– Господин Картер, “Хроники Центра”, – представился молоденький журналист и жутко покраснел от собственного вопроса, но скрыть явный интерес просто не мог, – а это правда, что у вас две пары?

– Правда, – улыбнулся Генри, даже не попытавшись утаить этот факт.

С каждым проведённым вместе днём беты чувствовали, как связь крепнет, и не пытались этому противостоять, а просто плыли по течению и импровизировали. В их случае, это было самым верным решением. Первые пару дней, когда они с Робби забрали Сэма из ИБС, Робби всё твердил: “Вы этого пока не чувствуете”, и Генри невольно обижался, дескать, чего это он может не чувствовать, а потом он почувствовал. Сопротивляться тому необъяснимому, той связи, что буквально намертво сцепляла его с Сэмом и Робби было просто невозможно. Да он и не пытался. Наоборот, хотелось дарить тепло и ласку, давать понять, как сильно он их любит, а уж пытаться скрыть их необычную тройственную связь он даже не думал.

Генри тепло взглянул в открытую дверь столовой, откуда открывался вид на гостиную, где Робби помогал Лаки с аппликацией. Омежка как всегда вспомнил о домашнем задании из садика в последний момент и только вчера перед сном огорошил тем, что ему, оказывается, ещё месяц назад воспитатель наказал сделать большой коллаж на тему прихода весны. Робби на эту новость почесал в затылке и спросил у Генри:

– Можно я не буду его наказывать? Лаки же, он натура ветреная, попробуем за выходные успеть.

Генри на такое только попытался ком в горле проглотить от горькой мысли о том, какое же было у Робби детство, раз простую забывчивость в его понимании надо было наказывать. Потом поцеловал нежно, заверив, что если нужно будет, то они всем домом вместе с дворецким будут всю ночь вырезать ландыши из бумаги. Было видно, как от такого ответа лицо Робби буквально засветилось.

Сейчас же, он как будто почувствовал, что Генри на него смотрит и поднял голову, улыбнулся в ответ и, ласково погладив Лаки по светлой головке, продолжил их занятие.

Генри вернул взгляд на журналистов, вкратце рассказал про Робби, а потом посмотрел за окно, где на улице Дарен с Сэмми запускали дрон, с несколькими развивающимися на ветру лентами, которые были привязаны к брюху игрушки. Лёгкая натура Сэма неожиданно удачно совпала с серьёзным не по годам, но таким застенчивым Дареном. Сэмми буквально с полуслова понимал, чего хочет ребёнок, когда тот выдвигал очередное предложение. Бета, например, почти сразу догадался, что Дарену очень нравятся лошади, потому что тот постоянно направлял дрон по направлению к ближайшей конюшне, а потом мог часами просматривать отснятые кадры с грациозными животными. Генри на такое внимание к деталям был просто не способен. А потом Сэмми предложил украсить дрон несколькими яркими лентами, и теперь, когда лошади видели своеобразную дразнилку около себя, то быстро вступали в игру и гнались за дроном, даря невероятные кадры. А Генри уже заказал пробное занятие на конюшне для Дарена, как только у того наступят весенние каникулы, но это пока было сюрпризом.

Сэмми, казалось, тоже ощутил на себе теплый взгляд любимого беты, поймал его и подарил воздушный поцелуй. После этого Генри рассказал журналистам и про него, а потом на коленки забрался крошка Рой, заставив всех, кто ещё не знал о взрывной натуре альфочки, поумиляться и понять, что пресс-конференцию пора заканчивать.

– Господин Картер, “Дейли Мейл”, – представился последний журналист, – в Центре освободилась должность Мэра, вам бы хотелось поучаствовать в предвыборной гонке? Думаю, многие согласятся, у вас есть все шансы на победу.

– О, это большая ответственность, – начал Генри, – однако я желаю всем людям только добра и процветания, и с радостью принял бы обязанности градоначальника.

– И что бы вы сделали, став Мэром Картером? – склонил голову всё тот же журналист, и все остальные умолкли в ожидании ответа.

– Честно? – ухмыльнулся Генри и увидел несколько энергичных кивков, – я бы наладил контакт с нашими соседями – Периферией. Некоторым её жителям я обязан жизнью.

***

Джеки привык врать. Ложь о его происхождении слетала с губ омеги так легко, что он почти сам в неё верил. А что ещё остаётся, если тебе не очень нравится твоя семья?

Нет, Джеки любил родителей, которые основали “Институт благоприятного слияния” как только он у них родился. А потом на глазах у маленького Джеки подобрали себе пары с Периферии, настругав ещё шесть кровных братьев для Джеки. Омега видел, как из родительской пары уходит любовь и остаётся лишь чопорное уважение, а связывал их теперь только общий ребёнок и общий институт.

В общем, когда Джеки пошёл работать в ИБС – о том, что он может заняться чем-то совершенно другим, омега даже не думал – он попросил родителей не распространяться о том, что он их наследник, а устроить как простого рабочего. И за то время, пока он работал здесь, всё-таки некоторые вещи он смог принять. Например то, что система ИБС не ошибалась, а значит, его родителям действительно было лучше со своими вторыми супругами, и детская обида на папин и отцовский развод постепенно начала уходить. Вот только себе Джеки твёрдо пообещал, что влюбится непременно только в того, кто будет подобран Институтом. Пообещал и не выполнил.

Джеки казалось, что тележка с папками опустела слишком быстро, хотя он точно помнил, что сегодня первых встреч было назначено не меньше, чем вчера. А, может, это он всю работу так быстро выполнил, потому что переживает? Омега запустил руку в карман рабочего халата и нащупал талон с номером кабинета и временем встречи. Вытащил его, глянул на часы и вздохнул – до нужного времени оставалось около десяти минут.

Через десять минут Джеки предстояло войти в комнату для свиданий и посмотреть в глаза человеку, которого он должен полюбить, в то время как в сердце уже как пару месяцев поселился один хмурый техник.

Джеки за всё то время работы с Томасом никогда не думал о коллеге в романтическом ключе. Он вообще старался на альф лишний раз не заглядываться, ведь готовил себя для того единственного, а потом случился Рождественский праздник, куда администрацией Института были приглашены все работники ИБС, и там, на празднике Томас поцеловал его. Целоваться под веточкой омелы было какой-то давней и шуточной традицией, о которой знали все, кто был с Периферии, а вот для Джеки это стало сюрпризом. Томас, наверное, и подумать не мог, что таким образом украл первый поцелуй омеги. Все продолжали веселиться и поздравлять друг друга, а для Джеки время словно замедлилось, и фейерверки шумели в ушах задолго до настоящего полуночного салюта. А на следующий день всё вернулось на круги своя, и Томас, как казалось омеге, продолжил общаться с Джеки только лишь как с другом.

Сообщение о найденой паре для Джеки было громом среди ясного неба. Не с кем было даже обсудить, ведь родители не поймут страхов сына, а Томас как назло уже несколько дней не появлялся на работе. Но затягивать с первой встречей не было смысла, поэтому Джеки не стал долго ждать, назначил встречу на следующий день в свой обеденный перерыв, и теперь топтался у входа в нужную комнату. Омега резко выдохнул и шагнул внутрь.

Альфа в комнате обернулся на звук открывшейся двери и глаза его расширились от удивления:

– Джеки, это ты? Ты моя пара?!

Джеки смотрел на ошеломлённого Томаса и в носу предательски защипало, поэтому он смог только закивать в ответ, а потом тут же был схвачен в сильные объятия. Он даже не сразу смог понять, что и сам цепляется за куртку альфы до боли в пальцах.

– Но как?! Как ты можешь быть моей парой? – удивлялся Томас и тоже шмыгал носом.

– Я-а скрыв-вал, что мои ро-родители, – всхлипывал Джеки, – основатели инситута-а. Я так ра-а-ад, что ты моя пара…

– Вот же я дурак! – воскликнул Томас, не собираясь в ближайшее время отпускать из объятий омегу.

– Почему дурак? – поинтересовался Джеки.

– Я в систему недавно только анализ сдал, думал, что от безответной любви избавлюсь, – признался альфа и улыбнулся.