- Разденьте этого мошенника, - властно скомандовала я, - повесьте ему на шею табличку с описанием его вины. Пусть пройдёт голым, под охраной копейщиков, до главных ворот Корцируса. Выкиньте его вон за стены, отныне ему не разрешено появляться в нашем городе!

Это дело, врезалось в мою память наиболее ярко.

Преступник, невысокий, мерзкий мужичонка с искривлённым торсом, был странствующим торговцем, и звали его Спьюсиппус из Турии. Мне он показался невыразимо отвратительным. Торговец из Корцируса выдвинул против него обвинения. По словам последнего, он получил от Спьюсиппуса некий кубок, который был заявлен как серебряный. На кубке имелось соответствующее клеймо города Ара. Однако после осмотра кубка, наш торговец, заподозрил неладное и взвесил покупку, в результате выяснилось, что тот был просто покрыт тонким слоем серебра. Далее, известно, что в мастерских Ара, кузнецы, имеющие право использовать клейма своего города, ни в коем случае не будут покрывать свои изделия серебряной фольгой, используя при этом те же знаки, что и для чистого металла, а это уже указывало на то, что проданный кубок был не просто копией, а оказался самой настоящей подделкой. Это привело аресту Спьюсиппуса и конфискации его товаров и записей. При этом всплыли и другие его тёмные делишки. У него, например, были изъяты два набора гирек, один с эталонным весом, а другой с ложным. А ещё нашлись записи о закупке по сходной цене оптовой партии волос остриженных с рабынь, причём прямо в городе Корцирусе. Эти волосы, как было засвидетельствовано очевидцами, были выставлены в розничную продажу, уже как волосы свободных женщин по ожидаемо более высоким ценами.

Кстати, женские волосы, являются весьма распространённым товаром на гореанских рынках. Для чего только не они используются, тут и производство швабр и метёлок, полировочных и чистящих губок, подушек, украшений и верёвок, кстати, особенно ценятся сделанные из волос веревки для катапульт. Стоит упомянуть, для рабынь весьма обычным делом является обнаружить, что их волосы, даже в то время как они всё ещё находится на их головах, могут использоваться для различных домашних работ. Особенно это касается тех рабынь, что каким-либо боразом вызвали недовольство свих владельцев, например, если они недостаточно превосходно ублажили их. Бывает такое, что девушка, прислуживающая на пиру, слышит команду «Волосы», она знает, что должна подойти к гостю и, встав перед ним на колени, опустить голову. Таким образом её волосы могут быть использованы в качестве салфетки или полотенца свободным человеком, мужчиной или женщиной, для того чтобы стереть с рук пятна, крошки или жир. Кроме того в качестве наказания девушке могут приказать мыть своими волосами полы, это возможно, конечно, если волосы достаточно длинные. При таком наказании, она стоит на карачках, голая и прикованная длинной цепью, а волосы использует в аналогично половой тряпке, окуная их в ведро с мыльной водой, и натирая пол, а потом отжимая в другое ведро.

Кстати рабовладельцы никогда не заставляют своих рабынь использовать их волосы для таких операций как вощение или натирка мастикой, из-за трудностей с удалением подобных веществ из волос женщины. Впрочем, дело вовсе не в жалости к своим двуногим животным, а в том, что в результате придётся их остричь, что сильно понизит рыночную стоимость рабыни на многие месяцы. Вот по этой причине хозяева и избегают подобных наказаний и не используют волосы своих женщин для полировки и вощения, например кафеля на полу. Для этого есть губки, кстати, сделанные всё их тех же волос.

Что и говорить, я была рада видеть, как мерзкого Спьюсиппуса, в окружении гвардейцев вытащили долой с моих глаз. А ещё мне доставляло удовольствие видеть внушающую трепет силу мужчин, исполняющих мои приказы.

Я лежала на спине, на огромной кровати во дворце в центре Корцируса, а вокруг была только душная ночь.

Кое-чего я никак не могла понять, и даже Сьюзан, знавшая Гор намного лучше меня, ничем не могла мне помочь, потому как понимала не больше моего.

Во время моих аудиенций, и выходов на публичные мероприятия, или например даже в суде, я всегда появился без вуалей, общепринятых на Горе, для сокрытия лиц гореанских свободных женщин от жадных мужских взглядов. Я узнала про вуали от Сьюзан, проинструктировавшей меня об их назначении, правилах ношения и способах крепления, но, по крайней мере, на публике, я носила их редко. Эта странность, неожиданная от свободной женщины, в особенности от женщины занимающей такой высокий пост как Татрикс, ставила меня в тупик. Насколько я уже изучила Гор, это было нарушением всех традиций, но я не видел подходящей причины для того, чтобы возразить, тем более в жарком климате Корцируса. В действительности, то, что Сьюзан, когда-то жительница Цинциннати, оказалась так шокирована, узнав о том, что меня отправили куда-то из моих апартаментов не позволив спрятать лицо под вуалью, показалась мне довольно забавным. Я, конечно, попыталась объяснить ей ситуацию, словами Лигуриуса, надо признать, что я тоже задала ему подобный вопрос. Он сослался на важное отличие остальных свободных женщинам, от высокопоставленных, таких как Татрикс. У правительницы, сообщил мне Лигуриус, не должно быть никаких тайн от её народа. Для подданных Татрикс будет полезно быть в состоянии смотреть на свою правительницу с любовью и почитанием.

- Да, Госпожа, - как будто согласилась с этим Сьюзан, но голову она опустила вниз, избегая встречаться со мной взглядом.

У меня возникло стойкое подозрение, что Лигуриус был не совсем искренен со мной. Во всяком случае, можно было не сомневаться, что особенности лица Татрикс теперь стали известными если всем в Корцирусе, то, по крайней мере, многим из горожан. Да вот хотя бы сегодня утром, меня без всяких вуалей пронесли через весь город в большом, открытом, обитом шёлком паланкине, несомом рабами, в сопровождении Лигуриуса державшегося справа и рядом со мной, трубачей и барабанщиков позади, гвардейцев по бокам, и целой толпы горожан повсюду вокруг.

- Ваш народ любит Вас, - заметил Лигуриус, в то время как я приветствовала толпу поднятой рукой, раскланивалась и улыбалась.

Я проделывала всё это с выражением милосердия и достоинства на лице, как мне и приказал первый министр. Для меня этот выход в свет был волнующим приключением. Наконец-то я получила возможность увидеть людей, магазины, улицы, здания. Это был мой первый раз, когда я оказалась вне территории дворца. На улицах было чисто и красиво. Аромат цветов висел в воздухе. Девушки со скрытыми под вуалями лицами посыпали лепестками дорогу перед моим паланкином.

- Для Вас полезно появиться перед народом, - тихо сказал мне Лигуриус, - учитывая возникшие проблемы с Аргентумом.

- А что там за проблема с Аргентумом? – так же тихо спросил я.

- Небольшие столкновения с их отрядами имели место неподалёку от города, - сообщил он, но тут же попытался отвлечь меня, указав на какое-то здание, - Смотрите, это библиотека Антитэнеса.

- Красиво, - признала я, осмотрев тенистые портики, тонкие высокие колонны, изящный фронтон с его бордюрами, но вспомнив о прерванном разговоре, вновь спросила, - Так что случилось с Аргентумом?

- Это - проспект Ификратеса, - сообщил мне министр, не обращая внимания на мой интерес.

Люди по сторонам улицы не казались удивленными тем, что моё лицо не было скрыто под вуалью. Возможно, как и сообщил мне Лигуриус, это действительно такая местная традиция, по которой Татрикс появляется перед её народом именно в таком виде, решила я. Во всяком случае, люди, вели себя вполне спокойно, с моей точки зрения, и не казались ни шокированными, ни удивленными моим внешним видом. Единственное, что я заметила, так это то, что горожане, салютовали руками в мою честь.

В одном месте я и моя свита миновала пятерых стоящих на коленях девушек. Они были босы, одеты были в короткие туники без рукавов, состоящие из одного подпоясанного верёвкой куска ткани, и едва завидев нашу процессию, пали на колени, прижав головы к самой брусчатке. Все они были скованы одной цепью за стальные ошейники, плотно сидящие не их шеях. Я даже задохнулась от этого ужасного зрелища.