение для всей церкви. Но почему вы вызвали меня? Мы же говорим не о ком-то из моих знакомых или родственников?

- А среди них есть непредубеждённые личности? – Задал риторический вопрос патриарх. – Если даже такая особа у вас есть, ему всё равно не поверят – тут нужен человек с кристально чистой репутацией, ранее не контактировавший ни с одной из конфессий.

- Да где же вы такого найдёте! – Голос викария эхом отозвался в каменных стенах. В сердцах, он вскочил и стал мерить приёмную шагами. - Даже тёмные. ТЁМНЫЕ жрецы контактируют с нами! Я не понимаю... кто?

- Смею вас заверить, брат викарий, такой человек есть. Что вам известно о недавних событиях в Инураке?

- Каких именно?

- Вторжении хаоситов.

Ягнило Просо сразу же понял, о ком говорит первосвященник и кого пророчит на тринадцатое место в Соборе. Изумлённый викарий присел на диван, потрясённо рассматривая епископа.

- Вы не шутите, - наконец заговорил Ягнило. – Ваше святейшество, приглашать на Вселенский Собор героя, это...

- Это решение наших проблем, - жёстко прервал его первосвященник и сурово посмотрел в глаза собеседнику. – И вам, любезный брат викарий, надлежит отправиться в Инурак, чтобы пригласить этого... чатра на Вселенский Собор.

- Повинуюсь, - склонил голову Просо, - когда отправляться?

- Немедленно. Во дворе для вас запряжён экипаж. – Из широкой мантии старик достал запечатанный конверт и протянул его викарию. – Возьмите. Это приглашение, для тринадцатого участника Собора.

Нетвёрдой походкой, Ягнило Просо вышел в коридор, стены которого были украшены великолепными гравюрами и гобеленами, а пол выложен мраморными плитами, и поплёлся к дверям, ведущим во внутренний двор резиденции.

Мужчина поражался, насколько мастерски епископ его подставил. Первосвященник возглавляет культ, но, как и в каждой общности людей, единства среди священнослужителей нет. Традиционно, на должность викария выдвигался кандидат от оппозиционной группы, чтобы соблюсти баланс и гарантировать защиту интересов всех жрецов. Поручив приглашение никому не известного настоятеля монастыря на Вселенский Собор викарию, первосвященник, в любом случае, оказывался в выигрыше. Если Ягнило не справится – это будет только его ошибка, если всё пройдёт хорошо – Мовеславович легко присвоит этот успех себе.