К счастью, пока вампир не накинулся на Аарона, темный утробный смех пронесся по комнате, и Джон вошел, аплодируя.

- Аарон Редферн, дитя, твоим прозвищем был Настоящий Волк? - спросил он, стоя в одиночестве. Он сделал жест головой стражу, приказывая выйти. - Они могли так прозвать тебя, потому что ты храбр как волк?

Страж встал, его губы сжались в оскал, и он вылетел из комнаты. Было странно видеть кого-то похожего на Джона, командующим такой громадиной.

“Футов шесть, не меньше”, - подумал Этан, интересуясь, смог бы он уложить такого. Впрочем, он бы смог сделать это одной рукой.

- Меня зовут Настоящим Волком, потому что я такой же смертоносный, - ответил Аарон, с ненавистью разглядывая Джона Малика. Они встречались на поле боя множество раз, и никогда Аарон не встречал кого-то, кто был так же быстр, как Джон.

Вампир усмехнулся, усаживаясь на стул, который был еще недавно занят стражем. Он отклонился к спинке, положив ноги на стол.

- Продолжай, - сказал Джон. - Задай вопросы, я готов ответить на парочку твоих идиотских мыслей из запаса моих знаний.

- Ты правда думаешь, что ты невероятен, Джон? - рассмеялся оборотень.

- Что ж, не люблю хвастаться… Я больше, чем нечто, я легенда.

Этан и Аарон в унисон закатили глаза. Оба с удовольствием бы выбили эту гордыню из Джона.

- Мы знаем, что ты от нас хочешь, почему мы здесь. Тебе надо, чтобы Эвелин и Элис страдали, видя нас, но не имея возможности подойти, прямо как Зейн и Маркус прямо сейчас.

- Умно, но мне хочется не только сделать им больно, - коварно улыбнулся Джон. - Ты, дорогой, моя главная цель. Я хочу, чтобы ты видел, как Зейн удовлетворяет Эвелин множество раз за ночь, как эта стерва ноет под касаниями моего хозяина, а ты беспомощно плачешь.

Улыбка Этана померкла от слова “стерва”, превращаясь в яростный оскал.

- Не смей звать Эвелин так! Она невинная девушка, пойманная твоим сумасшедшим хозяином.

- Интересно, как такая дурочка смогла заставить Зейна и Гарри бегать у ее ног. Я не удивлен, что человеческий простачок смог влюбиться в нее. Вы, люди, ничуть не лучше сбора свиней, но их плоть гораздо приятнее.

- Не ее вина, что Зейн так реагирует на нее, а Гарри и я готовы умереть. Ты хочешь знать, что в ней особенного?

Джон кивнул, заинтересованный, что могло настолько привлечь его хозяина и лучшего друга.

- В ней нет ничего такого. Она обычная девушка, таких много. Она может быть красивой, обожаемой, ангельской и невинной, но она обыкновенна. Эвелин упряма, умна, напориста и смущена, но это не ее ошибка. Ей всего восемнадцать, она молода и это нормально, быть такой, потому что она даже не знает, кем является в таком юном возрасте. Я люблю Эвелин, потому что хочу этого, как и Гарри. Любовь это любовь, это счастье, нечто неконтролируемое и способное разрушить наши жизни. Любовь может быть бесконечной, прекрасной, когда ты любишь кого-то, то не сможешь разлюбить. Мы можем любить ее просто так, из инстинкта, который существовал с начала времен.

- Ты и Гарри так щепетильны, когда дело касается любви, - Джон закатил глаза. - Серьезно, объясни, что в этой шлюхе особенного. Она стерва, ведь заводит Зейна, мерзость, потому что держит Гарри на крючке, дура, так как ты думаешь, что ты лучший вариант для нее… Если бы я мог сделать это, то убил бы ее.

Этан подавил порыв сломать цепи и вырвать сердце Джона из груди.

- Однажды ты пожалеешь обо всем сказанном о ней, а потом я убью тебя. И ты будешь страдать от боли, подобной той, что вы с Зейном устроили для нас, - пообещал Этан, и это обещание он поклялся сдержать.

- Хотелось бы посмотреть на твои попытки, милый, - Джон убрал ноги со стала, прислонившись к столу, отделявшего его от Редфернов. - Знайте, рано или поздно мой хозяин добьется желаемого. Эвелин будет у ног Зейна, Гарри вернется на прежнее место дворянина, а вы двое? Вы будете мертвы или закованы в подземелье, страдая от вечности пыток. Австралия будет уничтожена, стерва-Венис - убита или взята как пленная. Вампирская Нация захватит Галактику. Вселенная будет принадлежать вампирам. Мы будем Королями, а вы - мусором, жалкими букашками на грани жизни и смерти.

- Если я умру, то заберу тебя с собой, тварь, - улыбнулся Аарон.

- Зачем ты говоришь это нам, Джон? Не страшно вернуться в Австралию и предупредить волков или Венис? - в мгновение ока Джон оказался рядом с ним, грозно рыча.

- Идиоты! Вы должны бояться! Я постараюсь убедиться, что ваша жизнь станет адом.

- Давай, дурачок, - счастливо улыбнулся Этан.

Кулак Джона ударил щеку Этана. От силы удара стул парня перевернулся, утащив с собой парня.

- Твое посвящение закончится здесь. Охрана! - рыкнул он, и множество вампиров в униформе оказались в комнате. - Заберите этих в подземелье и не позволяйте им пить или есть, пока не попросят.

- Есть, сэр! - в унисон ответили стражи.

- Я покажу вам, кто здесь дурак.

Аарон и Этан улыбнулись.

========== Часть 98 ==========

Полюбить Зейна было бы логичным выбором, скорее, единственным возможным. Он был безжалостным Королем, готовым согнуть мир, чтобы Эвелин была перед ним на коленях.

Любить Этана было ее судьбой, он был предначертан ей, так хотела Судьба. Он полностью разделял ее любовь, они были предназначены друг другу, их души были связаны, и связь была нерушимой.

Любить Гарри было бы… нелогично, безответственно, бездумно, полностью против Судьбы. Огонь, который она чувствовала по отношению к нему, страстно разгорался.

Она ненавидела себя за это желание.

Эвелин не знала, почему.

Она не могла объяснить это. Но могут ли чувства быть объяснимы?

Есть ли какая-то логика за эмоциями людей? Это инстинкт, неподвластное нам чувство. Ты не можешь заставить ее работать, она приходит сама.

Эвелин ненавидела мысли, бегающие по ее сознанию.

Она ненавидела, что внезапно влюбилась в Гарри без особых на то причин.

Может, чувства были всегда, но они всегда были прижаты, потому что она видела на его месте Этана… Может, она всегда отказывалась признать это, потому что слишком упрямилась с идеей любви к Редферну?

Было так много теорий, которые можно приурочить к этой ситуации. Эвелин не понимала, что с ней творилось. То она хотела сделать Зейна лучшим человеком, попытаться и начать думать о нем, то представляла Гарри рядом с собой, то чувствовала себя разорванной и подавленной.

Эв понимала, что должна сделать. Однако ей этого не хотелось. И все еще утверждая это она не понимала, что хотела по-настоящему.

Эвелин сдавленно вскрикнула в сложенные ладони от злости. Ей казалось, что вес ответственности давит на нее.

“Почему? Почему жизнь такая сложная? Почему мне нельзя быть старше и мудрее и знать, что конкретно я должна сделать и каким способом? Почему мне надо выбирать? Почему я повстречала Зейна, Гарри, но не могу вернуться к нашим с Этаном денькам? Моя любовь, все в нас было идеальным. Наши чувства были подобны сказкам, если бы не Зейн, мы были бы обручены к этому моменту. Почему все меняется? Почему я чувствую что-то к Гарри?”

Слезы скатывались из глаз Эвелин.

“Ненавижу это. Черт возьми, ненавижу! Что случилось с теми днями, когда единственным, о чем стоило беспокоиться, был оттенок голубого для коньков, а поводом для слез были разодранные коленки?”

Она чувствовала себя молодой, слишком юной, чтобы разбираться со всем. Ей было всего восемнадцать, она еще не понимала, кем является, что хочет, только то, что она должна хотеть. Общество говорит нам найти любовь, работать за деньги, быть добрыми и образованными, любящими и сострадательными, но этого невозможно достичь.

Это была идеальная жизнь, именно ее требовало общество, Эвелин понимала это. Пока черная машина продолжала ехать по открытой дороге, машины уступали Бэнтли. С бампера автомобиля свешивались флаги, указывая, что внутри сидела важная персона. Эвелин вжалась в сиденье.

Восемнадцать, ей было всего восемнадцать. Такая молодая, наивная, невинная, беспомощная. Она была ребенком, которого заставили повзрослеть слишком рано, как и многих до нее. Вес жизни был велик. Она кидала в Эвелин вещи, которые были ей не под силу: то ли проклятия, то ли благословления.