- Госпожа прекрасно выглядела бы, будучи выставленной на прилавке для торгов, - заявила как-то Сьюзан.

- Ты и в самом деле думаешь, что Ты свободна, Тиффани? – спросил я своё отражение в зеркале.

- Да, - ответила я за неё. - Я свободна.

Я повернула левое бедро к зеркалу, и приподняла подбородок. Теперь я изучала девушку в зеркале с этой стороны. Я задавалась вопросом, на что она будет похожа с клеймом на бедре и в ошейнике.

- ты видишь, Тиффани, - сказала я. – На твоей ноге не выжжено клеймо. На твоей шее не заперт ошейник.

Я смотрел на девушку в зеркале, и спрашивала её и себя, кто я, и что я.

- Я - Татрикс Корцируса! – ответила я сама себе, но девушка в зеркале, казалось, не была Татрикс, она явно, была кем-то ещё, чем-то иным.

Я гнала от себя воспоминания о рабынях, которых я видела на улицах города! Воспоминания о тех девушках, одетых в откровенные одежды, состоящие из одного куска подпоясанной ткани, уткнувшись в камни головами, стоявших на коленях вдоль улицы, и скованных одной цепью друг с дружкой за ошейники. И воспоминания о тех девушках на рынке, публично выставленных на продажу, сидевших на цепи, совершенно нагих, но также как и первые, стоявших на коленях, опустив головы к теплому цементу.

- Что Ты? – спросил я у отражения. - Ты не смеешь говорить? Тогда покажи мне. Покажите мне!

Медленно, оцепенело, испуганно, я повернулась и подошла к кольцу в ногах огромной кровати, и плавно опустившись на колени, покорно склонив голову, нежно, обеими руками, взяла несколько звеньев тяжёлой цепи, смотанной под кольцом. Склонив голову ещё ниже, я несмело прикоснулась губами железа. Я поцеловала ЦЕПЬ!

- Нет! – крикнула я самой себе, выпуская тихо звякнувшую цепь и отскакивая и пятясь от кровати.

Я пятилась, пока не упёрлась спиной в дверь. Вздрогнув от неожиданности, обернулась, и… ПЛЕТЬ! Она висела тут, на крюке у косяка дверь, на крюке, прямо перед моими глазами. «Здесь она будет постоянно бросаться в глаза, и мы обе будем видеть её по многу раз за день» -помнится, именно так сказала Сьюзан, повесившая этот атрибут рабства на крюк. Я, дрожащими руками сняв плеть с крюка, встала на колени, и, сложив ремни вдоль рукояти, смиренно, опустила голову. Мои губы почувствовали мягкость кожи, коснувшись плети в том месте, где пять длинных ремней присоединялись к рукояти. Я поцеловала ПЛЕТЬ!

- Нет! – воскликнула я, и по моим щекам покатились слёзы отчаянья.

Я вернула плеть на её крюк, и вернулась к зеркалу. Туалетный столик был довольно низким, предназначенным, чтобы использоваться стоящей на коленях женщиной, и я стояла достаточно далеко, чтобы видеть себя, стоящую на полу, полностью. Я смотрела, как девушка в зеркале становится на колени.

- Нет, - пробормотала я ей.

Я видела, как она стоит на коленях, опираясь ягодицами на пятки, выпрямив спину, подняв подбородок, положив ладони на бедра.

- Нет! – прошептала я, увидев её широко расставленные колени.

- Нет, - замотала я головой, - Нет! Не-е-ет!

Я уже видела, как девушки во дворце делали то же самое, например, когда в комнату входил свободный мужчина. Иногда, стоя в подобной позе, они держали свои головы покорно склонёнными, до тех пор пока не получали разрешения поднять их. Большой разницы в этом нет, всё зависит от наказания, которому может быть подвергнута данная девушка. Обычно же рабыни держат голову высоко поднятой. Это устраняет потребность дополнительной команды для подъёма головы. В положении с поднятой головой у рабыни нет иного выбора, кроме как предложить зрителю оценить красоту её открытого лица, и заметить и прочесть даже малейшие изменения выражения её лица. Кроме того, и она тоже может видеть того, кто находится вместе с ней в комнате и таким образом будет способна, моментально распознать его настроение, предчувствовать его потребности и желания. Я вскочила на ноги, будучи разъярена девушкой в зеркале.

Она, лжёт! Она лжёт мне! Я прыгнула к платяному шкафу, и рывком бросила в стороны его раздвижные двери. Я - Татрикс! Без сомнений, сорвала с резной вешалки свой желтый халатик, тот самый, короткий, шёлковый. Стремительно набросила эту одёжку на себя, я плотно затянула пояс. Вот я уже у входной двери моей комнаты, дёргаю за ручку, и… ничего! Я открывала эту дверь сотни раз за последнее время. Я вскрикнула от удивления, злости и страдания. Дверь даже не пошевелилась! Я дернула за ручку ещё дважды, обеими рукам. Дверь была заперта снаружи. С тем же успехом можно было пытаться открыть стену, и я с отчаяньем обречённой заколотила по двери кулачками.

- Выпустите меня! – не своим голосом кричала я. - Выпустите меня!

Снаружи послышались звуки скользящих засовов. Я знала, что с другой стороны двери, имелись четыре пары скоб, однако, насколько мне было известно, никогда прежде не использовавшихся. Две пары скоб были вбиты непосредственно в дверь, одна внизу, а другая наверху. Остальные пары скоб крепились в стене, параллельно тем, что в двери. Таким образом, если пропустить два бруса сквозь эти скобы, дверь будет надёжно заблокирована от попытки открыть её изнутри. Что, похоже, и было сделано. Наконец дверь открылась. Снаружи находились пятеро гвардейцев, двое из которых, я успела заметить это краем глаза, укладывали тяжелые брусья вдоль стены. Это именно они, очевидно, были теми, кто запер дверь.

- Дверь была заперта! – крикнула я.

- Да, Леди, - ответил старший среди гвардейцев, имевший третий разряд, как и Дразус Рэнциус.

Командир, как другие воины, казался удивленным. Очевидно, он не ожидал увидеть меня в это время, посреди ночи, или столь ранним утром.

- Почему дверь была заперта? – потребовала я ответа.

- Но она всегда запирается на ночь, - пожал он плечами.

- Почему? – поинтересовалась я.

- Таков приказ, - ответил гвардеец.

- Чей приказ? – не отставала я от него.

- Таков приказ Лигуриуса, - сообщил он.

- Почему же был отдан подобный приказ? – зло спросила я.

- Это традиция, - ответил мой охранник.

- Но для чего это нужно?

- Чтобы защитить Вас, Татрикс, я полагаю. Конечно же, мы бы не хотели, чтобы Вы бродили по дворцу ночью в одиночку.

- Во дворце что, есть опасности? – съязвила я.

- Убийца, вполне может пробраться даже сюда, - пожал плечами гвардеец.

- Я уверена, что была бы в достаточной безопасности в сопровождении своих гвардейцев, по крайней мере, я на это надеюсь, - заметила я.

- В этот ан, для Татрикс обычно присутствовать в её покоях, - стоял на своём воин.

- А я покидаю их, - упрямо заявила я, пытаясь проскользнуть мимо него.

Но его железная рука, подобно шлагбауму упала передо мной, преграждая мне путь.

- Нет, Леди, простите меня, - твёрдо стоял на своём офицер, - но Вы не можете покидать своих покоев.

Я поражённо отшатнулась, и насколько смогла гордо заявила:

- Я - Татрикс!

- Да, Леди, - кивнул он.

- Тогда, отойдите с моего пути! – велела я.

- Мне жаль, но Вы не можете выйти, - снова отказал он.

- Вызовите сюда Лигуриуса! – приказала я, будучи настроена докопаться до сути этого вопроса.

- Я не могу тревожить первого министра в этот ан.

- И почему же? – заинтересовалась я.

- Он сейчас проводит время со своими женщинами, - пожал плечами мужчина.

- С женщинами! – воскликнула я.

- Да, Леди, - кивнул тот.

- Понятно, - пробормотала я.

- Но если Вы желаете, тоя я могу вызвать Дразуса Рэнциуса, предложил воин.

- Нет. Не стоит, - отказалась я, шагнула назад в комнату, и увидела, как медленно, но неотвратимо закрылась входная дверь, отрезая меня от внешнего мира.

Секунда тишины, и из-за двери послышался негромкий шорох, следом ещё. Один за другим засовы скользнули на место.

- Я - Татрикс! - сердито крикнула я двери.

В бешенстве я сорвала с себя одежду, и бросила её под ноги. Я не могла выйти без разрешения Лигуриуса. И в чём смысл всего этого?