Все коренные жители Томбукту — мусульмане и могут иметь до четырех жен. Среди них много хорошеньких; они могут выходить на улицу с непокрытыми лицами и страстно любят украшения: кому не хватает денег на золотое кольцо в нос, вставляют кольцо из красного шелка.

Торговле Томбукту сильно мешают туарики (туареги). Эти дикие кочевники обложили негров данью и грабят подчистую. В Томбукту рабов после захода солнца не выпускают на улицу, чтобы туарики не похитили».

Через две недели — 4 мая 1828 года — Кайе выехал из Томбукту. В итоге путешественнику удалось установить координаты города: 17°50′ северной широты и 6° западной долготы. Он попрощался с хозяином, снабдившим француза провизией и подарившим роскошное полотняное покрывало, нанял верблюда, погрузил на него ткани, закупленные в Дженне, и отправился в путь. В караване считалось шестьсот верблюдов, но вскоре их стало почти полторы тысячи: в пути встречались меньшие караваны и присоединялись к большому.

Кайе рассказывает, что в пути он, помимо карманного компаса, днем сверялся с солнцем, ночью — с Полярной звездой, поистине путеводной для арабов в бесконечных странствиях по пустыне. Они определяют путь без всякого компаса — и никогда с него не сбиваются — по цвету песка, скалам, пятнам травы и другим неуловимым для нас признакам.

Чем дальше к северу, тем безжизненней становилась пустыня, изнурительней жара. 10 мая Кайе увидел место, где два года тому назад лежало брошенное на растерзание хищным птицам тело майора Лэнга, удавленного людьми из своей охраны.

К счастью, путники отыскали для верблюдов немного травы и воды. Эти драгоценные в пустыне животные, пишет Кайе, могут служить людям проводниками: едва их навьючат, как они сами отправляются в дорогу, словно помнят, где находится колодец для стоянки. Караван прошел через ужасную местность Араван и 26 мая вышел к колодцу Телиг, где удалось отварить риса, которого не видели уже неделю. 12 июля вступили на территорию Эль-Гариба, 13-го миновали рощицы финиковых пальм, окружающие Эль-Дра[414], а 29-го прибыли в Тафилалет[415]. 12 августа караван пришел в Фес, два дня спустя Кайе выехал оттуда и в тот же вечер прибыл в Мекнес. 15 числа Рене отправился в Рабат, в котором оказался 18-го. Французский консул, еврей, отказался принять путешественника. Пришлось ехать в Танжер. Там после многодневных напрасных попыток Кайе удалось попасть к генеральному консулу господину Делапору, который радушно принял гостя и поселил у себя в доме.

Двадцать восьмого сентября Кайе сел на шхуну и 10 октября вернулся во Францию. Его путешествие длилось шестнадцать с половиной месяцев, в том числе семь с половиной месяцев в пути. Скажем не без гордости: он стал первым европейцем, посетившим Томбукту (несчастный майор Лэнг трагически погиб)[416].

За это Географическое общество 5 декабря того же 1828 года присудила Кайе Большую премию в десять тысяч франков. Кроме того, путешественник получил орден Почетного легиона и государственную пенсию. В деревне Мозе Кайе избрали мэром, но его здоровье так никогда и не оправилось полностью от тяжких испытаний, и Рене умер тридцати восьми лет от роду.

Андре Брю. — Миссия Галлиени. — Полковник Борньи-Деборд. — Карон в Томбукту.

Наши отважные нормандские моряки, не ведающие преград, уже в XIV веке вели торговлю с Сенегалом, откуда привозили перец, золото и слоновую кость. Они разведывали торговые пути до самой Гвинеи, а плодами их изысканий потихоньку пользовалась географическая наука. После многих опытов нормандцы пришли к выводу, что лучшее место для фактории — устье реки, и ограничили исследования бассейном Сенегала.

Впрочем, прежде них там побывали португальские мореплаватели (лишь мимоходом) и португальские капуцины[417]. Сколько времени провели там миссионеры, сказать точно невозможно. В конце концов, не выдержав местных климатических условий, они в мучениях скончались, а их проповедь разбилась о равнодушие туземцев, всецело преданных языческим обрядам.

В XVI веке моряки из Дьеппа и Руана основали фактории, достигшие впоследствии процветания. Мы располагаем списком управляющих этими факториями (главная из них — Сен-Луи на острове в устье Сенегала) начиная с 1626 года.

Но все это были мелкие предприятия, основанные, как правило, на недостаточные капиталы; им не хватало единства действий. Положение было исправлено могучей рукой Кольбера[418]. Желая дать мощный толчок французской торговле, Кольбер повсюду создавал большие компании, часто, соответственно суровой и прямой натуре, прибегая к авторитарным методам, и, конечно, не забыл о Сенегале.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы все там шло отлично. Так, «город» Сен-Луи насчитывал в те времена двести жителей! В нем был форт с тридцатью пушками, но ни капли питьевой воды. Кольбер умер в 1683 году. Компания еще некоторое время кое-как прозябала — и зачахла. В 1693 году вместо нее была создана другая, известная под именем Парижской компании, во главе со знаменитым Андре Брю[419]. Предписание, в котором Брю давалась безраздельная власть над подчиненными, ссылается на его военный и коммерческий опыт. Где он воевал, неизвестно, торговал же долгое время в Триполи и сообщил много ценных сведений о Триполитании. Кроме того, он обладал — хотя в предписании не сказано — глубоким знанием людей. Вступив в должность, он навел в компании дисциплину и железной рукой управлял народцем мелких торговцев и служащих, привыкших делать, что им вздумается. Со своей стороны, он не жалел ни времени, ни усилий, чтобы расширить и укрепить связи компании. Ради этого он сам возглавил ее экспедиции и отважно искал пути в варварские страны, окружавшие фактории. Он несколько раз поднялся вверх по Сенегалу, чтобы добиться от туземцев права открывать новые фактории. Андре Брю дошел до Бакеля, затем до водопадов Фелу и собрал ценные сведения о дороге от Сенегала до Томбукту. Близ устья реки Фалеме он поставил форт Сен-Пьер, на побережье и вдоль Гамбии — форты Герегес, Биссак, Бутрам, Портанди, Арген, Альбареда, Жоаль и мечтал связать Сенегал с Нигером цепью укрепленных постов.

К несчастью, в действиях своих Брю был не вполне свободен. Подчиненные, конечно, целиком находились в его власти, и даже самые ответственные решения Андре мог принимать, ни с кем не советуясь, — но каждый служащий всегда мог ослушаться управляющего, поступать по собственному капризу, обвинять его во всех грехах и писать доносы. Компания не поощряла больших исследований и запретила различные завоевания. К тому же общественное мнение не интересовалось предприятием, выгоду от которого получали только акционеры, и не требовало отправки в Сенегал королевских войск…

Так или иначе, Брю открыл эру неведомого дотоле процветания. Этому благоприятствовали его энергия, работоспособность, знание людей и выдающееся умение применяться к обстоятельствам вкупе с качествами дипломата.

Андре можно упрекнуть в том, что он сделал важным орудием колонизации водку. Чтобы завязать с неграми торговые сношения, он в изобилии поставлял крепкие напитки и превратил этот товар в очень ценный предмет торговли. Конечно, это не лучшая сторона его деятельности, но он был лишь робким предшественником современных проповедников, которые при помощи тафии[420] пытаются заставить паству хотя бы более или менее тихо сидеть во время проповеди и службы. Да и чем водка Брю безнравственней опиума, которым англичане отравили Дальний Восток, или виски, при помощи которого американцы понемногу уничтожают краснокожих?