— Что все это значит? — воскликнула Харриет.

— А то это значит, — сказал Прингл, — что родители Этель считают, что ты на нее дурно влияешь. Пожалуйста, — сказал он, обращаясь к пожилой паре, — забирайте вашу дочь, если хотите.

— Что за вздор, — сказала Харриет. — Не можем же мы обходиться без служанки. Повысь ей жалованье, Реймонд.

— Прошу меня извинить, мисс, — опять заговорил мистер Чок. — Дело тут не в жалованье. Нашей Этель вы и без того хорошие деньги платите.

Харриет подошла к мистеру Чоку, взяла его под руку и сказала:

— Ну конечно, не в жалованье дело, мистер Чок. Лично я прекрасно вас понимаю, и я бы волновалась ничуть не меньше, будь Этель моей дочерью. Просто Этель трудится на совесть, вот мистер Прингл и будет платить ей на десять шиллингов в неделю больше.

— Чтобы все было по справедливости, — сказала миссис Чок.

— Посмотрим, — процедил Прингл, — не обещаю.

— Послушай, Реймонд, — сказала Харриет, — нехорошо быть таким жадным. Не забывай, мы ведь твои гости, и ты должен заботиться о нашем уюте. Лишние десять шиллингов в неделю для тебя погоды не сделают.

— Что бы все было по справедливости, — повторила мисс Чок и покосилась на Харриет, которая продолжала сжимать локоть ее законного супруга.

— Этель вполне устраивает такая работа, — сказал Прингл, — поэтому давайте договоримся: ваша дочь будет получать на пять шиллингов в неделю больше. Идет?

— Какой же ты все-таки жмот, Реймонд, — воскликнула Харриет.

— Итак, пять шиллингов прибавки вас устроят? — настаивал на своем Прингл.

— Зачем же вы с нами торгуетесь? — обиделась миссис Чок.

— Будет тебе, мать, — сказал мистер Чок.

— Да или нет? — сказал Прингл.

Луна вышла из-за тучи, и теперь Этуотер мог рассмотреть лицо мистера Чока. Это был невысокий старик со светлыми, постоянно мигающими глазами. Миссис Чок оказалась женщиной упрямой.

— Давайте, чтобы все было по справедливости, — повторила она в третий раз и красноречиво посмотрела на Харриет.

— Этель останется довольна, не сомневайтесь, — сказал Прингл.

— Вот и отлично, сэр, — рискнул согласиться с работодателем мистер Чок.

Напоследок Харриет похлопала мистера Чока по руке, и тот размяк окончательно. Когда они прощались, он стоял, склонив голову на бок.

Они отправились в обратный путь. Отойдя от паба на некоторое расстояние, Этуотер оглянулся. Миссис Чок что-то внушала своему мужу.

23.

Наоми Рейс приехала дня на два-три позже Этуотера. С собой она привезла много чемоданов и собаку. Когда Прингл показал ей комнату, где ей предстояло жить, она сначала подумала, что он шутит, но, в конце концов, осталась — других планов у нее все равно не было. Со временем она даже полюбила свою комнатку, настояв лишь на том, чтобы туда поставили еще два стула; один Прингл забрал у Этуотера, а другой — из комнаты, где жили Барлоу и Софи. После этого миссис Рейс все время пребывала в прекрасном настроении, изредка, правда, жаловалась, что в доме нет горячей воды. Ее собака была плохо обучена и вечно путалась у всех под ногами, однако, в конечном счете, привыкли и к ней.

Иногда играли в теннис; миссис Рейс и Барлоу — против Софи и Прингла. Миссис Рейс любила рассказывать, что в теннис научилась играть еще в детстве, вскоре после того, как в закрытых школах он заменил крокет, и Принглу никак не удавалось взять ее крученые подачи. Когда Барлоу подавал, Софи всегда смотрела на него, а не на мяч. Смотрела с каким-то тупым восторгом, словно находилась в трансе, и приходила в себя, только когда подача уже была проиграна. Вот почему, несмотря на мощные удары Прингла у сетки, выигрывали, как правило, их противники. Проигрывать Прингл не любил — отчасти еще и потому, что знал: если играть один на один, переиграть Барлоу ему большого труда не составит. К тому же игра миссис Рейс выводила его из себя: корт не был обнесен сеткой, и пущенные ею мячи то и дело улетали в кусты.

— Когда мы начали играть, их было четыре коробки, — ворчал Прингл, — а теперь осталось всего четыре мяча.

Он все время сквернословил, причем очень громко, и Этель с укоризной наблюдала за ним из окна кухни, где мыла посуду. Больше всего ей нравилось, как играет Харриет; мужчины до ее уровня «не дотягивали».

— По-моему, мяч был на линии, — сказал Барлоу.

— Нет, — возразил Прингл, — за линией.

— Неправда, на линии, — вмешалась в спор Харриет; она лежала на коврике рядом с кортом и покрывала лаком ногти. — Не выдумывай, Реймонд, нас не обманешь.

— Мяч был за линией, — настаивал Прингл.

— Ничего подобного, — не уступала Харриет.

— А может, и за линией, — неожиданно сдался Барлоу. — Солнце било в глаза, и я не разобрал.

Игра возобновилась. В кусты улетели еще два мяча, один после скрытой, крученой подачи Прингла, другой после «свечи», пущенной Софи. Миссис Рейс играть отказалась, заявив, что возобновит игру, только при наличии трех мячей, не меньше. Игра, таким образом, прервалась. Прингл шарил в кустах в поисках мячей, через некоторое время к нему присоединилась Софи. Этуотер заложил страницу в «Похоронах урны»^[25] серебряной бумагой, вырванной из пачки сигарет, которые курила Харриет, и последовал за Барлоу в дом. Перед балконной дверью стоял мольберт с последней работой Прингла. Они остановились перед мольбертом и некоторое время внимательно разглядывали холст.

— Бедняга Реймонд, — вздохнул Барлоу. — Бездарен до последней степени. Не владеет даже рисунком. Я часто думаю о школьных учителях, — продолжал он, помолчав. — Люди, которые мог ли бы безо всякого труда зарабатывать миллионы на сцене мюзик-холла, предпочитают за гроши учить детишек математике.

— На это у них наверняка есть свои причины.

— Вне всяких сомнений.

В гостиную, волоча за собой коврик, ленивой походкой вошла Харриет. Она тоже подошла к мольберту и, обхватив себя за плечи обеими руками, посмотрела на картину.

— Она у вас стоит верх ногами, — сказала она.

Барлоу взял ее на руки и отнес на диван.

— Ну, что будем делать? — сказал он.

— Может, пойдемте купаться? — предложила Харриет. — Все вместе.

— Уильям, ты пойдешь купаться?

— Да, выкупаюсь, пожалуй.

Барлоу опять подошел к балконной двери. Прингл и Софи по-прежнему искали в кустах теннисные мячи. Миссис Рейс сидела в шезлонге и обмахивалась веером.

— Купаться идете? — крикнул им Барлоу.

Его слова услышала только миссис Рейс, которая, не раздумывая, сказала:

— Нет, разумеется.

— А вы идете купаться? — вновь крикнул Барлоу. На его крик из кустов вышли Софи и Прингл; они нашли довольно много мячей. Некоторые потерялись несколько дней назад и сильно отсырели.

— Куда идете? — переспросил Прингл.

— Купаться.

Софи покачала головой и улыбнулась. Купаться она не любила. Только один раз Барлоу удалось затащить ее в воду, но она тут же выбежала на берег и заявила, что купаться терпеть не может. С тех пор она не заходила в воду ни разу, но любила лежать на пляже и смотреть, как купаются другие.

— Нет, я не пойду. Что-то не хочется.

— Реймонд, ты ведь на меня не обиделся, когда я сказала, что ты нечестно играешь в теннис? — спросила Харриет.

— Ты думаешь, я обращаю внимание на твои слова?

— Думаю, обращаешь.

Прингл погладил ее по голове.

— Не обольщайся.

Вид у него при этом был очень довольный: ему было приятно, что Харриет спросила его, не обиделся ли он.

— Итак, мы все идем купаться, — сказала Харриет. — Ты-то идешь или нет?

— Нет, сейчас не хочется.

Принглу и в самом деле купаться не хотелось. Настроение при этом у него, против обыкновения, было хорошее.

— Мячи я сложу перед камином в кухне, — сказал он. — Они немного подсохнут, и можно будет играть снова.

И с этими словами он вошел в дом.

— Слава Богу, я, кажется, не испортила ему настроение на весь оставшийся день, — сказала Харриет.