Перед «Семёркой» их возили в Киров, но там их не приняли, и он шесть месяцев просидел в тюрьме. Туда к нему неоднократно приезжала братва. Ребята грели его грузами, передачами, помогали капитально. Сокамерникам-этапникам тоже кое-что перепадало. Но один из них, самый любопытный, затаил на Геру завистливую злобу, и когда приехали на 7-ку, смог успешно реализовать её, рассказав операм всё, что знал. Карантинные суки побоями и пытками не смогли ничего добиться от Геры. И тогда Мясник (Мясо) дал им добро на применение специальных пыток.
К его яйцам подводили провода и пытали электрическим током. Применяли и другие, самые изощрённые методы до тех пор, пока, в конце концов, не порвали сухожилия. Только это и спасло его: он весь этап проковылял на костылях. Только тогда истязатели отстали от него, но приобрели себе ещё одного непримиримого врага.
Гера тоже считал, что именно пытки спровоцировали у него рецидив туберкулёза, который теперь прогрессировал. Но он держался, и все свои оставшиеся силы мобилизовал на лечение. На больнице он уже шесть месяцев, но здоровье по-прежнему неважное… Да, Гере пришлось преодолеть поистине адские испытания на пути в эту больницу! Но Гера держался.
– А сейчас это уже неважно! Теперь мы вместе, плечом к плечу. Всё пройдём! Всегда друг друга поддержим!
Они оба знали, на что они способны вдвоём, и высоко ценили свою долголетнюю дружбу. В жизни редко встречается такое явление: искренняя и крепкая мужская дружба. У всех сейчас на уме одни меркантильные интересы, которые, как известно, никогда ещё по-настоящему не объединяли людей.
И Ваня, и Гера были убеждены, что это Карлос Кастанеда повлиял на то, что их убеждения стали идентичными, что это он сблизил их духовно.
Теперь, когда они встретились, их отношения ещё более укрепились в этом таинственном и магическом мире, который продолжал удивлять их своим непостоянством.
Вечером, когда все в палате улеглись спать, Ваня с душевным трепетом взял в руки свою священную книгу. Видно было, что Гера берёг её. Она была цела и ухожена, везде закладки, многое аккуратно подчёркнуто, тезисы выделены… Книга была живой. Ивану даже показалось, что она дышала.
Он включил в палате ночник, и под мирный храп своего друга и других спящих зеков, ка бы уединившись от всего реального, начал вновь перечитывать знакомые строки, открывая заново таинственную магическую сторону жизни, сопереживая настоящим, может быть и выдуманным героям…
Ваня был уверен, что именно эта Книга способствовала тому, что они снова очутились в одном, пусть и не самом лучшем, месте через столько лет, чтобы снова поддерживать друг друга и крепить свою дружбу новыми испытаниями.
Отсюда, издалека, Семёрка казалась просто призрачным, исчезающим сном. Только в больнице Ваня начал осознавать и понимать, почему именно на его долю выпали такие жестокие испытания.
Они открыли ему загадочную сущность современного человека, он с микроскопической ясностью увидел себя и других в невообразимо тяжёлых условиях. Он не проклинал свою судьбу за преподнесённые ею уроки, а благодарил её за то, что смог увидеть всё своими собственными глазами. Он изменился и повзрослел в душе своей. Там, на 7-ке, совершенствуются (и коверкаются) людские души. Там у каждого этапника стирают личные истории, избавляют от гордыни (чувства собственной важности), учат терпеливо сдерживать эмоции… и многому другому (Надо в каждом регионе организовать такие «Семёрки», пытать людей электрическим током, рвать им сухожилия, насиловать их, чтобы они, люди эти, хоть немного очухались и попытались понять эту жизнь и осознать своё место и свой долг в ней).
Ваня, основательно всё проанализировав, выбрал из этапного опыта всё положительное и взял его на вооружение. Он уже понимал мерзавцев, издевавшихся над ним, Герой и другими зеками. Они же не принадлежали сами себе, а были послушными игрушками каких-то невидимых сил, прикрывающих парящее над миром Зло. Ваня не любил делать из себя жертву и потерпевшего. Ничего так просто не достаётся человеку в этом мире. Жить надо дальше, а не растравливать свою душу и лелеять пусть и справедливую месть. Да и зачем распылять на это свою энергию, она необходима ему для преобразования и совершенствования самого себя. Ему хотелось стать лучше. Ему просто хотелось быть в этом не самом лучшем из миров.
Конечно, многие не выдерживали и погибали в омском чистилище, но ведь они сами выбирали свой путь, приведший их, в конце концов, на окровавленный эшафот «Семёрки».
Ваня и сам выбрал в этой жизни не хорошо протоптанный доброго и смирного христианина, он выбрал нелёгкую стезю магического Воина, свободного от навязанных человечеству догм. Он считал, что только так можно освободиться от чуждых идей, навязываемых человеку косным окружением, только в таких условиях удаётся глянуть на себя со стороны и понять, кто ты есть на самом деле. Только так возможно не просто смотреть на мир, а видеть его в истинном свете.
Этой ночью Ване показалось, что люк, ведущий к Истине, можно открыть невидимым ключом знания. Но за этим ключом придётся спуститься в Ад собственной жизни.
Когда информация из неведомых сфер проникает в душу очарованного человека, он испытывает глубокое душевное удовлетворение. Это немного похоже на «приход» наркомана.
Но к утру Ваня пришёл, как говорится, в самого себя. Ничего в мире и окружающей обстановке не изменилось. И жизнь поплелась дальше, но уже по больничному распорядку.
После завтрака пришли врачи, проверили и осмотрели своих пациентов, сообщили Ване его диагноз и назначили лечение. Теперь он точно знал, что с домашнего Централа его выписали правильно, а вот пытки с мешками на голове весьма пагубно отразились на состоянии его здоровья. Раньше у него был односторонний процесс в правом лёгком, то сейчас процесс стал двусторонним. Вот таким оказался результат всего лишь недельной экскурсии по сибирским просторам. Недавно выехал из Челябинска здоровым, а сейчас уже болен. Но главное – жив.
Пришла пора «адаптироваться» на новом месте. Всё здесь было непривычно и как-то странно. На 7-ке козы рулят, а тут блатные и смотрящие. Ваня попервоначалу никак не мог понять, как такое возможно и откуда эти блатные здесь берутся. О состоянии лагерей можно судить по Централу (тюрьме). А в Омском СИ-1 всё говорит о режиме. Тюрьма заморожена наглухо: ни телефонов, ни дорог, ни движения, ни подогрева, только режим. Может быть, во времена Достоевского Ф.М. были там и правильные движения, но сейчас там властвовал постоянный и непроницаемый мороз.
А пока народ сидел на Централе, даже не пытаясь как-то разморозить его, их всё утраивало, все выполняли режимные требования. А потом приезжают на тубы и сразу начинают лезть в блатные: собирают общаки, пользуются ими. Может быть, им это нужно, чтобы как-то выжить? Ваня недоумевал и считал это профанацией чёрного хода. Были и такие, кто приезжал из 7-ки, а в больнице начинал смотреть за отделением. Но когда он выздоравливал, и его опять выписывали на 7-ку, сразу начиналась истерика: там с такими вообще не шутили. Но, братцы уважаемые, коли уж вы выбрали один путь, то крепитесь именно на этом пути!
А тубы, на первый взгляд, почти кипели от бурной общественно-политической чёрной деятельности: собирали общак, играли, решали судьбы людские, с особым пристрастием заботились о тех, кто хоть чем-то отличился в режимных лагерях. Конечно, в основном все смотрящие приехали на больницу с «Десятки», единственной зоны в режимной Омской области на чёрном ходу. Она была своего рода костью в горле для местной Управы. Именно оттуда приезжали в больницу кто подлечиться, кто инвалидность оформить, и наводили в ней соответствующую духу времени движуху. А приезжавшие из других лагерей были в шоке: у них всё зажато, а тут… лепота! Ваня не планировал пока ехать на 10-ку. Нужно сначала подлечиться. Туберкулёз – серьёзное заболевание.
Ваня был решительно настроен только на выздоровление. Он видел, что многие больные отлынивали от приёма таблеток, не лечились, чтобы, во-первых, дольше пробыть на тубах и не ехать в здоровую зону, а во-вторых, чтобы получить инвалидность. Но было немало и таких, кто, затягивая с лечением, умирали. А Ваня хотел вылечиться во что бы то ни стало. Он – всем врагам назло – хотел вернуться в родной город. А пока – лечиться и не забывать о самообразовании.
