Это было так по-детски и так откровенно. Но в то же время, он знал, что так и будет. Он прочитал ее, прочитал ее мысли и чувства. Решительность и смелость признаться в таком не только себе, но и ему в слух! Он был покорен! И только сейчас понял, какой он был дурак. Ведь он мог ее потерять, навсегда и уже много раз. От этого стало невыносимо больно. Как он мог мучать ее, скрывая, боясь, не веря! Никакие его переживания и страхи не могли оправдать то, что именно он заставил страдать ее нежное и крохотные сердечко. Он обнял свою ведьмочку и понял, что никогда больше не отпустит от себя и никого не подпустит к ней.

Василиса поцеловала его сама. Не ловко, не умело. Ее неопытность и смущение так захватывало дух, что сердце готово было выпрыгнуть из груди. Александр перестал себя контролировать. Чувства и страсть рвались наружу. Она с ним, она рядом, такая желанная, такая нежная, такая хрупкая. Он упивался счастьем впиваясь в ее губы, он пожирал ее тело, обнимая и целуя нежную кожу, не знавшую прикосновения ни одного мужчины.

"Ветер, мой Ветер. Теперь только мой!" - ее шепот, ее крик, ее стон! И только для него. Ее, да он был ее, всем своим телом, всей своей душой, мыслями и желаниями только ее. И он знал, что дышит ради нее, чувствует ради нее, живет только благодаря этой ведьмочке, которая стала не смыслом его жизни, она и была его жизнь.

- Василек, не плач. Прошу, милая. - Саша склонился над девушкой. У нее градом текли слеза. Она не всхлипывала не рыдала, только молча смотрела в потолок и даже не пыталась утирать льющиеся слезы. - Прости, маленькая, прости! Я идиот, я сволочь, скажи, что мне сделать, чтоб ты перестала плакать.

Саша целовал ее глаза, ее мокрые щеки. Он опять себя ненавидел за то, что не смог сдержаться. Она должна была его оттолкнуть, должна была не подпускать к себе. Зачем? Зачем он привел ее сюда? Почему не смог сдержаться? Как он мог воспользоваться ее слабостью и беззащитностью? Он готов и может защитить ее от кого угодно, но только не от себя! Подлец, сволочь, скотина!!! Лучше б она ругала его, лучше бы била, обвиняла. Но только не так. Он не мог выдержать ее молчания, ее слез, ее глаз, которые смотрели в никуда.

- Огонек прости! Тебе больно, да? Я животное! Я же знал!

Тут Василиса повернула к нему голову и посмотрела так, что сердце заныло от боли.

- Животное. - улыбаясь подтвердила она, - Но только мое животное! Саш, не знаю почему они льются. Я так счастлива, что боюсь сойти с ума! Ветер, я и не думала никогда, что можно быть так бессовестно счастливой.

Саша обнял ее, прижимая к себе хрупкое и нежное создание. Боясь раздавить в своих объятиях. Он и представить не мог, сколько страсти в этом теле, сколько желаний в этой маленькой душе. Он сам боялся потерять это сокровище.

- Тебе было больно? - почти шепотом одними губами он проговорил. Для него боль этой девочки была самым большим наказанием.

- Нет. - покачала она головой, прижимаясь ближе - Если только чуть-чуть. - и смущение взяло свое. Она оттолкнула его и уткнулась в подушку, пряча глаза.

Только не это. Он не хотел, что б Василиса стеснялась его, он не мог позволить, что б она думала, что сделала что-то не так, что-то, что нельзя себе позволять. Поэтому взяв свое сокровище за плечи, приподнял и заглянул ей в глаза.

- Скажи, ты же не жалеешь ни о чем? - если она замкнется, если станет его избегать, это будет самая ужасная пытка для него.

- А ты скажи мне, теперь я твоя невеста? Так? - девушка кокетничала, и старалась скрыть неловкость за лукавым взглядом. Это было так неестественно для нее, что ведьмак не выдержал и рассмеялся.

- Нет уж уволь! - он почувствовал, как ведьмочка напряглась и прижав ее к себе, добавил - Зная то, как ты бегаешь от своих женихов, я не хочу себе такого. Ты теперь моя, Огонек! Ты моя жизнь, моя женщина, моя жена! И на меньшее я не согласен!

Он ее прижимал к себе, пытаясь ощутить и насладиться каждый сантиметр ее тела. Целовал, что б попробовать вкус каждого миллиметра ее кожи. А она, ведьма рыжая, оттолкнув заявила

- Так не честно! - при этом дулась, как маленький ребенок. - А где предложение руки и сердца, где поза на коленях передо мной? А как же свадьба и все такое?

Ведьмак встал на ноги и с серьезным видом опустился перед ней на одно колено. Глядя девушке в глаза, он произнес.

- Я готов стоять перед тобой на коленях всю жизнь! Я готов носить тебя на руках, даже если уже не буду в силах это сделать! Я готов быть твоей тенью, только б мог видеть тебя и слышать! Но предложить мне не чего. Мое сердце, мои руки, все мое тело, весь мой разум, сила, жизнь и вся моя душа уже давно принадлежат тебе, Василиса. Ты в праве делать с ними все что захочешь и все что сможешь. Только оставь мне мои глаза, чтоб я мог наслаждаться твоим образом, мои уши, чтоб я мог слушать твой смех и мои губы - что б упиваться твоими чувствами.

Она хлопала своими огромными глазами. Говорить такое в серьез невозможно. Она не могла не ответить ему.

- Нет, Ветер, если все мое, значит ВСЕ! А взамен я отдаю себя! Пусть обмен и не честный в весовой категории, но поверь, я ничего большего не могу тебе предложить. - и она села перед ним на кровать, ей не нужно было к нему тянуться, он сам схватил девушку в свои крепкие руки и поцеловал. Нежно-нежно, сладко-сладко, как только он мог целовать только ее. И хотя она не знала других губ, эти губы она уже не поменяет ни на какие другие!

***

Саша нес девушку, как хрупкую статуэтку, стараясь что б ей было удобно и лишний раз не трясти. Василиса уткнулась в его куртку, и боялась поднять голову.

- Саш, а ты можешь ведь сделать так, что б нас никто не видел? - ее ноги были спеленаты каким-то покрывалом, так как сапоги остались в клубе. Никакие доводы, что она может дойти в каких-нибудь ботинках ведьмака, его не убедили. Когда девушка сунула ногу в один из них, Чернооков не мог прийти в себя минут десять, смеясь, что она может в один ботинок засунуть обе ноги и так допрыгать до дома. В итоге, ее просто спеленали как ребенка, укутали в куртку и понесли на руках. Александр, кажется, вообще не ощущал ее веса, усиленного двойной верхней одеждой. А она краснела и смущалась, думая, что все во круг сейчас смотрят и смеются. Она даже говорить громко боялась, чтоб не привлекать внимания. - Саш, ну можешь ведь?

- Могу. - не сбавляя шаг, продолжал он идти, не меняя направления движения. В отличии от ноши, он был в одной рубашке, легкой куртке и шапке-ушанке.

- Ну так сделай так! - начала она злиться, что приходится просить о таких пустяках.

- Зачем? - он действительно издевался, так как на лице расцвела улыбка.

- Чернооков, я не хочу, чтоб меня, да и тебя тоже все потом обсуждали, делая невероятные предположения! - если надо этому упрямцу объяснить почему и зачем, она готова это сделать.

- Да не будет никто тебя осуждать или обсуждать. Успокойся уже и сиди смирно! - он чмокнул ее в носик и опять смотрел на дорогу, чтоб, не дай бог, не споткнуться. - Никто тебя не видит и не слышит.

- А зачем тогда издеваться? Мог бы сразу сказать! - уже не стесняясь она расправила плечи и обхватила руками за шею. Дернув за ухо, зашипела в него - Ты специально, да?!

- Если бы я тебе сказал сразу, ты бы меня всю дорогу терроризировала. А так, сидела тихо как мышка, да еще прижималась поближе. Я не мог себе отказать в таком удовольствие. - Улыбку Саши ничто не могла стереть с лица, и он теперь тяпнул ее за нос, который ведьмочка сморщила и потерла.

- Слушай, ведьмак, а ты часом живой плотью не питаешься? Что за желание откусить мой нос? - она делала вид, что испуганно косится на него, стараясь объект желаний держать подальше от зубов парня.

- Чем попало не питаюсь, только тем, что принадлежит мне! Я же выполняю условия нашей сделки, ношу тебя на руках, значит и со своим носом могу делать что хочу. - при этом он крепче ее прижал к себе и потерся о ее голову носом, а потом поцеловал в висок.