В те далёкие пятидесятые годы автобусов, даже на очень важных государственных объектах, практически не было. Их функции выполняли так называемые «Коробки». Коробка делалась из фанерных листов, устанавливалась в кузов грузового автомобиля, там же были и скамейки для пассажиров. И дождь не промочит, и любуйся во время поездки окружающими дорогу красотами... Да, кстати уж, если вам придётся как-нибудь, случайно, ехать в «коробке» или в кузове грузовика, никогда не держитесь руками за боковые борта... Потому что при поездке по таёжным дорогам иногда... того... пальцы отрубают (были случаи).

Асфальтированная трасса до посёлка ещё только строилась. Поэтому поездки и в Миасс, и в Чебаркуль были связаны с весьма немалыми трудностями. Очень часто приходилось выбираться из кузова и выталкивать застрявшую в липкой уральской грязи машинёшку (высокопроходимые «Уралы» появились в наших лесах немного попозже). Но Серёжа хорошо запомнил, что, какие бы ни были трудности и препятствия на дороге, их «коробка» всегда добиралась до цели. И народ, хоть и измазанный в дорожной грязи, всегда был энергичен и весел. Весело выпрыгивали из кузова, дружно толкали взвывающий от натуги грузовичок, с шутками забирались обратно в свою «коробку» и ехали до ближайшей труднопреодолимой рытвины. Иногда такие коробки и переворачивались. Но смертельных случаев не было. Народ-то был особый, послевоенный... выносливый и броневой. Ну и Серёжа рядом с ними закалялся...

При слове «интернат» у современной, паразитирующей на «благотворительной деятельности» публики сразу озабоченно нахмурятся лбы и возникнут образы брошенных детей, запуганных и болезненных сирот... Нет, наш интернат был совсем другим. Это был железнодорожный интернат, расположенный недалеко от старой станции Миасс, рядом с путями, там, недалеко от таликовой фабрики. Никаких брошенных детей и сирот в нём не было. В основном там находились дети путейцев, резвая и живая ребятня со всяких отдалённых разъездов, полустанков, словом отовсюду, где просто и не могло быть школ. Жили в одноэтажном мрачновато-тёмном здании, а учиться ходили в обычную школу №22, расположенную на одной из Ильменских гор. На выходные и праздники все разъезжались к своим работящим родителям в таёжные и диковатые хутора.

Сам по себе интернат был небольшой. Состоял он из кухни, столовой (она же – читальный зал и место приготовления домашних заданий, трёх спален: для старших девочек, для младших девочек и одна общая спальня для пацанов. Да, умывальник тоже находился в здании, зато туалет был на свежем воздухе. Там же, рядом стояли и сарайки для хозяйственных нужд. В одной из них постоянно весело похрюкивали жирненькие свинки, кормящиеся отходами со щедрого интернатского стола.

Штат сотрудников был небольшим: пожалуй, не больше пяти: заведующая, воспитатель, повар, уборщица... да и детей-то было не так уж и много, примерно человек пятьдесят. Утром завтракали, шли на гору в школу, после школьных занятий обедали, делали уроки, потом ужинали и укладывались спать... У хитроумных детей всегда была масса свободного времени, которое каждый из «интернатских» использовал по своему, иногда весьма своеобразному, вкусу.

Из-за неблагоприятных погодных условий Серёжа попал в школу и интернат только 4-го сентября. Школа, как и интернат, была одноэтажной и старой, но состояла из двух зданий. Поскольку Серёжа всегда с удовольствием и непреходящим азартом учился всему новому, то он и здесь живенько окунулся в «мир знаний» уездного масштаба. После школьных занятий спустился с горы, заглянул на станцию и пошёл в своё новое прибежище – Миасский интернат. Как раз успел к обеду (Кстати уж. Кормили интернатских детей не просто хорошо, а замечательно: вкусно и разнообразно. Причиной этого, скорее всего, было то, что муж заведующей был каким-то очень большим начальником в Миасской системе торговли и общепита. А заведующая, хорошая женщина, хоть и появлялась в интернате не часто, но детей, видимо, жалела и любила. Словом, голодными «интернатские» никогда не были, всегда, даже в школе, отличались от других детей своей постоянной живостью, энергией, да и весёлым нравом).

Дети в таком интернате, естественно, были разновозрастные: от первого до десятого, выпускного класса. Серёжа наш был тогда семиклассником. Учёба всегда поддавалась ему легко, уроки он успевал делать в школе, поэтому всё остальное своё время он посвящал изучению окружающего мира: запоем читал все попадавшие в его руки книги и встревал (вляпывался) во всевозможные, иногда чреватые приключения.

Со спальным местом Серёжа определился ещё утром. Его койка стояла у окна, прямо выходящего на знаменитую Транссибирскую магистраль. Серёжа положил сумку с книжками на кровать и отправился в столовую, где уже начинался общий интернатский обед.

В помещении, примыкающем к кухне и соединённым с ней раздаточным окном, было установлено несколько столов, вокруг которых уже сидели будущие подруги, друзья и недруги нашего героя. Старшие ребята, десяти– и девятиклассники сидели за большим столом. Все места вокруг него были заняты. И вообще оказалось только одно свободное место в углу, где сидели три самых маленьких девочки. Серёжа осмотрелся ещё: да, действительно, свободное место было только за их столом. Серёжа подошёл к ним, вежливо поклонился и любезно осведомился:

–      Здравствуйте, прелестные мадемуазели. Вы позволите присоединиться к вам? Больше свободных мест нет.

–      Да... Конечно... Садитесь. Нам ещё кастрюлю с первым не принесли... Она – тяжёлая. А дежурные о нас забыли.

–      Ничего страшного. Это сделаю я. – Серёжа подошёл к окошку и взял кастрюлю с торчащим в ней черпаком. Поставил её на середину стола и посмотрел на своих соседок (В это время за столом старшеклассников кто-то насмешливо хихикнул).

–      А вы теперь и разливайте. – предложила одна из его новых компаньонок.

–      Нет, девочки. Кто из вас самая хозяйственная?

–      Вера.

–      Вот Вера и будет всем нам разливать. – Серёжа приоткрыл кастрюлю. – ...Борщ.

–      Хорошо. – промолвила Вера и добавила. – Я дома, когда мама с папой на работе, сама младшим готовлю... («Да, – определил Серёжа. – девочки не только симпатяги, но и деловые»).

Отведав несколько ложек борща, Серёжа сразу понял, что кормёжка в интернате будет отличной: борщ оказался просто замечательным: вкусным, наваристым, щедро заправленным мясными кусочками и жиром... Потом девочки принесли и второе блюдо: шикарную котлету с гороховым гарниром, салат из помидор, а потом ещё и десерт: чай, булочку и всем по куску арбуза... да это не интернат, а какой-то дом отдыха на Черноморском побережье! Кстати, за первым же обедом «бедному» Серёже пришлось слопать добавочно ещё одну котлету и порцию салата, та как две девочки кушали только по полкотлетки, а третья не ела помидоров. А Серёжа, ведущий сверхактивный образ жизни, работавший как сельскохозяйственный вол, да ещё и занимавшийся спортом, ел всё.

(И ещё... В то время Серёжа и не интересовался, платят ли родители что-нибудь за содержание своего славного потомка в интернате, а потом Сергей Васильевич тоже забыл их спросить об этом, а потом спрашивать уже было не у кого... Может быть, и вообще ничего не платили. Наверное, тогда Государство наше было очень богатым... или на разных должностях было больше честных работников).

После вкусного обеда дежурные девочки быстро убрали со столов и вымыли посуду, и все школьники уселись за свои столы выполнять домашнее задание (им было хорошо: не надо было натаскивать себя как охотничьих такс к выполнению каких-то идиотских ЕГЭ).

Поскольку Серёжа домашнее задание сделал ещё в школе (Так он поступал с самого раннего детства, а перед седьмым классом взял ещё да и выучил наизусть целых пять глав из «Евгения Онегина». Поэтому схватывал, понимал и запоминал всё наш герой с первого раза. Гораздо позже Сергей Васильевич не раз подумывал: «И зачем я в средней школе учился? – Надо было сразу в какой-нибудь физико-математический университет поступать!»). Итак, отправился наш герой знакомиться с окрестностями.