Тьма схватила меня своей мокрой холодной ладонью, и я сжал ее пальцы. Второй рукой я взял крошечную ладошку младенца, и тот радостно заулыбался. Тьма закрыла глаза, сосредоточилась, взволнованно сказала: «ну-с, взглянем!» и посмотрела на ребенка. Тот посмотрел на нее.

Я читал газету, когда стена раскрылась во тьму неровной спиралью и сын вошел в дом. Он уже не был младенцем — я бы дал ему на вид все девять, а то и десять, но что я понимаю в возрастах сыновей!

— Папа, они меня дразнят! — сказал он обиженно. — Они говорят, что у меня язык — как сама Тьма. Но в этом нет смысла, потому что как язык может быть похож на маму? И они зашили мне рот, но я вытащил нитки и опять могу говорить.

И правда, вдоль его губ тянулись две полоски окровавленных точек — следы от нити. Я поежился и пошел за мазью с хлоргексидином (не я, который наблюдал, а я, который участвовал в сцене).

— И что ты на этот раз сделал? — спросил я. — Кстати, обед давно готов и уже, наверное, остыл. Марш мыть руки и переодеваться, а потом сразу на кухню. И рот тоже вымой, а после я смажу его мазью!

— Но она будет щипать! И я ничего такого не делал, я просто сказал им всю правду, — ответил сын. — Про то, что они всего лишь мелкие тролли и ничего не понимают в человеческом мире. Тогда пришел их отец и зашил мне губы вот такенной иглой!

— Пусть они и тролли, сынок, но будь с ними повежливее, — сказал я неодобрительно. — А то так и будешь вечно попадать в неприятности!

— Папа, не хочу тебя огорчать, — сказал сын (на вид ему было ближе к двенадцати), — но сегодня я разбил у ведьмы шар из горного хрусталя. Есть шанс, что она придет к нам выяснять отношения. Я бы подготовил террариум и закупил мотыля — вдруг она превратит нас в лягушек? Я слышал, она умеет!

— Надо написать маме, — сказал я и пошел к компьютеру. — Пусть она разбирается. А ты, сынок, был бы поосторожнее! Сколько раз тебе говорил: дом ведьмы — не место для игр!

— Но там так интересно! Там столько всего! Вот, посмотри, я взял там какую-то штуку, а она налезла на мой палец и сидит, как влитая, — сын вытащил из кармана правую руку и показал мне, что палец его теперь оплетает костяное кольцо. Если приглядеться, можно было разобрать, что у кольца есть ребра, и лапки, и хвост.

— А это дай сюда! — сказал я. — Ведьма может появиться тут с минуты на минуту, а ты стащил у нее какую-то… нужную штуку!

— Это не «нужная штука», пап, — сказал сын, пытаясь стащить с пальца скелет. — Это совершенно ненужная вещь — она валялась у ведьмы на полу, вот я ее и подобрал. И она теперь не снимается! И еще мне кажется, что она хочет есть! Можно я дам ей вчерашнего сыра?

Я пошел за успокоительным и выпил полную ложку.

— Можно, — ответил я. — Но гулять с ней ты будешь сам!

— Знаешь, что про тебя говорят птицы? — спросил сын. — Воробьи тебя осуждают, потому что ты никогда их не кормишь. — Синицам ты нравишься, потому что не кормишь воробьев. А дрозды-рябинники как-то хотели по приколу наброситься на тебя стаей и отбить дом, но потом увидели ворону и погнались за ней, обо всем забыв. Хорошо, что у них короткая память! А голуби, голуби слишком глупы, они просто постоянно бормочут: «есть, есть, дайте есть».

— И когда это ты научился понимать язык птиц? — спросил я. 

Сыну было ближе к пятнадцати, он стал тощим и длинным, как палка, с копной черных волос. Я-наблюдатель подумал, что надо его получше кормить и почаще стричь.

— Да мы играли в карты с лесными эльфами, ну и они проиграли. Так что я забрал в качестве выигрыша у одного из них способность понимать язык зверей и птиц. Вот бедолаге трудно придется — ведь дома у него частенько говорят на звериных наречиях!

— Знаешь, это не очень-то хорошо, — сказал я из будущего. — И главное — стоит ли мне бояться, что к нам нагрянет эльфийский король и потребует все исправить?

— Я б не мог исправить, даже если бы захотел, — пожал плечами сын. — Ведь такая магия необратима. Да и визита ждать не стоит — у них нет короля.

Раздался стук в дверь.

— Ой, — сказал сын, направляясь к черному ходу. — Если что, меня нет и ты не знаешь, где я.

За окном хохотали дрозды.

— Я всего лишь помог великанам посадить семечко, — пожал плечами сын. Кухня была полна посторонних — пышная женщина с копной рыжих волос, мускулистый мужчина в кожаных доспехах, недовольный старец с окладистой бородой. 

Будущий я тоже был там — стоял, зажатый в угол двумя девами-воительницами с копьями в руках. Девы не казались очень довольными.

— Я ничего больше не делал! — сказал сын. — Всего лишь полил его живой водой! Почему вы все на меня взъелись?

— Потому что великаны вырастили из семечка такое высокое дерево, что оно достало верхушкой до мира богов, — пояснил старец. — И теперь они идут на нас войной! И кто все исправит?

— Я, я все исправлю! — сказал сын.

— Он, он все исправит, — сказал я одновременно, указывая на сына.

Неожиданно вокруг был город — ночной, безумный, изломанный, в зданиях с миллионами глаз.

Я и сын не спеша прогуливались по набережной, наблюдая, как окна домов переползают с места на место, сонно моргая, и как гигантский штурвал поворачивается на горизонте, меняя курс города в море вселенной.

— Знаешь, — сказал сын (на вид ему было лет двадцать), — я тебе очень благодарен. Ты был прекрасным отцом. Нет, правда, я не шучу! Мама — она специфичная. Ее я тоже люблю, но ты и сам понимаешь — если бы моим воспитанием занималась она одна, ничего хорошего бы не вышло. А ты ее уравновешивал. Оттого-то я и вырос неплохим человеком! 

Я-наблюдатель посмотрел на сына внимательнее — нет, за человека его принять было очень сложно. Правый глаз его был голубым, как летнее небо, а левый — черным провалом в безумие хаоса. На губах у него остались шрамы от ниток, а на голове росли загнутые наружу рожки. Интересно, а они откуда взялись? Проиграл пари демону, и тот заставил обменяться прическами? Хвоста у него я не заметил, это уже хорошо. Я взял на заметку — узнать, не вредят ли здоровью рога, приобретенные во взрослом возрасте.

— Спасибо, — сказал я, идущий с сыном рядом. — Не забывай обо мне, когда уедешь учиться. И всегда завтракай — завтрак очень полезен. И поменьше влипай в неприятности — ну, по возможности. И возьми с собой бинтов и ту мазь с хлоргексидином, что я купил — уверен, она тебе пригодится! Мама перевела тебе денег на счет, так что с финансами у тебя все будет в порядке. Она обещала, что наладит нам связь — сможем звонить друг другу по Скайпу.

Будущий я достал упаковку с лекарством и выпил таблетку. Сын протянул ему бутылку воды, возникшую из ниоткуда.

— Пап, — сказал он, — пап, да не волнуйся ты так! Все будет хорошо! 

— Так что же ты, в конце концов, выбрал? — спросил я сдавленно. — Ты не сказал.

— Превращусь в девушку и отправлюсь учиться женской магии к великанам, — объяснил сын. — Это все-таки поинтереснее, чем школа волшебников.

— Уверен, у тебя все получится! Ну, не пропадай! — сказал я и неловко раскрыл объятия. Сын улыбнулся и шагнул ко мне навстречу.

— Люблю тебя, пап! И у меня есть подарок — вернешься домой, поймешь, какой! А сейчас не скажу, это сюрприз! Надеюсь, что с моим подарком ты не будешь так уж сильно скучать!

— Да уж, представляю себе, — пробурчал я из будущего, тайком утирая слезу.

Затем мы снова стояли с Тьмой на кухне, в хороводе с младенцем. Тот улыбался, а в левом глазу его смеялся хаос.

— Ну что же, — сказала Тьма, — теперь мне все ясно. Вначале я думала назвать его Мауи. Это было бы остроумно — сын Тьмы погибнет, борясь с Солнцем. Какая ирония! Но теперь не остается ничего иного, кроме как дать ему имя Локи. И это тоже неплохо — интересно будет взглянуть, как он проявит себя в этом мире. Ну что ж, это все, я пошла! Появляйся на форуме! Молоко в холодильнике — подогрей его до комнатной температуры, перед тем, как кормить!