— Это нужно доказать.

— Попробуйте. Мы же настаиваем на исполнении оригинального договора, но мистер Грей любезно согласен оплатить юридические затраты мисс Уильямс. И, учитывая этот прецедент, добавить в предыдущий договор пункт о том, что в случае возникновения мисс Уильямс в жизни мистера Грея и его сына, на неё будет заведено дело о преследовании.

«Мне нужен сын».

Она не знает его имени. Она не хочет его увидеть. Она хочет убрать его в сумку и доставать только когда будет снимать деньги.

Мы ничего не решим сейчас, Лейла хочет драмы. Я не могу ей ничего предъявить без суда, и она прекрасно знает это.

Дело идет в суд.

— Я ни в коем случае не угрожаю тебе, Лейла, но если в дело вмещается пресса, если они будут беспокоить моего сына… Он просто ребенок, который не заслуживает этого. Не смей.

— Не хочешь, чтобы вся страна знала, какой ты на самом деле, Кристиан Грей?

— Не хочу, чтобы мой ребенок пострадал, Лейла. Он всего лишь младенец, он вообще не должен участвовать в такой драме.

Как специально, телефон пищит, оповещая об СМС, и я игнорирую всех, открывая его.

«Кто любит папочку? Тедди любит папочку».

Мальчишка сидит с печенькой во рту, одной ручкой придерживая её, а другой сжимая погремушку. На футболке принт «Я люблю папу», и я не могу не улыбаться.

«Я тоже тебя люблю, Теодор».

«Как у вас дела?»

«Она хочет 90/10, всё тоже самое. Я позвоню как мы закончим».

«Хорошо. Целую».

Следующим сообщением приходит селфи, где Ана в такой же футболке, как у Теодора, с немного другим принтом: «Я люблю папу Тедди», и это… Это вдохновляет меня на кое-что, что очень понравится Анастейше. Я надеюсь.

Лейлу бесит, что я счастливо улыбаюсь, уделяя больше внимания телефону, чем ей и беседам юристов, с их отчаянными попытками не доводить до суда. Я уверен в своей команде, я почти расслаблен, ведь сегодня меня полтора часа убеждали, что прошлый контракт надежен, и мы выиграем суд, если всё дойдет до решения. Может, я и должен быть более внимательным, но рядом со мной мой отец, который борется за своего сына, за своего внука, и который никогда не даст мне упасть. Я вижу в себе столько отцовских поступков, я теперь так понимаю его…

А у Лейлы нет никого… И мне искренне жаль её.

Совсем немного.

Но я ни за что в жизни не позволю ей войти в мою семью. Она этого не заслуживает.

***

— Как ты? — Ана обнимает меня со спины, когда я чищу зубы, и некрепко сжимает в своих руках.

— Хорошо, малышка. Мы ничего не решили, конечно, Лейла доводит до суда… Зато я вдоволь насмотрелся на её ножки и декольте, — сплёвываю пасту и полощу рот, в зеркало поглядывая за Аной и возмущением на её лице.

— Что?

— Твои ножки лучше. Особенно после сегодняшнего утра.

— Ты еще и сравнивал! — Ана тыкает меня под ребра, отчего я дергаюсь, и громко хохочет со мной в один голос, не в силах быть «суровой».

— Ох, мисс Стил, вы тот еще идеал, который мало кто способен достичь… А если серьезно, я был напуган, до сегодняшнего утра, опять же. Пока не получил результаты ДНК-экспертизы. Я не представляю, в каком я бы был отчаянии, если бы Теодор оказался бы мне не родным сыном. Она бы просто могла забрать его и не быть мне чем-то обязанной, я ему никто.

— Ты его папочка… Всё будет хорошо, Кристиан.

— В данный момент я хочу побыть папочкой для тебя, детка.

— Хочешь поиграть со своей девочкой?

— Именно так. Я должен выпустить пар, и пить я не хочу. Боюсь не остановиться.

— Хорошо, папочка, — Ана хихикает, снимая с меня полотенце, и она уже готова опуститься на колени, но я останавливаю её.

Лейла любила… просить меня о чем-нибудь таким образом.

— Пойдём в постель. Ты ведь знаешь, что я предпочитаю заниматься с тобой любовью, а не «перепихоном».

— Бедный Тедди опять будет спать один… Ты ужасный родитель, Кристиан.

— Я хороший папочка, но сегодня — только для тебя.

***

Ана нежится рядом, поглаживая еще спящего Тедди то по волосам, то по животику, и не может сдержать довольной улыбки.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — и я прекрасно понимаю, что её признание было не для меня, но не ответить ей не могу. — Ты красивая.

— Спасибо, — Ана тихо шепчет, ладошку с Тедди перемещая на мою щеку, и я чмокаю её в пальчики.

Нужно подарить ей кольцо. Просто кольцо, любое. Мне не нравятся «голые» пальцы.

— Я и подумать не могла, что в двадцать два года у меня будет двое мужчин, без которых я просто не могу.

— Не бросай его. Ты можешь бросить меня, мы можем «не сойтись характерами», но не бросай Теодора. Ты нужна ему.

— Я не хочу об этом говорить! — Анастейша отвечает мне слишком резко и чуть громче, чем шепотом, чем пугает Тедди, и он начинает ворочаться во сне. Тихо, но требовательно хнычет, пока не прижимается ко мне, при этом крепко схватив Ану за майку.

— Ты нужна ему. Даже в моих руках.

Ана мне больше не отвечает, но пододвигается ближе, почти зажимая между нами снова сладко спящего малыша, и вскоре сама засыпает, отчего-то улыбаясь во сне.

Я никому не позволю обидеть вас, мои хорошие.

И уж тем более — себе.

Комментарий к

две главы вам подавай, да эпилог ещё, посмотрите-ка.

ну и держите вот одну. завтра или послезавтра вторую-небольшую… и эпиложку вам, эпиложку.

на самом деле, я все сегодня уже хотела сделать, но внезапные дела, дела, поэтому пришлось чуть-чуть переписать. :D

========== Часть 19 ==========

Тедди весело смеётся на руках у мамы Анастейши, пока сама Ана носится по кухне, доготавливая и выкладывая неимоверное количество блюд на тарелки и выставляя их на огромный стол в гостиной. Они с Гейл потрудились на славу, и настолько сосредоточились на кухне вчера, что бедному Тейлору пришлось сидеть некоторые время с Теодором. Зато сегодня у Тейлора и Гейл заслуженный выходной, и я немного завидую им: у меня дома собирается вся наша с Аной близкая родня, дабы познакомиться друг с другом и вместе отпраздновать День Благодарения. Чёрт возьми, почему не у родителей?!

Ничего не в порядке.

Судья тянет, позволяя Лейле доказывать свою правоту. Она привлекает общественные организации, которые с упоением рассказывают, что такое послеродовая депрессия. Начавшаяся через час после родов, блять, а через три часа достигшая «пика». Хором доказывают, какой я богатый, расчетливый ублюдок, использовавший Лейлу как инкубатор, чуть ли не выкравший ребенка, а пять миллионов и сраная вилла — так, мелочь, подачка, которой я просто заставил её закрыть рот.

Я бы так не злился, если бы в суде мисс Уильямс не заявляла, что я ограничиваю её доступ к сыну, когда она сама ни разу не пришла. Если бы это была любовь, материнский инстинкт, и если бы я действительно ограничивал её — мне бы Анастейша не позволила так поступать с Лейлой.

К чёрту эту тварь.

— Кристиан, переодень тыковку. В детской красная рубашка и джинсы. Колготки тоже надень, если ему станет жарко — снимем джинсы, — Ана неожиданно появляется рядом, вручая мне сына, и чмокает в щеку, убегая помогать своей маме.

— Пошли, модник. Рубашка у него красная…

Миссис Адамс устроила мне настоящий допрос вчера вечером, пока Ана всё ещё была занята готовкой. Прямым текстом спросила, серьезные ли у меня намерения, и очень была удовлетворена положительным ответом. А так же не прямым текстом уточнила, не бью ли я её дочь. И, кажется, она мне не поверила, когда я сказал, что нет…