– И какие планы, Линочка?
– Нет, Серёжа, это просто самый обычный девичий бред... А что я родителям скажу, почему меня так долго дома не было?
– Лина! Завтра утром я увезу тебя в район вашего дома, а ты скажешь родителям, что у меня сломался мотоцикл, ты смогла приехать только на утреннем автобусе, а я нашёл машину и уехал на буксире к себе домой.
– Да, Серёжа, хорошо ты выдумываешь... И какой я, бедненькая еврейская дурочка, у тебя «буксир»?
– Лина, послезавтра, около двух часов дня, я буду ждать тебя рядом со станцией. Поедешь со мной в мою империю, которая называется «Заповедный рай». Ну как, придёшь?
– Серёжка, а что мне теперь делать?... Конечно, приду.
В два часа дня к Серёжке, ожидающему Эвелину у своего мотоцикла, подошла... Лёня с рюкзаком за спиной.
– Лёня! – обрадовался сильно сомневавшийся в том, что она придёт, Серёжа. – Ну, что ты родителям сказала?
– Я им, Серёжа, ничего не сказала, они же ушли на работу, а я написала записку: «Дорогие мама и папа! не волнуйтесь! У меня всё в порядке. Я просто немного поживу у своей подруги. Целую! Ваша непутёвая дочь Эвелина».
– Нет, это слово я только сейчас придумала. А надо было написать «беспутная дочь».
– Лёня! А ты в этом наряде тоже красивая. И как это я не догадался! Волки меня с толку сбили. Ну, что, поехали на покос?
– Серёжа, а ты научишь меня сено косить?
– Да, я, бывалый таёжник, беру над тобой шефство. Если пожелаешь, я могу тебя даже научить выть по–волчьи.
– Нет, Серёжа, уж лучше я останусь Ярославной.
У нашего таёжника–шефа хватило терпения доехать только до ближайшей полянки, на которую он свернул с дороги, заглушил мотор... и на крылья его мотоцикла полетели походные Лёнины брючки и «девичий бред» Эвелиночки.
(Случайно оказавшаяся поблизости стая волков долго и внимательно наблюдала за творившимся на мотоцикле безобразием... Раньше стая ещё сомневалась в выборе своего жизненного пути, отдавая даже некоторое предпочтение человеческой цивилизации, но после увиденного окончательно предпочла свою, более высоконравственную и более человечную, волчью цивилизацию).
Жили Серёжа и Эвелина преимущественно в палатке, замаскированной под шалаш, на берегу живописного небольшого озерца, которое, чтобы отличить от Вшивеньких и Чёрненьких озёр, Серёжа называл просто Сереньким. Местоположение его было весьма удачным: и от дома недалеко, и покосы рядом, и подъезд нормальный, и в самом озере полные рыбой мёрды и садки. Иногда в Серёжкины силки попадались зайцы и даже глухари, которых Серёжа сразу уносил на разделку маме, чтобы не смущать сценами потрошения деликатное сознание совсем ещё юной Диночки.
В убогих представлениях христиан и мусульман Рай – это полное безделье, только жратва и восхваление Создателя (или, вернее, плутоватых посредников). А вот у Серёжи и Лины, тоже наслаждавшихся райскими красотами, каждый день увеличивалось и количество копёшек заготовленного ими на зиму сена.
Однажды Серёжа с покоса вернулся к своему шалашу. Его очаровательная молоденькая хозяйка как бывалая рыбацкая жёнка ловко разливала по тарелкам густую наваристую уху, потом посмотрела на своего «работника», вздохнула и призналась:
– Серёжа, твоя мама приходила.
– Да? И о чём она с тобой беседовала?
– Она сказала, что тебе скоро надо будет ездить в Челябинск, а мне тут одной оставаться нельзя.
– Она что, попросила тебя уехать домой?
– Ну, Серёжа, ты совсем своей мамы не знаешь! Она сказала, чтобы я, когда ты в институт уедешь, жила у вас дома.
– Вот это здорово! А я, дурак, голову ломаю, куда тебя на ночлег устроить. Так и сделаем.
– Все мамы, Серёжа, – хорошие, а мы, дети, только беспокойство и хлопоты им создаём.
– Это всё потому, Эвелиночка, что они уже были молодыми, а мы пожилыми и взрослыми – ещё нет... Да солнышко припекает, пойдём от него в шалашик спрячемся...
Короче говоря, Серёжкины родители знали всё, но почему–то ни гнать Эвелиночку домой, ни лупить своего беспутного сынка они не стали... Наверное, она им просто очень понравилась, а Серёжку перевоспитывать... пусть сама жизнь его перевоспитывает.
Когда Серёжа после очередного успешно сданного экзамена вернулся домой, там его встретила радостная Эвелина, повисла у него на шее и шепнула в ухо:
– Серёжа, а твоя мама научила меня на машинке шить. Она сказала, что я – сообразительная!
– А у вас дома разве нет швейной машинки?
– Нет. Мама же всё время на работе... А теперь я попрошу папу купить мне машинку и буду шить на ней какие-нибудь распашонки...
Сенокос удачно завершился. Теперь можно было больше времени посвятить прогулкам, сбору ягод, экскурсиям по местным заповедным лесам и озёрам. Серёжа и Лина наслаждались каждым днём в этом земном Раю (Если бы у Адама, Лилит и Евы в головах было побольше мозгов, они бы не занимались в своём раёчке пустопорожними и бездельными кознями, а искренне позавидовали бы нашим героям и поучились бы не спать под деревьями, а мудро сочетать Любовь и Труд не в выдуманном небесном, а в реальном, земном раю).
«Отоваривался» Серёжа обычно или в магазине (денежки ещё не перевелись), или, гораздо чаще, дома у мамы.
В воскресенье он зашёл домой с целью пополнения своего продуктового запаса. Лина в это время на костре у шалаша варила деликатесный суп из зайчатины.
Зайдя в свою квартиру, Серёжа был буквально потрясён открывшейся ему совершенно немыслимой картиной: в большой комнате за шахматной доской сидели Василий Николаевич и Аркадий Иосифович! На столике рядом с ними красовалась бутылочка коньяка и большое блюдо с фирменными мамиными голубцами. Из кухни доносился смех и весёлые разговоры хлопотавших там Татьяны Васильевны и Розы Наумовны...
Серёжка хотел было уже ретироваться к себе «домой», в тайгу, но его заметили. Роза Наумовна вышла из кухни с распростёртыми объятиями.
– Серёжа! Проходи к нам на кухню. А то наши мужчины так там увлеклись шахматной игрой, что обо всём забыли.
На кухне Людочка сидела за маленьким столиком и нарезала салаты. А у плиты мама и Роза Наумовна Хлопотали сразу над двумя кастрюлями с зайчатиной: видимо, обменивались друг с другом своими кулинарными секретами. Мама сразу спросила Серёжу:
– Серёжа, у вас там хлеб есть? Ну и хорошо. Вот, забери эту сумку с овощами, Людочка приготовила. Иди, поздоровайся с Аркадием Иосифовичем.
Серёжа прошёл в гостиную, поздоровался с шахматистами, оценил позицию: папа уже был на грани мата, но, как всякий малоопытный шахматист, не сдавался. Серёжа постоял, посмотрел, подумал: «Играют себе преспокойно в шахматы, коньячок попивают, моего зайца варят, смеются, отдыхают культурно, а про нас с Эвелиной даже не спрашивают... Что бы это значило?» (Ах, Серёжа, Серёжа! И ты ещё хвастаешься на каждом углу, что выучил наизусть «Евгения Онегина»! ну, вспоминай, что там Александр Сергеевич говорил?... Нет, не это. Да всё же просто. Там сказано прямо:
«О свадьбе Ленского давно У них уж было решено».
.. .Вот именно поэтому они так спокойно и отдыхают).
Серёжа шёл по лесной дорожке с Людочкиным набором овощей и думал: «А почему бы им и не отдохнуть культурно? Они–то как раз и заслужили отдых: папа всю войну в артиллерии воевал, а Аркадий Иосифович здесь, на Урале военные заводы строил. И если на фронте иногда всё–таки бывали временные передышки, затишья, перегруппировки, отдых, то на строительстве военных заводов, наверняка, никаких выходных не было. Да, они заслужили право на отдых, а мы... мы сена с Линочкой накосили, двух зайцев им на закуску выловили. Тоже славно потрудились!».
Лина сидела у догорающего костра и ждала Серёжу. Увидев приближающегося Серёжу, побежала ему навстречу, обняла, расцеловала (И за что только такому шалопаю такие почести!).
Пока Серёжа выкладывал на клеёночку огородные лакомства, Эвелина сняла крышку и ложкой зачерпнула заключительную пробу, но потом неожиданно бросила ложку на клеёнку, зажала рот и побежала в кусты.
