Мадлин ощутила, как ее охватил жгучий жар от этих мыслей и эмоций, и она, словно прозрев от сна наяву, вдруг распахнула глаза шире и только теперь увидела, как стоящий перед ней Тротл, закованный в кандалы, в изорванной и окровавленной одежде, смотрел на нее горящим взглядом своих темных радужек под тихую вибрацию пылающих огнем антенн, а на его кофейных пряных губах светилась едва различимая нежная улыбка. Это снова был борец за свободу, расправивший плечи и не страшащийся никаких воспоминаний и предстоящих мучений. Мадлин, не смея улыбнуться в ответ, с удивлением смотрела на его антенны, которые, казалось, на расстоянии проникли ей в самое сердце и сознание и прочли те чувства, которые там бушевали. Будто в подтверждение этой мысли Тротл едва слышно шепнул:

- Спасибо, родная!

И чуть склонил свою голову, словно хотел коснуться ее своим лбом.

Мадлин, согреваясь этими неожиданными и такими важными для нее словами, неосознанно склонила голову в ответ, посылая ему свой самый искренний и горячий поцелуй и почти чувствуя на своем лбу его теплую мягкую челку.

И пока по знаку Лимбургера выродки еще не оттащили Тротла от решетки, увлекая его к месту предстоящих пыток, Мадлин успела шепнуть ему уверенно:

- Только продержись! Все уже сделано. У меня нет больше слез.

И Тротл все понял. Лишь он понял, что с таким отчаяньем хотела передать ему Мадлин. Надежда была.

И вот уже выродки установили посреди зала чудовищное кресло, уже довольный доктор Карбункул подкатил к нему огромную лампу на треноге и настраивал на ней какие-то параметры. Уже Лимбургер довольно прохаживался рядом, предвкушая жестокое зрелище. Тротла усадили в кресло и крепко привязали его ремнями. А он все смотрел на Мадлин, пока мог, и лишь когда его голову тоже стянули ремнем, заставляя отвернуться от камеры, визуальный контакт между ними прервался. Он сидел спокойно, не противясь тому, чему никак не мог помешать. И лишь Мадлин, прильнувшая к самой решетке, заметила, как он печально и раздосадовано сглотнул.

- Ну что, мой дорогой друг, - проворковал Лимбургер, подходя к Тротлу и лично проверяя прочность его пут, - боюсь, тебе пора попрощаться с последними красками жизни, ибо уже через несколько часов единственное, что ты сможешь видеть, это абсолютная темнота. Мир будет окончательно погружен в небытие для тебя. И тогда борись со мной, сколько хочешь, ты даже не узнаешь, где я нахожусь!

И он засмеялся собственному остроумию.

- Ты можешь сделать меня слепым, глухим и немым, - тихо и твердо ответил, наконец, Тротл. - Но я не перестану ненавидеть то зло, которое ты несешь. И не перестану бороться с тобой, пока я жив. И с тобой, и с такими как ты.

Карбункул, недовольный столь непочтительным выпадом в адрес своего босса, кровожадно нахмурил свое морщинистое лицо и проскрипел:

- Мистер Лимбургер, может быть, не будем церемониться с таким дерзким грызуном? Может, сразу зальем в него приготовленного яду? У меня на всех хватит.

Но Лимбургер лишь покачал головой.

- Мой дорогой доктор, к сожалению, яд здесь не уместен. В прошлый раз мы пытались мучить этих марсиан физическими пытками. И вы, должен признаться, подобрали весьма неплохие варианты, которые мне тогда очень понравились и показались достойными для столь упрямых и непоколебимых борцов за свободу. Даже для нашего неуемного буяна Винсента, в которого, помнится, мы внутривенно вливали какой-то сумасшедший коктейль ваших волшебных отрав. И, может быть, с другими марсианами все эти манипуляции принесли бы упоительный результат в виде стонов, криков, воплей и просьб о пощаде. Они бы явились исключительной усладой моим ушам. Но... Как показала практика, с ними это не работает. Они, к сожалению, способны весьма стойко переносить физические мучения и ничем не показывать своих страданий. И их смысл для меня полностью теряется. Тогда я понял, что не этим я должен уничтожить их. Не этим нанести самую сильную и неизлечимую боль.

И Лимбургер, на мгновение замолчав, задумчиво прошелся между камерами и, заложив руки за спину, остановился так, чтобы все могли его видеть.

- Я уничтожу вас морально. Я раздавлю вас изнутри. Я переломаю вам души. И когда я вдоволь смогу насладиться вашим концом, пока тела ваши будут еще живы, тогда я, возможно, буду удовлетворен и отомщен за те унижения, которые мне пришлось пережить из-за вас. Кто вам сказал, что сегодня все быстро закончится? Это лишь начало. И первым будет лидер. Я сделаю его слепым и слабым и выкину, словно мусор. Кому будет нужен одинокий, слепой и искалеченный марсианин? Вы спросите, почему одинокий? Потому что вас всех не будет рядом. Вас вообще больше не будет на этом свете. Ну, может быть, за исключением вот этой девчонки.

И он внезапно указал пальцем на Мадлин. Та в тревожном страхе невольно отшатнулась от решетки, не зная, каких еще ужасов ожидать от этого чудовища.

- Да, деточка, ты выйдешь отсюда живой, - продолжил Лимбургер. - Хотя, может быть, для тебя это будет наихудшим исходом. Но сперва ты увидишь все, что я сделаю с твоими новоиспеченными друзьями, и поверь, это будут очень тяжелые моменты. А потом я подвергну твое сознание определенного вида излучениям, и ты, полностью потеряв саму себя, превратишься в обезумевшую, ненормальную, не способную даже разговаривать человеческим языком. И дальше, голубки, можете продолжать существовать, пока не сдохните, ибо жизнью это будет назвать уже очень сложно.

Мадлин с отвращением отвернулась, а Чарли, до тех пор не издававшая ни звука, выругалась себе под нос.

- Не прикасайся к девушкам, - внезапно угрожающе заговорил Винни, сурово нахмурившись и немного придя в себя после эмоциональной встряски. - С нами можешь делать, что хочешь. Что возьмешь с подонка. Но их мучить не смей!

Лимбургер даже развернулся к белому всем телом, настолько он был удивлен слышать подобные слова.

- Я правильно понимаю, что вы уже перешли к мольбам о пощаде? - с надеждой спросил плутаркианец.

- Это не мольба, мерзавец. Это предупреждение. Не мы, так наши собратья расправятся с тобой и за нас, и за них. Просто знай это.

И он мрачно зашипел и отошел в дальний угол, где совсем недавно сидел Тротл.

- Ты будешь следующим, - холодно отчеканил Лимбургер и подал знак доктору Карбункулу. - Настройте свет лампы на максимальную мощность. Я хочу прочувствовать всеми фибрами моей души, как он будет мучиться. Приступайте.

Карбункул, покорно кивнув, расплылся в подобострастной улыбке и поспешил к лампе. Поколдовав еще немного над панелью управления, он нажал на какие-то кнопки, и устрашающая лампа медленно загудела. Тротл сделал глубокий вдох и закрыл глаза. В то же мгновение вспыхнул невыносимо яркий свет, заполнивший собой все помещение лаборатории и так смертельно близко направленный на обездвиженного Тротла. Свет, который предрекал ему лишь вечную тьму.

Глава 21

Ледяное дыхание

Мадлин цеплялась дрожащими руками за прутья решетки и, с трудом подавляя в груди беззвучные спазмы, понимала, что ад начался. Пока были разговоры, угрозы, обещания пыток и расправ, все казалось далеким и невозможным. Но теперь это стало слишком реальным и неизбежным. Сейчас даже она не могла смотреть на нестерпимо яркий белый свет, который полыхал смертельными потоками из огромной лампы и заполнял собой все помещение лаборатории. А Тротл был обездвижен, привязанный крепкими жесткими ремнями к креслу в каком-то метре от этих чудовищных излучений, и все, что мог сделать, это держать глаза закрытыми. Но ведь в прошлый раз его это не спасло. Ведь тогда свет спокойно проникал сквозь веки, выжигая его зрение безжалостно и безвозвратно. А теперь дело было за малым. И за тот час, что оставался до соединения реальностей, если оно, конечно, не сорвется, как знать, сколько непоправимого вреда он нанесет темным глазам Тротла.