— У меня для тебя подарок, малышка. Я хотел подарить тебе его ещё в то злополучное воскресенье. Выпусти меня на мгновение?

Всё тело ноет, но я не подаю вида, чтобы Ана лишний раз не винила себя без причины. Достаю из кармана брюк небольшую бирюзовую коробочку, и Ана напрягается, приняв сидячее положение, внимательно следя за моими движениями.

— Это небольшой презент к сережкам, детка. Просто подарок. Нравится? — протягиваю открытую коробочку малышке, и она кивает, длинным пальчиком поглаживая камни на кулоне.

— Я люблю сердечки.

— Сердечки и цветочки, только для вас, мисс Стил, — Ана хихикает, но убирает волосы вперед, и я застёгиваю цепочку, поцеловав красивую шею, отчего малышка буквально дрожит. — Это твоя эрогенная зона, куколка?

— Похоже, — Ана не может сдержать стона, который жутко удивляет её, когда я покрываю кожу поцелуйчиками от мочки до позвоночника и до другой мочки.

— Я люблю тебя, Анастейша. Я действительно люблю тебя. Может, я не слишком романтичный, но пусть всё будет как есть… Никто и никогда не заботился обо мне так, как ты. Кроме Грейс, но она моя мать, она любит меня…

— Я тоже люблю тебя, — Ана всхлипывает, разворачивается ко мне лицом и крепко обнимает, не сдерживая эмоций. — Я тоже люблю тебя, Кристиан.

— И поэтому надо плакать?

— Да. Не каждый день человек, в которого влюблена почти год, говорит, что это взаимно! Я люблю тебя, я люблю Тедди, я не могу без вас…

— Я обожаю обнимать тебя, моя девочка, — тяну её на себя, и вместе мы ложимся на плед. — Ты лучше, что случалось со мной, Анастейша. Нравится твоя застенчивость, нравится твоё чувство юмора, нравятся твои поцелуи по утрам, нравится твоя любовь к моему сыну… Нравится ваша связь.

— Я чувствую его. Во сне, в другой комнате, я по любому кряхтению могу определить, что с ним, что ему нужно и где он.

— Ты драгоценность, которую я всегда буду беречь, малышка… — и если не ради себя, то ради Теодора.

— Кристиан… Пообещай мне, что не будешь сильно ругаться или злиться…

— Обещаю.

Тяжело вздохнув, будто Ана идёт на что-то ужасное, малышка садится на мои бедра и стягивает с себя кофту.

— Я консультировалась у врача и много читала в интернете… Это бывает очень редко, но это нормально. Так случается, — глубоко вздохнув, Ана стягивает свой лифчик… И ничего «нового» я не вижу.

— Красивая, аккуратная грудь, Анастейша…

— Иногда такое случается. Я просто очень привязалась к Теодору… — Ана сжимает грудь, зажмурившись, и… О, чёрт возьми! — У меня лактация. Сейчас стала меньше, но успокоиться Тедди смог, когда мы приехали домой.

Ладно. Бывает. Всего лишь молодая девчонка, грудью кормящая моего сына. Даже не его мать…

— Кристиан, в этом нет ничего плохого. Он был в стрессе, отказывался от еды, у меня не было выбора. Инстинкты…

— Не могла бы ты придать себе снова приличный вид?

По крайней мере, если у нас всё зайдет дальше, Ана не будет настаивать на отправлении Теодора в школу-пансион.

Да ты оптимист, Грей.

— Поэтому и не хотела говорить, показывать. Кстати, Грейс знает… Она сказала, что по-доброму завидует мне, она готовилась к появлению Миа почти год, но у неё не получилось, кормила смесью. Это инстинкты, это не противоестественно.

— Я не уверен, что…

— У тебя отвращение на лице. У тебя всегда все эмоции на лице написаны. Увидимся завтра. Тоже люблю тебя.

До конца одевшись, Анастейша сбегает от меня, и я тяжело вздыхаю. Отлично просто. Супер.

Это странно, неправильно и… Чёрт возьми, она не мать Теодору. Она не должна настолько любить его. Она вообще не смела делать этого!

***

Телефон разрывается от звонков сестрицы, прошло почти два часа, как Ана ушла, и это очевидно, что малышка нажаловалась ей. Мы, получается, поругались. Отлично.

Не сегодня, мисс Грей. Я не в том состояние, чтобы делать вид, будто слушаю тебя, маленькая зануда.

Мама. Мне нужна мама. Как и всегда, маленький потерянный мальчик, которого доктор Тревельян вытаскивает из любого дерьма жизни… А лучше Элена.

— Привет, Кристиан. Как ты чувствуешь себя?

— Здравствуй, Элена. Я в порядке. Рассчитывал попасть домой вначале недели, но пробуду тут еще пару дней. Мне нужно с тобой поговорить как…

— Как всегда, Кристиан. Я всегда с тобой. Проблемы в бизнесе?

— С работой я почти всё уладил. Личное…

— Что-то с Теодором? Или с той девчонкой, по уши влюбленной в тебя?

— Я, наверное, тряпка, но даже не знаю, с чего начать… Это касается Аны и её отношения к Теодору. Она любит его… как должна любить мать.

Меня уже самого бесит кружить по палате, но успокоиться я не могу. Чёрт возьми, Анастейша, что ты творишь со мной!

— Это плохо, Кристиан? Или ты злишься на неё, потому что где-то в глубине души считаешь, что она заняла место Лейлы, на что не имеет права?

— Лейла была бы отвратительной матерью, даже если сравнить её со мной.

— А Ана лучше?

— Конечно. Она замечательная, она заботливая и… Она естественная с ним. Лейла на живот смотрела так, будто он уродует её.

— Тебе не нравится, что твоего сына любят, Кристиан? Она рассказывала мне, как она плакала, когда Тедди рассек бровь себе, по ней было видно, что даже в тот момент винила себя, что не досмотрела.

— Мне нравится, что у Тедди есть Ана.

— Потому что у каждого маленького мальчика должна быть мама, Кристиан. У тебя ведь тоже она была, и ты первые полгода засыпал только когда она держала тебя за руку. Я очень хорошо помню как ты появился в доме Греев.

— Я воровал еду лет до шести.

— И Грейс винила себя в этом. Так боялась не справиться с тобой, обидеть, не уделить внимания, не досмотреть… Ты её любимчик, хоть она и скрывает это. И ведь она твоя мать. И двадцать семь лет назад, и прямо сейчас. И ничто не изменит для неё этого факта. Дай девочке шанс, ты ведь и сам неравнодушен к ней.

— А ты всё всегда знаешь.

— У тебя помада была размазана в последний раз, когда мы виделись. Наедине ты был с ней и с Элиотом, и вряд ли это твой брат пользуется розовой помадой.

— О, господи…

— У каждого маленького мальчика должна быть мама. Подумай об этом. Было бы куда хуже, если бы Теодор был для неё проблемой. Чужим. Лишним. Мне пора, твоя сестра звонит, хочет сообщить детали вечеринки-сюрприза для тебя. Пока, дорогой.

— До встречи.

У каждого малыша должна быть мама… Теодор стал родным для Аны, и это действительно не худший вариант. Материнский инстинкт, чего никогда не было у Лейлы.

Мне было три, Элиоту тоже около того, а мама всё равно полюбила нас, хотя, мы уже не были умилительными младенцами.

Тедди даже ревнует Ану ко мне. Он же тоже не глупый, он любит её, он считает её своей защитой.

«Тыковка спит?»

«Пинает меня и пытается сбежать, но скоро уснёт. Я тоже почти сплю. Доброй ночи, мистер Грей».

«Доброй ночи, Ана».

Что же нам с тобой делать, Анастейша…

***

— Тыковка, порвёшь! — Ана аккуратно ослабляет стальную хватку маленького мистера и вытаскивает свой кулон из его кулачка, пряча его под футболку. — И не обижайся, я знаю тебя, один кулон я уже потеряла, спасибо тебе, дорогой. Привет, Кристиан…

— Привет, малышка. Мне нужно буквально две минуты и я ваш.

Ана подходит к окну и ставит Тедди на подоконник, позволяя ему смотреть на осенние пейзажи и стучать своими мощными маленькими ладошками по стеклу. Он качается у Аны на руке, а она тихо целует его в лохматую после шапки макушку, наслаждаясь его радостью не меньше, чем сам Тедди природой.