Завтрак что ли пока приготовить? Тогда купленный хлеб можно оставить на обед и нигде не останавливаться.

Оставленный на ночь костёр едва тлел, но мне удалось его реанимировать. Жаль, картофеля у Инги нет. Я вытащил небольшой пучок репки из ближайшего тюка и отправил в костёр. Думаю, печёная репа будет не хуже.

– … Какое изысканное блюдо, – сказала Инга, ковыряя палкой обугленный комочек.

– Я не голоден, – Лоренц даже не попытался казаться вежливым. В виду сформировавшегося на базе постоянного ношения длинных волос профессионализма, с расчесыванием он справился всего за три четверти часа.

– Согласен, это не самое лучшее, что мне доводилось пробовать, – сказал я. Снаружи репа обуглилась, внутри осталась сырой. – Но есть можно.

– У нас же есть хлеб, который мы купили вчера, – мистик беспардонно заглянул в мешок с провизией.

– Это наш обед, чтобы не останавливаться.

Инга героически сгрызла половину репки, и теперь маялась, как бы незаметно избавиться от второй.

– А вода есть? – тоскливо поинтересовался мистик.

– Вон, из ручья попей, – махнул рукой я.

– Вы чокнулись?! Сырую?!

Лоренц запустил руку в мешок и с торжествующим "О!" вытащил маленькую тыквенную бутылочку.

– Она одна, на всех и на весь день! – гаркнул я, но мистик, нагло глядя на меня, откупорил её и сделал несколько больших глотков.

– Мне оставь, – не выдержала Инга и, воспользовавшись случаем, украдкой кинула остаток репки в костёр. Лоренц отдал ей бутылочку, воды в которой было уже на донышке.

Я скрипнул зубами. Вот поэтому я и люблю путешествовать в одиночку.

– Всё, едем! И так уйму времени потеряли, – я малодушно задвинул обугленную репу в костёр. – Лоренц, раскидай и затопчи угли.

– Почему я должен это делать?

– Потому что мне босиком это делать совсем не комильфо.

– А у меня ботинки охотничьи! Мне их жалко, – Лоренц многозначительно взглянул на торговку. Та фыркнула и недовольно подошла к костру.

Угли брызнули во все стороны. Лоренц заорал, торопливо смахивая искры с мантии. Я поморщился, мне попало по руке и боку.

– Инга, "раскидать угли" не значит "кидать их в Лоренца". Ну или, хотя бы, целься точней, – я презрительно сплюнул. Цирк уродцев, блин.

°°°

Лошадка с непривычки попыталась рвануть с места, и повозка дёрнулась. Лоренц, минутой ранее так красиво и аристократично сидевший на тюке, с криком полетел на дно повозки. Лукас, едва успев присесть на облучок, сдавленно выругался. Двухдневная щетина в дополнение к выбитому зубу, обнажённому торсу и босым ногам, придавала ему совсем уж бандитский вид. У мистика, по крайней мере, аккуратная бородка.

Инге хотелось есть. Повар Лукас был, мягко говоря, не очень, да и вообще, Инга была ярой противницей подобного надругательства над овощами, которые можно есть и сырыми.

Когда солнце начало клониться к западу, решили перекусить.

– Дели, – Лукас передал Инге хлеб, а сам откупорил тыквенную бутылочку и сделал небольшой глоток.

– Поделить его на три равные половинки? – уточнила торговка, положив вожжи на колени.

– Инга, если ты можешь сделать из одного куска хлеба три половинки, то в походе тебе цены нет, – хохотнул Лукас, отхлёбывая ещё и передавая ей бутылочку.

– А на сколько ещё половин ты умеешь делить? – издевательски поинтересовался мистик. Инга цокнула языком и закатила глаза. "Ишь ты, к словам-то как цепляются…"

Торговка откусила кусок от своей "половинки", отпила часть оставшейся воды и отдала бутылку мистику – ему предоставили пить последним, так как с утра он поделил воду, скажем так, не совсем честно. Он вытер горлышко рукавом и тоже сделал пару глотков. Конечно, вода из бутылки – это гораздо лучше, чем сырая вода из грязных природных водоёмов… А сообщать мистику, что набрала её из отвергнутого им ручья, Инга не собиралась.

***

Что за странное ощущение? Смутное, неосознанное. Даже не чувство опасности, а… как будто парит перед грозой, и ты до последнего сомневаешься, парит ли, или просто жаркий полдень… пока гром вдалеке не загрохочет.

Тем не менее, никаких объективных причин для беспокойства я не находил. Ни "дорожек" – энергетических следов, ни каких-либо других признаков, да и лошади вели себя спокойно, а значит всякую демоническую заразу можно исключить…

Дорога проходила по склону холма. Слева её ограничивал крутой подъём, а справа – овраг. Впрочем, на дороге вполне разъезжались две повозки. Левый склон был каменистым. Наверное, здесь иногда бывают осыпи. Хотя, вот кустарники какие-то торчат…

Ладно. Наверное, мне показалось.

– Эй, – резко обернулась Инга, скользнув рукой по своему затылку. Я вопросительно посмотрел на неё, она фыркнула и отвернулась. Мы с Лукасом переглянулись. Женщины… Поди их пойми…

– Ты что, дурак? – повернулся, передёрнув плечами, Лукас минуту спустя. И натолкнувшись на мой непонимающий взгляд, сказал. – А глаза-то какие невинные…

И как это понимать?

– Слушай, ну это уж слишком! – закрыв рукой макушку, рявкнул инспектор. Я возмущенно вскинул голову и хотел уже высказать этим сумасшедшим, как слева что-то звонко щелкнуло и мягко приземлилось на тюк, отскочило мне на колени и по ним скатилось на дощатое дно повозки.

Камушек. Маленький серый камушек. Точь-в-точь как на склоне.

… Гром грянул…

Мы втроём склонились над камушком, не в силах пошевелиться, словно кто-то невидимый сказал "замри". Шорох осыпающихся по склону камней теперь слышался почти отчётливо.

"Отомри".

– Ну что застыли?! – я очнулся первым. – Валим отсюда!!!

Инга резко хлестнула лошадь. Та, впрочем, начала движение заранее, ещё на звук хозяйского голоса.

Шуршание осыпи слышалось все ближе и отчётливей. Камушки застучали по повозке словно град. Позади, судя по звуку, они уже засыпАли дорогу.

… Звук усилился, но, вроде, остался по диагонали сзади сверху. Вскоре гул слегка затих и остался позади. Град по повозке стучать перестал. Но наши проблемы этим не заканчивались.

Инга попыталась осадить лошадь, но та, запуганная осыпью, взбрыкнула и лишь прибавила ходу.

– Налево! – заорал Лукас. – Налево её поверни!..

Инга пыталась. Но лошадь, завернув голову, рванула вперёд. Здесь дорога заворачивала резко, а не просто огибала холм, как везде. Да, дела! Непривычная к повозке лошадка, мало того, сама в овраг сорвётся, так еще и нас утянет…

Толчок был резким и сильным. В этом и заключается преимущество Теневой Сущности: она раскрывает в физическом теле его предельные возможности. "Простые смертные" способны на такое только спонтанно, с перепугу… Хотя, прыгать с движущийся повозки – так себе удовольствие.

Приземление на самый край дороги, за несколько шагов перед лошадью. Спасибо, Теневая, сейчас ты мне больше не нужна.

… Использовать против неё её же страх. Левая рука – приёмник, согнута в локте и отведена в сторону, ладонью вперёд. Кончиками пальцев поглощает энергию страха и направляет потоком через себя. На пропускании чужих энергий через себя постоянно сливаются новички, потому что отрешиться очень сложно… Правая рука вытянута вперёд, пальцы выпрямлены, она направляет поток.

Лошадь взбрыкнула, шарахнулась влево и хотела было остановиться, но из-за повозки вынужденно перешла на шаг. Страх – очень сильная энергия и частенько дает нехилую отдачу. Меня качнуло назад, и я отступил. Носок чиркнул по самой кромке дороги, и нога провалилась в овраг. Я даже не успел вскрикнуть.

Я почти успешно развернулся в полёте, но локоть легко скользнул по траве, и в следующий момент, я жёстко затормозил обо что-то головой.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.